Под чужими знаменами

Незадолго до отъезда в Варшаву Паппе оставил за себя в отделении 4-Н СС штурмфюрера Майера. Паппе вручил своему подручному ключ от несгораемого шкафа и предупредил, что в шкафу хранятся личные дела всех украинских и польских националистов, состоящих ша службе гестапо. Там были списки вожаков так называемой УПА (Украинской повстанческой армии), являвшихся агентами гестапо. Вот именно эти дела и списки гитлеровской агентуры среди местного населения Галиции Майер обязан был во что бы то ни стало захватить с собою в случае отступления.

Советские войска так быстро и нежданно захватили предместье Персенковку, что Майер не успел даже и подумать о тайнах несгораемого шкафа.

Он опомнился от бегства и пришел в себя только в Самборе, где начальник гестапо Витиска собрал вокруг себя своих подчиненных. Обстановку Витиска объяснил гестаповцам коротко: «Прежнего места службы не существует». Однако подоспевший к окончанию собеседования из Варшавы Бено Паппе прежде всего поинтересовался, в целости ли архивы с этого прежнего места службы. И тут обнаружилось, что вместо архивов Майер в замешательстве показал Паппе один лишь ключ от несгораемого шкафа. Витиска посулил, что Майер будет расстрелян как предатель, и предложил Паппе немедленно найти выход из положения.

Паппе отобрал сорок эсесовцев и, отдавая их под команду штурмшарфюрера СС Вальтера Проха, приказал, двигаясь ко Львову скрытно, во что бы то ни стало через Стрыйский парк прорваться в здание гестапо и опорожнить несгораемый шкаф, наполненный множеством бесценных тайн.

Уроженец Вены, высокий и тучноватый эсесовец Вальтер Прох еще до захвата Гитлером власти сидел в австрийской тюрьме по подозрению в шпионаже и после аншлюсса (присоединения Австрии к Германии) был награжден «орденом крови». Но не редкий этот орден, выдаваемый лишь тем фашистам, которые связали свою судьбу с Гитлером еще задолго до поджога рейхстага, послужил причиной того, что именно Вальтер Прох должен был возглавить рискованную экспедицию по спасению содержимого несгораемого шкафа. Штурм-фюрер СС Вальтер Прох, работая в крипо, изучил многие закоулки Львова не хуже его коренных обитателей и довольно сносно разговаривал по-украински.

Несмотря на это, безусловно, выгодное качество вожака экспедиции, вся группа Проха была захвачена остановившейся на переформирование советской танковой частью вблизи Любеня Великого.

Петр Гордиенко был первым из советских офицеров, кто принял в свои руки от пойманного кавалера «ордена крови» длинный и причудливый ключ от несгораемого шкафа отделения 4-Н львовского гестапо, и ему представилась возможность лично прочесть все самые секретные подробности об Иванне Макивчук и все дело о побеге из львовской цитадели.

…Еще с первых дней знакомства с Иванной Славцьо Тарнавский старательно в каждом новом донесении сообщал Вурму о ее ненависти к фашистам, приводил полные тексты насмешливых песенок о гитлеровских захватчиках, которые распевала Иванна, и Петру Гордиенко стало ясно: даже не будь побега пленников, которым помогла Иванна, рано или поздно гестапо протянуло бы к ней свои цепкие когти.

— А Тарнавского поймать не удалось? — спросили мы.

— Не знаю. Не знаю… — протянул Гордиенко и, вытирая полою гимнастерки свой боевой орден, посмотрел на нас решительными глазами. Под ними все еще синели угольные каемочки — памятка всякого потомственного шахтера на долгие времена.

Вне всякого сомнения, случись бы наша встреча с Гордиенко в 1949 году, мы уже не стали бы осведомляться у него, где находится предатель Кубийович и что приключилось после с другим убийцей Иванны Макивчук — Тарнавским, по кличке «Адлер».

