Страница 111 из 116
Следующий день, 22 августа, вопреки всем ожиданиям, прошел спокойно, но «около полуночи шум танковых двигателей в кукурузных полях возвестил о начале нового приступа. Противник решил попытаться достичь ночью то, что не удалось ему днем». По свидетельству Рауса, в ночь на 22 августа на подступах к Харькову обе стороны вели встречный танковый бой: «Гул выстрелов слился воедино, на многие мили было видно ужасное зрелище, как две танковые армады сошлись в железной схватке. Постепенно битва переместилась к северу, и вспышки выстрелов появлялись все дальше и дальше от нашей линий обороны. Лишь через два или три часа тишина восстановилась и у нас в тылу… Таким образом, попытка советских войск захватить Харьков в ходе широкомасштабного ночного удара силами 5-й гвардейской танковой армии потерпела полное фиаско. Ее потери составили более 80 танков, сотни убитых и тысячи раненых солдат, значительная часть вооружения была уничтожена в ходе одного ночного боя. Таким образом, за три дня боев за Харьков советские войска потеряли 420 танков, а сам город оставался в наших руках».
И наконец, весьма интересный вывод по итогам всех этих дней с точки зрения компетентного военного профессионала: «Грубые ошибки со стороны русских командиров лишь отчасти являлись причиной того, что каждая из пяти предпринятых советскими войсками атак окончилась неудачей, хотя советские войска и сражались с удивительным героизмом. Меня поразил тот факт, что танковые атаки не были в достаточной мере обеспечены артиллерийским огнем и имели слабое пехотное прикрытие, что авиация противника практически не принимала участия в боях. В таких условиях нельзя было говорить ни о каком прорыве и дальнейшем развитии успеха. Я предполагал, что 5-я гвардейская танковая армия была вынуждена предпринимать преждевременные действия под сильным давлением Ставки» [455] .
А теперь вопрос: разве все написанное Раусом опровергает утверждения советской историографии о том, что «войсками 5-й гвардейской танковой и 53-й армий в ходе исключительно напряженных боев (выделено нами. – Авт .) были перерезаны железные дороги Харьков – Золочев, Харьков – Люботин – Полтава и шоссе Харьков – Люботин»? Другое дело, что данные о потерях 5-й гвардейской танковой армии в боевой технике, приведенные Раусом, требуют тщательной проверки и не должны восприниматься читателем как истина в последней инстанции.
Как бы там ни было, во второй половине дня 22 августа немецкое командование было вынуждено начать отход из района Харькова. Отход был вынужденным, но, с другой стороны, Манштейн не собирался защищать город до последнего солдата. «Угрожающе надвигалась опасность окружения армии Кемпфа в районе Харькова… Командование группы не собиралось в бою за Харьков жертвовать армией. Харьков был сдан для того, чтобы высвободить силы для обоих угрожаемых флангов армии Кемпфа и предотвратить ее окружение» – так он сам объясняет свое решение [456] .
О том, что немецкие войска сами оставили город, невольно свидетельствуют и советские военачальники. Вот как об этом писал маршал Конев: «Чтобы не дать возможности противнику уйти из-под ударов, вечером 22 августа я отдал приказ о ночном штурме Харькова.
Всю ночь на 23 августа в городе шли уличные бои, полыхали пожары, слышались сильные взрывы. Воины 53, 69, 7-й гвардейской, 57-й армий и 5-й гвардейской танковой армии, проявляя мужество и отвагу, умело обходили опорные пункты врага, просачиваясь в его оборону, нападали на его гарнизоны с тыла. Шаг за шагом советские воины очищали Харьков от фашистских захватчиков.
Ворвавшиеся в город на рассвете 23 августа части 183-й стрелковой дивизии успешно наступали по Сумской улице и первыми вышли на площадь Дзержинского. Воины 89-й гвардейской стрелковой дивизии по Клочковской улице вышли к зданию Госпрома и водрузили над ним Красное знамя.
К 11 часам 23 августа войска Степного фронта полностью освободили Харьков. Большая часть группировки, оборонявшей город, была уничтожена. Остатки ее отступили» [457] .
А вот выдержка из воспоминаний командующего 53-й армией И.М. Манагарова: «23 августа в 4.00 89-я гвардейская, 107-я и 116-я стрелковые дивизии ворвались в Харьков с запада, уничтожая оборонявшиеся части врага. Одновременно с севера в город вошли части 69-й армии и с востока – 7-й гвардейской армии. Совместными усилиями трех армий к 12 часам 23 августа Харьков был очищен от фашистов» [458] .
Так от какого же противника можно было освободить второй по величине город Украины за 8 часов, по Манагарову, и за 11–12 часов, по Коневу? Только от уходящего, покидающего по приказу Харьков. Да и стал ли бы он, имея задачу удерживать во что бы то ни стало город, превращать его в руины и пылающий факел? Вот что писал о событиях тех дней военный корреспондент Ю. Жуков: «… Страшное багровое зарево обняло полнеба, и Млечный Путь, опускавшийся прямо в костер Харькова, как бы растворялся в нем. Теперь особенно отчетливо было видно, что горит действительно весь город. Отдельные очаги пожара слились в одно море золотисто-желтого накаленного пламени. В районе вокзала не утихали взрывы. Видимо, там рвались цистерны с горючим. Молочно-белые кипенные столбы поднимались к зениту, и в степи становилось светло. В некоторых районах горели склады с боеприпасами, и зловещие фейерверки трассирующих снарядов будоражили и без того беспокойное небо… К рассвету грохот канонады утих. К городу потянулись колонны пехоты» [459] .
Значит, штурма, как «решительной атаки соединениями, частями (подразделениями) противника, занимающего населенные пункты, сильно укрепленные позиции, отдельные здания и т. п. и оказывающего упорное сопротивление», не было. В Харькове были уничтожены и пленены лишь арьергарды немецких войск, обеспечивающие отход главных сил и не сумевшие под воздействием ударов советских соединений уйти из города. Но избежал разгрома не только харьковский гарнизон, избежали разгрома и силы группы армий «Юг», действовавшие на этом направлении. Да, они понесли ощутимые потери, но задача, поставленная Сталиным Воронежскому, Степному и Юго-Западному фронтам, полностью выполнена не была.
Таким образом, название «Харьков» в течение 1941–1943 гг. неоднократно упоминалось в оперативных сводках Генерального штаба РККА. В истории Великой Отечественной войны с ним ассоциируются ожесточенные оборонительные и наступательные сражения советских войск, победы и поражения, успехи и неудачи, достижения и промахи Верховного Главнокомандования, командования фронтов и армий. Важное значение Харькова, как крупного административного и промышленного центра, второй столицы Украины, постоянно приковывало к нему внимание противоборствующих сторон, руководства СССР и Германии. И в этом были не только преимущества города, но и свалившиеся на него беды. Стремление во что бы то ни стало овладеть им в большинстве случаев диктовалось политическими амбициями Сталина и Гитлера, а не военной целесообразностью. Но солдаты на войне лишены права выбора, и шли они раз за разом на штурм вражеских укреплений, оставляя на своем пути бесчисленные братские могилы. А потому харьковская земля, ставшая ареной ожесточенного вооруженного противостояния, израненная и политая кровью сотен тысяч солдат и офицеров, хранит на себе следы минувшей войны до настоящего времени.
Четырежды переходивший из рук в руки Харьков оказался одним из самых разрушенных в годы войны городов Европы. Посетивший его в 1943 г. писатель Алексей Толстой писал: «Я видел Харьков. Таким был, наверное, Рим, когда в пятом веке через него прокатились орды германских варваров. Огромное кладбище…» Новые «германские варвары» за время оккупации уничтожили в Харькове и области 280 тыс. мирных жителей и около 22 700 пленных красноармейцев и командиров. Но не стал в свое время многострадальный Харьков городом-героем. Может быть, потому, что был окончательно освобожден Красной Армией лишь после неоднократных неудачных попыток. Но величие и трагедия связанных с ним событий от этого не уменьшились.