Цирк

Бруно вернул листок Сергиусу.

— Ваши подозрения подтвердились.

— Да, я оказался прав. У вас нет нервов и чувств. Да, это так похоже.

— Похоже, что они не знают жалости.

— Это так.

— И они профессионалы?

— Да.

— Они сдерживают свои обещания?

— Неужели вы так наивны, что пытаетесь таким образом заманить меня в ловушку? Вы задаете такие вопросы, как будто я лично знаком с этими людьми. Если это те, о ком я думаю, а почерк весьма похож, значит это достаточно опытная и умелая шайка похитителей, осуществившая похищения многих людей за последние годы, — вздохнул полковник.

— Вы знаете членов этой шайки?

— Мы думаем, что знаем одного-двух.

— Тогда почему они на свободе?

— Подозрения, мой дорогой Вилдермен, еще не доказательства. Нельзя вынести смертный приговор, основываясь на одних подозрениях.

— Вернемся к предыдущему вопросу. Об их обещаниях. Они осуществляют свои угрозы? И если выкуп будет заплачен, вернут ли они моих братьев живыми?

— Гарантировать не могу. Но по прошлым случаям можно сказать, что шансы достаточно высоки. Для них, как специалистов по похищению людей, это очень выгодное дело. В данном контексте это звучит нелепо, но в послании чувствуется глубокое доверие и добрая воля. Если похищенных людей вернут целыми и невредимыми после выплаты выкупа, то родственники будущей жертвы сразу откликнутся на требования, понимая, что только так можно вернуть жертву похищения. Но если похищение совершено с целью сначала получить выкуп, а жертву потом прикончить, то родственники следующего похищенного могут посчитать, что выкуп напрасная трата времени и средств.

— Есть ли шанс выследить их до понедельника?

— Четыре дня? Боюсь, что этого слишком мало.

— Тогда нам необходимо держать деньги наготове, не так ли?

Сергиус кивнул, а Бруно повернулся к Ринфилду.

— Мне потребуется год, чтобы расплатиться с вами, сэр.

Ринфилд улыбнулся, но не очень весело.

— Я сделаю это для ребят сам, не нужно никаких возвратов. Я совершенно эгоистичен, потому что нигде и никогда не будет группы, подобной «Слепым орлам».

Прогуливаясь, они свернули в переулок напротив похоронного бюро на Западной улице.

— Как вы думаете, за нами следят? — осведомился Харпер.

— Не знаю. Может быть наблюдают, но по пятам не идут.

Через двести или триста ярдов переулок переходил в извилистую загородную тропку. Очень скоро она привела к прочному деревянному мосту, переброшенному через спокойную и, вероятно, очень глубокую речку шириной футов в тридцать, уже покрытую льдом вдоль обоих берегов.

Бруно быстро обследовал мост и поспешил присоединиться к Харперу, чье хождение по кругу явно выдавало, что он не в ладах с низкими температурами. Сразу же за мостом дорожка скрывалась в густом сосновом лесу. Менее чем через четверть мили мужчины вышли на большую полукруглую поляну, лежащую справа от дороги.

— Вертолет приземлится здесь, — сообщил Харпер.

Уже смеркалось, когда Бруно приодевшись понаряднее, снова зашел в кабинет Ринфилда. Там были только он и Мария.

— Ничего, если я заберу невесту на чашку кофе? — осведомился Бруно.

Ринфилд улыбнулся, кивнул, и снова принял озабоченный вид. Бруно помог девушке надеть меховое манто и они вышли на улицу под мелкий снег.

— Кофе мы могли бы попить в буфете или у тебя. Сейчас холодно и сыро, — сердито сказала Мария.

— Уже ворчишь, а мы ведь еще не женаты. Тут всего пара сотен ярдов. И ты увидишь, что у Бруно Вилдермена всегда имеются веские причины.

— И какие же?

— Помнишь трех приятелей, что прошлой ночью столь преданно следовали за нами?

— Да, — она испуганно взглянула на него. — Ты имеешь в виду...

— Нет, они отдыхают — снег неприятен как для завитой, так и для лысой головки. Сейчас за нами следит коротышка на три дюйма ниже тебя, в зимней шапке, поношенном пальто, мешковатых брюках и стоптанных башмаках.

Они зашли в кафе. В этой стране, похоже, во всех кафе было максимально дымно и минимально освещено. У вошедшего сюда сразу же начинали болеть глаза. Пара канделябров едва освещала помещение. Бруно провел Марию, успешно ориентируясь, к угловому столику. Она с отвращением осмотрелась.

— Семейная жизнь похожа на это кафе?

— Может случиться так, что об этом ты будешь вспоминать, как о самых счастливых днях.

Коротышка опустился на ближайший к двери стул, вытащил откуда-то рваную газету и, положив локти на стол, подпер голову руками. Бруно повернулся к Марии.

— Кроме шуток, тут есть какой-то багажный шарм, — он приложил палец к губам, наклонился вперед и поднял воротник ее пальто. В изгибе воротника удобно расположилось маленькое блестящее устройство, не более горошины. Он показал его ей. Глаза девушки широко раскрылись. — Наведи порядок, ладно?

Бруно поднялся, приблизился к изогнувшейся за столом их тени, бесцеремонно схватил его за правую кисть и резко крутанул. У мужчины вырвался крик боли, но остальные посетители никак на это не отреагировали.

Это послужило для них хоть каким-то развлечением. В руке мужчины были зажаты наушники. От них шел провод к маленькой, не больше пачки сигарет, металлической коробочке, которая находилась во внутреннем кармане его пиджака. Бруно опустил эти игрушки в свой карман и ласково сказал:

— Передай своему шефу, что следующему, кто будет следить за мной, уже не удастся вернуться назад для доклада. Убирайся!

Мужчина торопливо ушел, держась за руку, и постанывая. Бруно вернулся на свое место и показал девушке трофеи.

— Давай-ка их испытаем, — он пристроил крохотный наушник себе в ухо.

Мария приблизила губы к воротнику.

— Я люблю тебя. Правда. Навсегда, — прошептала она.

Бруно вытащил наушник.

— Работает прекрасно, хотя и не понимает, что вещает, — он убрал приборчик в карман. — Они очень настойчивы, но уж слишком явно.

— Не для меня. Думаю, что ты делаешь мою работу. Но зачем ты раскрылся, что мы знаем о слежке?

— Они и так все знают. Вероятно, теперь они уберут от меня хвост и я смогу спокойно передвигаться. Да и как бы я смог рассказать тебе о своей тайне?

— О чем ты собираешься рассказывать?

— О братьях.

— Прости, но я никак не могу понять, зачем их похитили?

— Ну, с одной стороны это сделал изворотливый лгун и садист...

— Сергиус?

— А что, разве можно еще найти подобного лицемерного, изворотливого, лживого садиста? Ему всего-навсего необходимо было получить отпечатки пальцев всего штата цирка.

— Что это ему даст?

— Кроме того, что они помогут ему почувствовать, что он всемогущ и умен, ничего придумать не могу. Но это и не имеет значения. Братья будут его заложниками. Если я зайду слишком далеко, с ними случится непоправимое.

— Ты говорил об этом доктору Харперу? Ты не можешь рисковать их жизнями, Бруно, не можешь! Ох, если я потеряю тебя, и исчезнут они, то с кем останусь я...

— Ну, ладно, похоже ты самая большая плакса из всех, кого я встречал.

И как тебя держат в ЦРУ?

— Итак, ты не веришь в историю с похищением?

— Любишь меня? — она кивнула. — Веришь мне? — Мария снова кивнула. Тогда не обсуждай ни с кем то, о чем я буду с тобой говорить.

Мария кивнула в третий раз и поинтересовалась:

— Включая и Харпера?

— Включая и Харпера. У него светлый ум, но он ортодокс и у него нет европейского склада ума. А у меня обыкновенный ум, но я родился здесь. Он может не заинтересоваться теми импровизациями, которые могут заинтересовать меня.

— Какие импровизации?

— Ну, вот, идеальная жена. «Как могло попасть то красное пятнышко на твой носовой платок»? Откуда я могу знать, какие будут импровизации? Я даже не знаю, что буду делать сам.

— Похищение?

— Чепуха! Он должен был придумать историю, чтобы оправдать их исчезновение. Ты же слышала, как он заявил, что знает парочку человек из шайки, но доказать ничего не может? Если бы Сергиус действительно их знал, то быстренько отправил бы их в Лабиан и вытряхнул бы из них правду за пять минут до того, как они сдохнут в агонии с выпущенными кишками, обмотанными вокруг их шей. Ты что, считаешь, что мы еще в Новом Свете?