Страница 55 из 60
Спившийся немытый старик в драных лохмотьях сидел на голой земле под аркой в переулке, куда с соседних домов сбрасывали мусор. Рядом валялась пустая глиняная бутыль, крысы боязливо выглядывали из щелей и тут же прятались обратно. Старик беспорядочно бормотал что-то себе под нос, пальцы его рук скрючились. Когда же мимо проходили солдаты, он с ухмылкой смотрел на них, не замечающих его буквально в нескольких шагах. Старик приподнял голову, вслушиваясь, на его лице расплылась гнилозубая улыбка.
Раздался звон колоколов, разносящийся по городу, в закрытых ставнях замелькали огоньки, по улицам забегали легионеры, люди начали выглядывать из домов и тут же прятались обратно, запирая двери на засовы. Старик встал и медленно поковылял к площади, мимо пробегали солдаты и церковники, но никто не замечал его, а старик шел прямо посередине улицы, истерически смеясь во весь голос.
Он медленно шел по улице, а вслед позади все накрывало темнотой, словно пелена мрака падала на округу. Дворовые псы тут же скулили и прятались в свои конуры в подворьях, крысы бежали прочь, растения вяли. Старик шел, опираясь на кривую палку, которая, лишь только коснувшись камня улицы, покрывала тот трещинами, земля превращалась в мертвую гниль.
Старик вышел к площади и взглянул на Собор Истинной Веры, тот сиял среди ночи, но свет не каждый мог видеть, во все стороны волнами разлетались удары колокола, столп света устремился в небо. Перед Собором стояла сотня церковников, источавших небольшое свечение. Старик взглянул на Дворец, тот был словно во мраке, сверху летали силуэты, похожие на больших птиц. А вокруг площади стояли нищие, такие же старики, как и он, и лица у всех были одинаковы. Каждый из них смеялся, смех соединялся в центре площади и с силой ударялся о невидимую преграду перед Собором, камень площади трескался, из трещин поднимались небольшие черные дымки.
Земля затряслась, Собор покрылся незримыми трещинами, и вдруг внезапно все закончилось. Нищие развернулись и пошли обратно, растворяясь во мраке улиц.
Колокола звонили три дня и три ночи, на площади вывесили черные штандарты с гербами, люди молились. Император умер, да здравствует Церковь Истинной Веры! Во Славу Всевышнего! Аминь!
Междуглавие 9
Старая коса с легкостью скашивала сочную луговую траву. Крепкие широкие ладони уверенно держали косу, высокорослый и не по возрасту сильный широкоплечий седовласый мужчина взмахивал косой и с легкостью опытной руки скашивал по утренней росе очередную полосу.
Над пологим лугом у склона холма еще не успел полностью сойти туман. На Восходе поднималось утреннее солнце, по чистому голубому небу бежали небольшие белые облачка, птицы заливались чарующими песнями, просыпались насекомые, бабочки и пчелы начинали летать от цветка к цветку. Неподалеку журчала небольшая речушка, в которой весело плескалась рыба, и мать медведица привела медвежат на песчаный бережок учить ловле.
Седовласый мужчина с умилением смотрел, как мишки плескаются в воде, пытаясь поймать жирных медленно плавающих рыб. Он любовался малыми детьми, продолжая выкашивать покрытую росою траву и лишь время от времени поднимая косу, чтобы подточить ее камнем. Медведица со спокойствием сидела на берегу, не опасаясь за своих детишек. Неподалеку в высокой траве прошмыгнули юркие зайцы, испугавшие перепелов, тут же взмывших в небо.
Идиллия и спокойствие царило в этих местах. Скосив пол поля, мужчина сел на немного нагревшийся камень, перед этим попросив у него разрешения. Достал мешочек, развязал его, забил трубку табаком и закурил, пуская небольшие облачка дыма и с умилением наблюдая за окружающей природой. А между тем медвежата радостно плескались в чистой теплой воде. Под одетыми в лапти ногами бегали полевые мышки, нисколько не боящиеся человека. Недалеко на соседнем лугу паслись несколько лошадей с панцирными наростами, жеребята не отходили от них, коровы с мощными дугообразными рогами не забредали в недалекий лес и не норовили залезть на покос или в уже собранные стога сена.
Мужчина медленно попыхивал раскуренной трубкой до тех пор, пока солнце не поднялось достаточно высоко.
Он встал, взял лежащие рядом грабли и начал переворачивать скошенную и немного подсохшую траву. Кузнечики выпрыгивали перед граблями и скрывались в траве, небольшая черная змейка проползла между лаптей, не думая даже о том, чтобы ужалить потревожившего греющуюся на солнце. Ящерка заползла на тот камень, где сидел мужчина и застыла, раскрыв рот.
- Греешься, - улыбнулся мужчина, посмотрев на ящерку, и продолжил переворачивать скошенную траву.
Вскоре он закончил, подошел к камню, поднял с земли косу и медленно пошел к избушке, стоящей под кроной огромного дуба, раскинувшего свои могучие ветви в стороны над холмом и даруя хорошую тень, в которой отдыхал, разлегшись на небольшой травке большой обросший дворовый пес, а белый кот сидел на лавке и облизывался. Мужчина подошел к стропилам и поставил на них грабли, косу же опустил лезвием в заполненное водой корыто. После этого он сел на скамью возле избы, достал засапожный нож, взял в руки деревянную чурку и начал выстругивать.
День выдался прекрасный.
Глава 10
Пламя Войны
Неуклюжие бриги, похожие больше на огромных панцирных рыб, рассекали накатывающие волны. Массивные щиты по бортам принимали на себя удары стихии, зловещие тотемы из черепов на носах смотрели вперед, бросая вызов морской бездне. Штормовые волны накатывали раз за разом в попытке затопить уверенно плывущую флотилию строго на Полдень. Тяжелые кривые весла ритмично погружались в воду и загребали, бриги разрубали накатывающие навстречу валы своими зловещими носами. Непохожие ни на какой-либо людской корабль непонятно как плывущие при такой форме бриги пересекали море во время сильнейшего шторма.
Сильные зеленокожие руки крепко вцепились в толстые рукояти весел. Разодетые по-разному орки усердно гребли, они никогда не любили воду и рычали при попадании соленых капель на кожу, многие бы и по колено не вошли бы в нее, но сейчас обязаны терпеть. Но это все ничего по сравнению с тем, что предстоит потом, когда они встанут на твердую почву. Когда возьмут в руки оружие и погонят мерзких хумов, сожгут их дома, будут резать и рвать на части всех, кто попадется. Они перетерпят эту пытку ради мести хумам за всех своих павших сородичей, прославив себя, и каждый из них заберет ни одну жизнь слабых тонкокожих выродков, уничтожающих окружающий мир.
- Уххх...
Орки разом рванули на себя весла, харга, так орки звали эти корабли, перевалила через высокую волну, соленые брызги окатили палубу, ворчание прошло среди гребцов.
- Уххх...
Орки вновь загребли веслами , следующая большая волна преодолена.
- Гахх...
Гребцы по команде подняли весла, харга с ревом сбежала с гребня волны и ударила в следующую не менее высокую, брызги ударили внутрь харга, окатив каждого сидевшего внутри из пяти десятков.
- Ухх...
Харги бросало то вверх, то вниз, но те не опрокидывались вопреки бушующему морю, уверенно прорезая штормовые волны и следуя к своей цели. Широкие паруса из кожи скрипели от постоянных ударов ветра, но никто и не думал их убирать. Флотилия шла клином один харг за другим, как научил их Бог Войны.
Сыны островов шли по Его указу, орки знали, что именно сейчас нужно нанести свой визит хумам, именно сейчас ослабленным и неготовым к войне с великим народом воинов. Хумы воюют между собой, орки давно не воюют, они теперь единый вольный народ.
Низкие тучи опустились так низко, что казалось, соприкасались с волнами, вспышки молний мелькали среди извергающих потоки дождя великанов, время от времени ударяя в воду. Ни один хум не выйдет в такое неспокойное море, боясь потерять свое судно и сгинуть в смертной пучине. Но это жалкие хумы, а орки не ведают страха, они не испугаются какого-то ветерка, наоборот, воспользуются им, дабы неожиданно напасть. Орки знают, что их ведет Бог Войны, и не страшатся пасть, так как Он примет их к себе в легионы, где те будут вечно сражаться.