Родина горца

Расул Гамзатов

Родина горца

Начинается земля,

как известно, от Кремля.

В. Маяковский

1

В большой семье,                  в крестьянской сакле скромной, Под солнцем, плывшим в утреннем дыму, Родился в Дагестанской автономной Мальчишка, не известный никому. Он рос над облаками снеговыми, Где у людей бесстрашные сердца, И, как ягненок рожками своими, Гордился родом своего отца. Играя с ним, его не раз в ту пору Бросали в небо с возгласом «ура» Два старших брата,                           каждый из которых Был крепким и плечистым, как гора. Пять дядей было у него, их силе Завидовали все.                         Наверняка Любой ударом мог свалить быка, И если дяди в саклю заходили, Папахи их касались потолка. Любил он, чтобы гости приезжали, И высшим счастьем было для него, Когда к себе на седла поднимали Усатые сородичи его. Он всей душою верил, что солидность Мужчинам в жизни придают усы, — Так верят все охотники, что хитрость Всегда таится на хвосте лисы. На лоб папаху сдвинув деловито, Не раз отца он спрашивал, любя: «Ведь правда, папа, в мире нет джигита, Который не боялся бы тебя?» И отвечал родитель, усмехаясь: «Когда б такой мне встретился в пути, Он задрожал бы, как пугливый заяц, Живым ему я не дал бы уйти!» Мальца задор охватывал счастливый. И, поутру на улицу удрав, Среди мальчишек, как петух кичливый, Ходил он, гордо голову задрав. Он говорил им: «Что вы за джигиты! Мне зайцев ваш напоминает вид. Отец и дед мой силой знамениты, И скоро сам я буду знаменит». О лошадях немало споров было, Но в спорах тех, достоинство храня, Отцовскую беззубую кобылу Он выдавал за борзого коня. А если в этом сомневались снова Соседские мальчишки-кунаки, Тогда для доказательства простого Немедля в ход пускал он кулаки. И с крыши мать не раз сгоняла сына, Когда он там порой стоял один, На бедра руки положив картинно, Напоминая глиняный кувшин. Любил он речки неуемный гомон И птичьи песни в звонкой вышине, Но часто слышал от людей о том он, Что снова враг готовится к войне. В неполных шесть                    о войнах представленье Особое сложилось у него. И принял он военное решенье: Падежное воздвигнуть укрепленье Вокруг родного дома своею. Камней под окна натаскав с полтонны, Весь день усердно проработал он, И стены неприступной обороны Воздвиглись к небу с четырех сторон. Но вот в мечтах о будущей победе, В сиянье самых радужных надежд, Мальчишка вдруг подумал:                                       «А соседи? Ведь их спасти не могут стены эти», — И сам разрушил каменный рубеж. О всех его делах не понаслышке Известно мне.                     Скажу вам, не тая, Я очень близок этому мальчишке, Ведь тем мальчишкой был когда-то я. Смеетесь вы, друзья мои! Ну, что же… А вспомните дошкольные года, — Ведь все вы были на меня похожи, Не так ли это?                     Ну, конечно, да!

2

Пылало солнце, над горами рея, Стремглав летели солнечные дни, И, чтобы рос я, маленький, быстрее, Меня тянули за уши они. Вновь мальчиком себя сегодня вижу И сердцем вспоминаю отчий дом. Есть в сакле столб, что подпирает крышу, Ножом пометки сделаны на нем. Их на столбе том сделано немало: Так велся роста моего дневник. Ведь каждая пометка означала То место, до которого, бывало, Я в данный день дотягивал язык. Чтоб радостью глаза мои лучились. Меня будили утром соловьи. В моих тетрадях первых сохранились Огромные каракули мои. Я помню школу, где меня учили; Вокруг нее всегда цвели цветы. Отсюда вдаль все чаще уносили Меня ширококрылые мечты. И в пионерском лагере нагорном, Где на линейке строился отряд. Я был горнистом и певучим горном На зорьке ранней поднимал ребят. А на груди друзей моих веселых Горел крылатый пламень кумача. И называли сменой комсомола Нас, пионеров, внуков Ильича. Мне дорог был Кавказа быт суровый, Родной аул в теснине древних гор, Но, как орленок из гнезда родного, Я всей душою рвался на простор. Я слышал шум соленого прибоя, Далекие мне снились города. Прощай, мой дом! Прощай, гнездо родное! Прощай, аул отцовский — мой Цада!