Страница 5 из 40
Не в пример некоторым, слишком доверчивым прихожанам, уверовавшим было в благородную миссию Шептицкого и ослепленным его внешней кротостью, все прогрессивные деятели галицийской интеллигенции раскусили хитрую тактику Шептицкого и подоплеку творимого мифа о нем как о добром митрополите.
Да, действительно, с одной стороны, митрополит жертвовал часть средств, получаемых им от эксплуатации прикарпатских лесов, на создание больниц и бурс — общежитий для украинской учащейся молодежи. С другой же стороны, он потворствовал введению целибата (безбрачия духовенства) в Станиславской и Перемышльской епархиях. А целибат приостанавливал естественный рост украинской интеллигенции из среды духовенства. Давая время от времени подачки голодающим украинским художникам и артистам, Шептицкий в то же время через своих приказчиков нещадно эксплуатировал рабочих на принадлежащей ему фабрике бумажных изделий во Львове «Библос». Не случайно на этой фабрике вспыхивали очень часто забастовки рабочих.
Среди приказчиков митрополита, участвовавших в подавлении забастовок и волнений лесорубов в прикарпатских лесах, не раз видели и пригреваемого Шептицким под крышей его палат управляющего имениями князя церкви, одного из вожаков украинских националистов, матерого террориста и германского шпиона по кличке Консул первый, Андрея Мельника (Скончался 1 ноября 1964 года в Кельне).
Клерикальная и прочая реакционная пресса в Галиции всячески превозносила и до сих пор превозносит за рубежом заслуги Шептицкого в организации и финансировании им «музея украинского национального искусства» во Львове, расположенного на улице Мохнацкого. Перед зданием этого музея высился поставленный еще при жизни мраморный памятник митрополиту. Князь церкви был изображен сидящим на своем кресле-троне с опущенной головой, погруженным в свои думы. Немало его дум было посвящено и созданию музея. Однако никто пока еще не видел вторую, тайную сторону замысла хитрого митрополита. Многие насильно обращенные в унию церкви Прикарпатья хранили ценнейшие памятники украинского народного искусства, отражавшего борьбу народа за свои права в те времена, когда не было еще на галицийских землях ненавистного галичанам ватиканского влияния. Сохраняясь преимущественно в сельских церквах, древние памятники церковного искусства, естественно, напоминали о доуниатских временах и служили большой преградой к латинизации обряда.
Шептицкий решает собрать все памятники в музей. Где бы он ни был, отовсюду снимал и свозил в свой музей памятники византийского, восточного искусства, создавая таким образом вакуум, в который очень быстро хлынули изготовленные в Ватикане лубочные иконы святой Терезы, Иосафата, Антония и других католических святых. В музей были отправлены ценнейшие памятники так называемого Манявского скита и других православных монастырей, на которые народ смотрел как на последние оплоты борьбы с ненавистной унией. При жизни митрополита они могли бы быть обозреваемы лишь небольшой группой специалистов и любителей украинской старины. Ведь очень трудно было предположить, чтобы гуцулы из Косова, или бойки с Ужокского перевала, или, скажем, учителя с Тернопольщины могли позволить себе такую роскошь, как поездка во Львов для посещения музея, созданного митрополитом для избранных, в центре польской колонизации на восточных окраинах буржуазной Польши.
В 1924 году во Львове была выпущена любопытная, хотя во многом и противоречивая, книга Андрея Каминского «Галиция — Пьемонтом». В ней дана удивительно точная характеристика митрополита:
«Деятельность Шептицкого является религиознополитической, деструктивной для нашего народа. Она возможна в таких размерах только потому, что галицийский народ и его интеллигенция — это бедная и пассивная общественность, настолько бедная, что половину мест и должностей держит в своих руках этот человек.
Это возможно потому, что политика целого долгого периода истории Галиции до нынешних дней им монополизирована. Так и сложилось, что каждая мысль, идея, действие, каковы бы ни были ее начало и дальнейшее продолжение, окончится фатально».
Даже одна эта история с организацией «украинского национального музея» во Львове показывает нам, как хитро и замаскированно действовал вождь униатских клерикалов Галиции Шептицкий. Его филантропическая деятельность была всего-навсего лишь политической мимикрией и составляла один ничтожный процент пользы против девяноста девяти процентов широкого разложения и деморализации народа.
Желая снять с себя ответственность за прямую латинизацию греко-католической церкви, Шептицкий вводил римский календарь, укреплял влияние ордена василиан, стремился к целибату духовенства через своих верных помощников, закоренелых и откровенных папистов, таких, как епископы Григорий Хомишин, Сотер Ортинский, и других.
Один из апологетов Шептицкого, некий священник Иван Рудович, сообщая подробности восшествия Шептицкого на престол митрополита, писал в сборнике «Богословие»: «Воля папы позвала к нам монаха-европейца в очень ответственный момент. В начале 1888 года война России с Австрией казалась неминуемой. За плечами Австрии стояла Англия, которая хотела при любом случае свести счеты с Россией в Азии... Бывший немецкий посол в Петербурге, железный канцлер князь Бисмарк лучше всего оценил украинский вопрос: для удержания равновесия и мира в Европе надо создать независимую Украину. Отрыв Украины был бы тяжелейшей ампутацией для России (курсив наш.— В. Б.)... Папа Лев XIII быстро ориентировался в запутанной мировой политике... Униатские планы папы велели ему заботиться еще больше о греко-католической церкви и об австрийских украинцах, которых русские православные круги считали забралом католицизма на северо-восточных окраинах Австрии. В 1888 году папа поднял вопрос о создании украинского грекокатолического патриархата во Львове и поручил конгрегации по пропаганде веры выработать план этого нововведения...» (Как это ни странно, обветшалую идею создания украинского патриархата с подчинением Ватикану католические иерархи выдвинули снова и в наши дни.
После праздника рождества в 1963 году новый папа — Павел VI назначил преемника Андрея Шептицкого, семидесятидвухлетнего митрополита Иосифа Слипого, прославившегося своим явным сотрудничеством с гитлеровцами, членом конгрегации для восточной церкви. При очередной номинации Ватикан присвоил Иосифу Слипому также редкий в католической церкви титул — архиепископа высшего разряда («Архиепископус майор»).
Титулованный таким образом Иосиф Слипый не преминул выступить на второй сессии вселенского собора и сказать, что, по его мысли, для пользы церкви в Восточной Европе нужно создать украинский патриархат.
Само собой разумеется, что и сам бывший коллаборационист, и вся католическая пресса в Европе, Соединенных Штатах Америки и Канаде высказывают единую точку зрения, что украинским патриархом может быть только Иосиф Слипый.
Таким образом, идея папы римского Льва XIII, подсказанная ему еще в конце прошлого века железным канцлером Бисмарком, снова пущена в обращение в Европе, где зреют силы немецкого реваншизма в Федеративной Республике Германии, которой правит Христианско-демократический союз.)
Вне всякого сомнения, в патриархи Ватикан намечал Шептицкого и именно потому так быстро возвел его на престол митрополита. Во время интронизации, сообщает Рудович, «выступал командующий Львовским корпусом, австрийский генерал Фидлер. Он вспомнил, что митрополит был когда-то австрийским солдатом. Армия является сильной, если в ней есть послушание, безотказное исполнение обязанностей и преданность. К выполнению этих заветов шел и идет митрополит, и они привели его на почетное, видное место генерала в христовой армии...»
Генерал во Христе и действовал по-генеральски!
21 августа 1914 года, когда уже грохотали пушки на фронтах первой мировой войны и тысячи жен и детей теряли своих мужей и отцов, одетых в солдатские шинели, Шептицкий обращается к верующим с таким циничным посланием: