Добавить в цитаты Настройки чтения

Страница 23 из 34

Скотти раздал детям бумажки, на которых их родители должны были написать, разрешают ли им участвовать в спектакле, попросил ребят напомнить учителям, что первое организационное собрание состоится сегодня после уроков, и повернулся к Августе.

— Вы ведь будете сегодня на собрании, мисс Миллер?

— Конечно, мистер Хэммонд. Ни за что не пропущу, — пообещала Августа, подавая ему пиджак.

— А по мне вы будете скучать? — тихо, так, чтобы только она могла его услышать, спросил Скотти.

— Всякий раз, когда стану вспоминать о своих трусиках.

Оказалось, что это происходит примерно каждые пять минут. Августа и не догадывалась раньше, как часто натыкается на какие-нибудь иглы, прислоняется к стене, использует бедро, чтобы открыть дверь, присаживается на краешек стола…

Вести машину без нижнего белья — тоже оказалось делом не совсем обычным, а работающий кондиционер еще добавлял пикантности ее острым ощущениям.

К четырем часам мало было сказать, что Августа соскучилась по Скотти. Она вся истомилась, извелась. Он был необходим ей, как воздух, и она была в состоянии думать только об одном: скорее бы покончить с этим чертовым собранием и очутиться дома вместе с любимым.

Высшая школа была длинным приземистым зданием. Кабинеты администрации и конференц-зал находились в одном коридоре с буфетом и спортивным залом. Августа немного опоздала, но все же рассчитывала увидеть Скотти в его кабинете до начала собрания. Ей просто необходимо было его увидеть. Сейчас она могла думать только об этом и не сразу отреагировала на раздававшиеся откуда-то звуки. Остановившись, она удивленно оглядела пустой коридор. И снова услышала приглушенный голос, который привлек ее внимание к находившемуся неподалеку хозяйственному чулану.

Августа осторожно двинулась дальше и тут обратила внимание, что дверь в чулан закрыта и свет внутри погашен. Она остановилась в растерянности. Звуки повторились. Кто-то словно пытался привлечь внимание, но вокруг не было ни души.

Она подошла к двери чулана, размышляя о том, что там вполне могли запереть собаку или кошку или даже самого завхоза. Но тогда непонятно было, почему он не зажег свет. Хотя, конечно, могла перегореть лампочка.

Постучав в дверь, Августа окликнула предполагаемого пленника. Ответа не последовало, значит, там заперли какое-то животное или скрывается парочка влюбленных подростков, или вор, или…

— А! — невольно вскрикнула Августа, когда дверь неожиданно распахнулась и чьи-то руки быстро втянули ее внутрь.

— Ш-ш-ш… много же тебе потребовалось времени, — услышала она в темноте шепот Скотти, продолжая по инерции отбиваться от его рук, быстро скользящих по всему ее телу. Казалось, они были везде.

— Скотти? — Августа едва не задохнулась, сердце ее неистово билось, по телу волнами пробегала дрожь.

— Ш-ш-ш-ш. Я жду тебя здесь целую вечность. Ты почему так долго? Я уже начал сходить с ума. — Губы его нашли в темноте ее губы. Скотти издал стон голодавшего три дня человека, добравшегося до буфета, и Августа невольно засмеялась.

— Скотти… собрание, — попыталась вставить она в промежутках между поцелуями. Но сама уже расстегнула его ремень и подобралась к пуговице на брюках.

— Напомни, чтобы я никогда больше не носил твои трусики в кармане брюк, — пробормотал Скотти, уткнувшись носом в мягкую кожу ее шеи. — Мне пришлось весь день просидеть за столом. Я пропустил ленч.

Ключи и мелочь, лежавшие в карманах, звякнули, когда брюки упали на пол. Спустив бретельки платья Августы, он расстегнул ей лифчик. Девушка буквально задохнулась от наслаждения, почувствовав, как его жадные губы ласкают ее сосок.

Они, казалось, совершенно обезумели. Сейчас для них не существовало ничего, кроме сжигающей их страсти. Скотти поднял Августу, и она обвила ногами его бедра. Оба изнемогали от желания. Хозяйственный чуланчик вряд ли был когда-нибудь раньше свидетелем такого упоительного восторга и такой безудержной страсти, с которой отдавались друг другу эти двое. Ни один король не знал такого счастья. Ни одна звезда — такого яростного накала. Ни один океан — такой глубины чувств. Еще нигде и никогда на земле желания другого человека не исполнялись так быстро и охотно и наслаждение не правило бал столь полно и безраздельно.

Тяжело дыша, они продолжали прижиматься друг к другу, пока души их медленно возвращались на землю.

— Я люблю тебя, Гасти, — произнес Скотти, едва только смог перевести дыхание. Он жадно вдыхал ее запах, гладил волосы, старался запомнить гладкую кожу и горячее тело. Сегодня днем, думая об Августе, Скотти вдруг понял, что больше всего на свете ему хочется увидеть, как зажигаются восторгом ее глаза, услышать ее смех, почувствовать ее в своих объятиях. — Я люблю тебя, Гасти.

— О Скотти, — пробормотала Августа, проглатывая застрявший в горле ком. — Я тоже люблю тебя, но только я…

Августе хотелось сказать ему, что, если бы это зависело от ее желания, вся его дальнейшая жизнь была бы полна счастья. Он забыл бы, что такое боль, грусть, беспокойство. Никогда не испытал бы ужаса одиночества. Если бы она могла, она наполнила бы каждый день его жизни любовью и нежностью. Радостью и восторгом. Если бы она только могла…

— Что ты только? — переспросил Скотти, с трудом отрываясь от нее.

— Я только хотела, чтобы ты знал, как сильно я тебя люблю.

Обхватив ладонями лицо Августы, Скотти нежно поцеловал ее в лоб.

— Ты слишком много беспокоишься. Ведь все равно нельзя измерить, кто и кого насколько любит.

«Может быть, — подумала Августа, поправляя на себе одежду. — Может быть, проще познать меру терпения и понимания или гнева и отчаяния, которые способен перенести человек. Но если любовь их затмила все остальные эмоции, значит, как-то можно измерить и ее».

— К тому же, — игриво продолжал Скотти, — много ли существует на свете мужчин, которым ты отдала бы свои трусики?

— Ни одного, — твердо ответила она.

— Вот видишь, я знал это. Готова?

— Сначала иди ты. Я до сих пор пытаюсь выровнять дыхание.

Усмехнувшись, Скотти стал шарить в темноте в поисках дверной ручки. Включив свет, он проверил, все ли в порядке с его одеждой, открыл дверь пошире, посмотрел, нет ли кого в коридоре, и только после этого вышел наружу.

— Да, мисс Миллер, — произнес он, протягивая девушке руку. Другой рукой он поправил несколько прядок, выбившихся из ее прически, затем взял под руку, захлопнул ногой дверь чулана и повел ее к конференц-залу. — Я очень, очень рад, что вы смогли выбраться к нам сегодня.

— Ни за что на свете не упустила бы такую возможность, мистер Хэммонд.

Глава 8

— Даже не знаю, малышка, — произнес Скотти, глядя на личико дочки, покрасневшее от крика. — Сегодня жарко. У Августы закрыты все окна и наверняка включен кондиционер. Боюсь, она вообще нас не услышит.

— Обязательно услышит, когда закончит играть, — не сдавалась Хлоя. — Как ты думаешь, сыграет она ту песенку про девочку, которая покрасила свою спальню в красный цвет?

— Вполне возможно. Если ты вежливо ее попросишь, думаю, наверняка сыграет.

— Красиво, правда, папа? — облокотившись о выкрашенный белой краской подоконник, девочка закрыла глаза, прислушиваясь к пению скрипки и рисуя в своем богатом детском воображении самые разные картины.

Скотти погладил дочурку по волосам.

С самого момента ее рождения он не уставал удивляться своему маленькому чуду. Как же так случилось, что эта прелестная девочка — его собственная дочь?

— Да, очень красиво, — сказал он, глядя на окна соседнего дома. Августа стояла спиной к окну, зажав подбородком скрипку. — Очень, очень красиво.

Еще одно чудо, которое ему предстояло постичь. Он не знал, за что бог так возлюбил его, но, наверное, он сделал что-то очень хорошее, если ему послан этот шанс на счастье. Вздохнув, Скотти подпер рукой подбородок и стал наблюдать за Августой. И как только эта хрупкая девушка вмещает в себе столько таланта, красоты, доброты. И столько женственности.