Весною 1949 года радиостанция «Голос Америки», которую во многих славянских странах сейчас зовут «Визгом Америки», передавала свой очередной репортаж о прибывшей из Европы в Соединенные Штаты группе «скитальцев».

Вперемежку с зажиточными фермерами, поручителями за новоприбывших американских граждан, перед микрофоном выступали и те перемещенцы, кого доставил пароход под звездным флагом к причалам штата Мэриленд. Говорили они нагло и развязно, будучи в полной уверенности, что навсегда затеряли на европейском континенте не только свои паспорта, но и биографии.

Среди выступавших диктор представил «уроженца» Западной Украины Ярослава Тарнавского. Сладеньким, елейным голосом стал Тарнавский изображать перец микрофоном «жертву большевизма» и рассказывал фермеру Эрми Тайеру о том, что у него в Европе осталась «невеста, здоровенная девушка», которую бы также не плохо пригласить под защиту статуи Свободы.

Поведав перед микрофоном для чувствительных американцев эту интимную тайну, Ярослав Тарнавский клялся быть верным «священным идеалам американской цивилизации и демократии». Делан он это с большой сноровкой и умением, должно быть не хуже, чем в свое время, когда в тайных беседах с Отто Вурмом на улице Мальчевского во Львове присягал в преданности гитлеровской Германии.

А тем временем в горном селении Криворивня, между Жабье и Ворохтой, мать убитой, старушка гуцулка все еще ждет: авось с очередной, запоздалой партией репатриантов возвратится на Гуцульщину из-за кордона ее милая и славная Иванна.

Старушке гуцулке невдомек, что кости Иванны вот уже который год зарыты в земле под высоким каменным забором, неподалеку от старой австрийской крепости во Львове, называемой попросту цитадель.

Под черными крыльями Ватикана

Подрывная человеконенавистническая деятельность людоедов из ОУН разворачивалась при молчаливом покровительстве и при прямей материальной и идеологической поддержке агентуры Ватикана на западноукраинских землях — верхушки греко-католической церкви с ее центром в палатах митрополита на Святоюрской горе во Львове.

Опытные выученики иезуитской и других коллегий Ватикана, которые заседали в палатах митрополита, делали все возможное для того, чтобы удержать свою паству в чужой, иноземной неволе — австрийской или польской — неважно! — лишь бы эта паства не шла дорогой, какую выбрал себе освобожденный парод Советской Украины. Еще задолго до того, как гитлеровские орды напали на Советский Союз, руководители греко-католической церкви и гитлеровские вожаки проявляли полное единодушие и в своих замыслах и особенно в своих планах проникновения на Восток. Планы эти были продиктованы Ватиканом и первым его авангардным отрядом, который должен был нести знамена католицизма на Восток, вглубь России, расширяя владения наместника бога на земле — папы римского, была именно греко-католическая церковь.

Такова была издавна ее историческая миссия. И едва первые фашистские бомбы обрушились на советский Львов, как святоюрские каноники, твердо веря в неминуемую победу гитлеризма, начали выбалтывать все свои тайные замыслы и дела.

Наверное, ни одна из церквей, подчиненных Ватикану, не выдала после вторжения гитлеровцев в СССР столько своих тайн и не раскрыла в такой мер? свою настоящую сущность перед широкими массами народа, как греко-католическая. Один из самых близких сотрудников митрополита Шептицкого архиепископ Иосиф Слипый хвалился на страницах журнала «Миссионер» тем, что он, собирая униатских священников, давал им указания, как бороться с советской властью.

Другой святоюрский «крестоносец», священник Маркиан Когут, в статье «Марийские конференции под окнами НКВД» рассказывал подробности тайных совещаний марийского женского товарищества, которое ставило своей целью явно контрреволюционные действия.

«Календарь миссионера» за 1942 год, вышедший в оккупированном Львове, заканчивался статьей «Наиважнейшие события», в последних строках которой было написано: