Страница 33 из 35
«Пятый Битл» умер, когда ему было всего 20 лет. Он прожил так мало. Ему не суждено было увидеть взлет БИТЛЗ к славе. Он был бы так рад этому. И не завидовал бы, не испытывал никакой горечи, что они сделали это без него.
Надо было сообщить о смерти Стюарта его матери Милли. Эту печальную миссию пришлось выполнять мне. Она рыдала на моем плече. Я тоже не мог удержаться от слез.
Миссис Сатклифф вылетела в Гамбург вместе с Брайаном, который отправлялся туда, чтобы повидать БИТЛЗ. Они встретили их в аэропорту все в слезах.
Битлы не были на похоронах Стюарта, которые состоялись в Ливерпуле, на хьюстонском кладбище. Они даже не прислали хотя бы букетики цветов юноше, который их так любил. Битлы — не из тех людей, кто ходит на похороны. Но они очень переживали эту утрату.
Астрид, которая часто говорила мне: «Стюарт для меня — все», была безутешна. Она и Милли Сатклифф никогда особенно не дружили. Даже смерть дорогого человека не сблизила их, и Астрид остановилась у жены Джона, Синтии, в Вирроле.
После похорон я поехал по ливерпульским кабакам и порядком набрался. Поздно ночью я очутился в Бланделсэндсе, где провел с ребятами столько веселых часов на пляже, где мы когда-то жгли костры и пели озорные песни. С канала Кросби доносились звуки туманного горна и печальные гудки пароходов. Я развел маленький костер и сидел у него, вспоминая человека, который пошел работать мусорщиком, чтобы «узнать настоящих людей». Так, у костра, я и заснул.
Проснулся я только на рассвете. Пес лизал мне щеку. Наверное, он думал, что я мертв. Когда я возвращался в город, из-за облаков вдруг выплыло солнце.
После смерти Стюарт стал своего рода культовой фигурой для молодых ливерпульцев. В некрологе на смерть Стюарта «Ливерпул Дэйли Пост» писала:
«В 15 лет он получил Аттестат об общем образовании в Прескотской грамматической школе. В 16 был студентом Ливерпульского Художественного колледжа. В 17 стал бас-гитаристом БИТЛЗ. Через два с половиной года он ушел из группы, чтобы учиться в гамбургском Колледже Искусств, где подавал большие надежды. Спустя 10 месяцев он умер от кровоизлияния в мозг.
Так трагически оборвалась жизнь Стюарта Сатклиффа, одну из картин которого купил сам Джон Мурс.
Ранние работы Сатклиффа напоминают Джона Брэтби… Его последние, гамбургские, работы сделаны в абстрактной манере и полны теплой задумчивости…
Днем он ходил на занятия, а вечером и до поздней ночи играл с БИТЛЗ в ночном клубе Гамбурга. Потом его учитель, профессор Эдуардо Паолоцци, посоветовал ему бросить БИТЛЗ и сосредоточиться на живописи. Он так и сделал. Но он был уже серьезно болен. Ему оставалось жить всего 10 месяцев.
Предстоящая посмертная выставка Стюарта Сатклиффа в „Блюкоут Чеймберс“ организована его матерью, бывшей школьной учительницей, женой мистера Чарльза Сатклиффа, судового инженера.»
Билли Харри, основатель и владелец поп-газеты «Мерси Бит», ныне большой человек в лондонском шоу-бизнесе, писал в своей газете:
«Я помню Стю как человека впечатлительного, сложного, талантливого… Это большая потеря — нет, не для музыки, но для искусства вообще.
Он любил БИТЛЗ. Счастливейшим моментом в его короткой жизни был тот, когда он продал одну свою картину, купил на эти деньги гитару и примкнул к БИТЛЗ.
Он много дал БИТЛЗ — не как музыкант, но как личность. В нем шла внутренняя борьба между любовью к музыке и любовью к живописи. Последняя победила… Многие ведущие искусствоведы восхищались его работами.
Он был очень молод. Из него мог выйти крупный художник. Его смерть была ударом для всех… Его мать Милли, кроме воспоминаний о сыне, хранит много его работ. У меня самого есть несколько картин Стю. С ними я никогда не расстанусь.»
По случаю выставки работ Стюарта гамбургского периода (1961–1962 гг.) в ливерпульской галерее «Нептун» в 1969 году известный искусствовед Айвор Джонс писал:
«Между 23 июня 1940 года, годом рождения Стюарта в Эдинбурге, и 10 апреля 1962 года, годом его смерти в Гамбурге, лежит пора его детства и отрочества, учеба в Прескотской школе и Ливерпульском Колледже искусств, краткий период работы с БИТЛЗ и, наконец, последний год, год бурной творческой активности в гамбургской Школе искусств.
Нельзя недооценивать разнообразные влияния, которые он испытал: преданность матери, всегда верившей в талант сына; ученичество в Колледже искусств; битловский период — особенно дружба с Джоном Ленноном. И все же именно в гамбургской Школе искусств он нашел себя. В 1961 году он поступил в класс профессора Эдуардо Паолоцци. Музыка отступала на задний план по мере того, как он все больше внимания уделял искусству, с одержимостью работая в своей эксцентричной „черной студии“ на чердаке дома, где жили супруги Кирххерр, с дочерью которых, Астрид, фотографом по профессии, он обручился. То было время триумфа над отчаянием, период горения и одержимости своей работой.
Почти вся его выставка в галерее Уокер в 1964 году была отдана его работам гамбургского периода, и этот факт сам по себе примечателен, потому что именно в Гамбурге наступил его Ренессанс — к сожалению, слишком короткий.
Работы, демонстрируемые на нынешней выставке, это всего лишь маленькая частичка его обширной творческой продукции гамбургского периода, и я испытал большое волнение, осматривая их.
Выставка в галерее „Уокер“ была достойной данью памяти этому интересному художнику с чрезвычайно ранимой душой. Она не была рекламным трюком, рассчитанным на то, что толпы тинейджеров сбегутся отовсюду, чтобы поглазеть на работы бывшего Битла: члены организационного комитета Джон Вилетт, Николас Хорсфилд и Джон Джейкоб слишком порядочные люди, чтобы марать свое честное имя ради дешевой рекламы.
Устроители нынешней выставки в „Нептуне“, спустя 7 лет после смерти Стюарта, руководствуются теми же мотивами: дать ему хоть немного признания, которого он так заслуживает.»
Глава двадцать четвертая
Валет, гонки с Ринго, Рори и Силла Блэк
5 октября 1962 года БИТЛЗ выпустили свою первую с Брайаном сорокопятку «Love Me Do». Она вошла в таблицы популярности. БИТЛЗ готовились к прыжку на широкий экран мировой славы.
Брайан Эпстайн был в это время очень озабочен проблемой рекламы. Он плохо разбирался в этой стороне дела. Тогда он решил обратиться за помощью к моему приятелю Уильяму Маршаллу, ливерпульскому корреспонденту «Дейли Миррор». Он хотел предложить Вилли взять на себя рекламу БИТЛЗ.
Однажды в пресс-клубе раздался звонок. Это был Брайан. Не может ли Вилли зайти сегодня к нему в офис на Уайтчепел? Вилли не мог: он заканчивал обзорную статью об одном уголовном деле.
«С тех пор я жалею, что не пошел тогда к Брайану», — говорит Вилли. Сейчас он прозябает в лондонском предместье, забытый всеми, кроме своих, правда, многочисленных друзей. Еще один из тех, чей поезд ушел.
1 августа 1963 года я, Вилли и еще одни человек, имя которого я не хочу раскрывать, устроили крупнейшее шоу на открытом воздухе (бит-шоу). Мы сняли стадион «Стэнли» в Ливерпуле и пригласили Билли Джей Крэймера, Серчерз, Большую Тройку, Блюз Инк. Алексиса Корнера, Холлиз, Ли Кэртиса, Моджос, Рори Шторма с его Ураганами, Мерси Битс, Эрла Престона, Изи Битс, Санни Уэбба, Андэтейкерс (Гробовщики), Майка Сарна и Джона Лейтона. Боб Вулер был конферансье.
Наше шоу провалилось. Из-за плохой погоды пришло только 10 тысяч зрителей: слишком мало, чтобы покрыть наши расходы. Брайан Эпстайн не дал мне БИТЛЗ, потому что в тот день они должны были играть в Саутпорте. Да и не по карману мне они теперь были — если говорить откровенно.
Брайан приехал на стадион и стал все осматривать. У нас были бары, аттракционы, места для прогулок и усилители, которые разносили звук на многие мили вокруг.
«Ей-богу, Алан, это великолепно! Вот так и надо все делать. Просто здорово!» Он был в восторге. Глаза его аж сверкали. Он понял зрелищный и финансовый потенциал подобных шоу.