Страница 10 из 22
* * * Готов уже ногу был в стремя Продеть уезжавший Али. Но в саклю его в это время Толпою соседи вошли. Он глянул спокойно в глаза им, Хоть сразу, как вспышку грозы, Кинжал свой заметил хозяин В руках у парторга Исы. Небрежно к земле рукояткой Держал неспроста его тот. Что будет беседа несладкой, Взял сразу хозяин в расчет. Сказал он Исе: «Наставленья Пришел мне читать? Не тяни! А также учти, что правленье Не платит за них трудодни». «Тебя я поздравить по-свойски Явился сюда не один. Адат защищал ты геройски, Ну, прямо второй Ражбадин». Лицо у Али побелело: «Оставь-ка ты шутки свои! Не суйся в семейное дело, Хозяин один у семьи. Папаху, что куплена мною, Носить как угодно могу: Хочу — в башлыке за спиною, Хочу — за ремнем на боку. Моя! И могу даже с кручи Я бросить ее в водопад». «Про голову вспомнил бы лучше», Подумала тут Хадижат. «А если о подвигах честно Ты хочешь, парторг, говорить, То было бы очень полезно Иную газету открыть». И, выдвинув ящик дубовый, В комоде газету нашел И с гордостью, злой и суровой, Ее положил он на стол. А в этой центральной газете, Что вновь развернулась, шурша, Пред целой страной на портрете Стоял он, ягненка держа, «Пусть даже фотограф московский Тебя бы с верблюдом заснял, Не можешь ты власти отцовской Превысить, а ты превышал, И не оправдает газета Поступок твой! — крикнул Иса. — Махач на нас смотрит с портрета, Глянь лучше ты сыну в глаза!» «Оставь…» И, осекшись на слове, Почувствовал в горле комок, Папаху надвинув на брови, Хозяин шагнул за порог. Не молод, но ловок на зависть, Вскочил он в седло у крыльца И в горы, слегка пригибаясь, Галопом погнал жеребца. И вскоре, как в облачко канув, Он скрылся за речкой вдали, Я с грустью, вослед ему глянув, Подумал: «Глупец ты, Али». * * * О глупая гордость, не ново Держать тебе горцев в плену. Всю ниву спалить ты готова, На мышь разозлившись одну. Черкеску, хоть взмокла до соли, Ты снять не даешь, видит бог. И сбросить, хоть ноют мозоли, Ты не разрешаешь сапог. О глупая гордость, не ново, Что в горной моей стороне Ты в шумных словах у иного, А у другого — в коне. У третьего — в знатном тухуме, Что значит по-русски — в роду. У горца четвертого — в сумме Им выпитого на виду. У тех — в амузгинских кинжалах На кожаных ты поясах. У тех — в кунаках разудалых, В закрученных лихо усах. О глупая гордость, немало Ты пролила крови людской, Когда же тебя под начало Взять разум сумеет мужской?! Дочь выгнал на улицу грубо Али — седоусый чабан. Иль дочь ему стала нелюба? Иль нравился очень Осман? Нет, ум его тверд был, как воин, И видел Али не один, Что Аси его недостоин Салмана плешивого сын. Спокойно, мужчина он тертый, Послал бы, не дунувши в ус, Османа с отцом его к черту, Когда бы не горский намус.. Али пуще злой неудачи Людской опасался молвы, Она словно дождь, да не спрячешь Нигде от нее головы. Ах, горец, ты, слову в угоду В пасть волку толкаешь телка. В студеную прыгаешь воду, Коль пуп твой узрела река. За гордость неумную щедро Судьба покарает глупца. Вот плюнул Али против ветра И брызги стирает с лица. * * * Осман, услыхав, что не хочет Идти Асият за него, Не стал, как ощипленный кочет, Престижа терять своего. Когда бы со мною случился Такой перед свадьбой скандал, Сквозь землю бы я провалился, За тысячу верст убежал. А этот — не подал и вида, В тоску не ушел оттого, Что острой колючкой обида Впилась в самолюбье его. Как прежде, улыбкой оскалясь И важность былую храня, Он на указательный палец Накручивал кончик ремня. Во рту у него поминутно На верхних и нижних зубах Коронки сверкали, как будто Зажженные спички впотьмах. И шлепали толстые губы, И громко весь вечер подряд Он разным дружкам возле клуба Рассказывал об Асият: «Узнала, наверно, корова, Что я лишь на месяц женюсь, И то потому, что родного Расстроить отца стерегусь. Известно ей также, что свистнуть Мне стоит разок посильней, И девушки сами повиснут, Как бусы, на шее моей. Ох, свадьбу устрою я с перцем. Заслышав ее барабан, Падет с разорвавшимся сердцем Один вам знакомый чабан. Бедняга, мне жаль его очень. Ославлен старик, просто жуть. А дочка его, между прочим, Меня не волнует ничуть. Лисицы хитрей эта дура. И выскочить, сведущ я в том, Мечтает она за гяура, Чтоб воду таскал он ей в дом. Плевать мне. Пускай она блудит С кем хочет. — И важно изрек: — Чарыками изгнана будет Бежавшая к ним от сапог!»