Страница 3 из 3
6
Я у открытого окна стою, Я солнце в гости жду ежеминутно. Целую руку близкую твою За свежесть нерастраченного утра. Несу к столу, к нетронутым листам, И щебет птиц, и ликованье радуг… Бывало, мать, пока отец не встал, Все приводила на столе в порядок. Боясь вспугнуть его черновики, Чернила осторожно пополняла. Отец входил и надевал очки. Писал стихи. И тишина стояла. На оклик: «Мать!» — поспешно шла она, Чтобы принять родившиеся строки. И снова наступала тишина, В ней лишь перо пришептывало строго. Все тот же стол, и тишина вокруг — Здесь время ничего не изменило. И добрая забота близких рук Вновь не дает пересыхать чернилам. Мне руки говорят: «Пиши, поэт! Пусть песня никогда не оборвется, Пусть наступает каждый день рассвет И мысль всегда рождается, как солнце!» И я пишу, пока писать могу, И рано смерти многоточье ставить. Но, словно след на тающем снегу, Должна и жизнь когда-нибудь растаять. Но песня не прервется и тогда, Когда успею сотни раз истлеть я, Она придет в грядущие года Тревожным днем двадцатого столетья. Потомки, позабывшие меня! Отцов перерастающие дети! Целуйте, низко голову склоня, Как жизнь саму, родные руки эти!