Страница 10 из 35
Ребята подзуживали меня: «Выдай ей, Алан!» «Так скверно говорить о БИТЛЗ! Ну погоди, девочка, я расскажу про тебя своей маме!»
Я не выключил мотор, надеясь, что мы быстренько подберем Томми и помчимся на гиг. Время таяло. Таяло и мое терпение. Я ловил себя на мысли: что я тут делаю, тара-та-та, в этот холодный, ветреный вечер? Какого дьявола я стою под уличным фонарем с четырьмя парнями, называющими себя музыкантами, и ругаюсь с какой-то крикливой бабой, высунувшейся из окна?
«Эл, время идет. Томми мы не получим — это факт. Эта сука взяла его в оборот», — сказал Стюарт. Я поднял руку и сделал движение, как бы обхватывая всех БИТЛЗ. «Слушайте, вы знаете, кто это? Это — БИТЛЗ!» «О да, прекрасно знаю. Те самые негодяи, которые отвлекают моего Томми от нормальной работы на бутылочном заводе. Из-за этого у него нет денег, и у меня ни черта нет. Все из-за них. И тебя я тоже знаю.» Она вся кипела от ярости. Томми редко бывал дома. Он мало заработал с БИТЛЗ. Тут она была права.
«Томми играет сегодня в „Гросвеноре“. Нам пора ехать. Понимаете? Контракт есть контракт.» «Томми! Нам нужен Томми! Госпожа женщина, отдай нам Томми!» — кричали ребята. Голова женщины пропала. «Ну все, — сказал я. — Теперь Томми навек погрязнет в своих бутылках. Эта злобная фурия достала его.» В окне снова появилась голова. «Я все слышала, — крикнула она. — А теперь убирайтесь. Все! Вы ему надоели. Если он к вам вернется — ему конец, уж я об этом позабочусь.» Потом она понизила голос и сообщила: «Он сейчас на заводе, тра-та-та.» Окно с шумом захлопнулось.
Вы только подумайте, какая альтернатива была у Томми в этот вечер: БИТЛЗ или ночная смена на бутылочном заводе! Ночная смена на бутылочном заводе. Это звучало, как приговор, произнесенный самим дьяволом. Пожизненное заключение на бутылочном заводе. Вы приговариваетесь к… Бедняга Томми, мы должны тебя спасти! Мы прыгнули в машину и помчались в Гарстон, ливерпульский пригород. Я вообще не любил медленной езды, а тут выжимал из авто все, что было можно. Битлы сидели сзади и пришпоривали меня, побуждая меня на еще более дерзновенные подвиги. Я был дико зол на эту женщину: она оторвала меня от любимой селедки со сладким горячим чаем. В животе у меня урчало, и я боялся за свой желудок. Вот и гарстонский бутылочный завод — могила одного из БИТЛЗ. Мы спросили у какого-то рабочего, где Томми.
«Ищите работу?» «Да нет, мы ищем парня по имени Томми Мур. Ты его знаешь?» «Никогда не слышал про такого. Спросите у мастера.» Мастер оказался приятным малым с типично ливерпульско-ирландским квадратным лицом. «В чем дело? Хотите устроиться? Мест нет. Так везде. У нас тоже.» В те годы найти работу было не просто, а в Ливерпуле — почти невозможно. Наверное, поэтому Томми ухватился за возможность устроиться, когда она представилась.
«Нет, благодарю вас, — сказал я. — Мы ищем человека по имени Томми Мур.» «Томми Мур, Томми Мур… — повторил мастер, пытаясь припомнить человека с таким именем. — А, ну конечно. Он в черном цехе. Вы его приятели? Он что, должен вам деньги?» «Разве мы похожи на сборщиков долгов?» — парировал Леннон. Боже, не позволяй Джону грубить этому любезному старичку! «Джон, — сказал я ему тихо, — не лезь в бутылку на бутылочном заводе, это опасно.» «Я вас провожу, — сказал мастер, сурово глядя на Джона. — Идемте.»
Казалось, панический телефонный звонок от Битлов раздался когда-то очень, очень давно. Зал «Гросвенор» находился на миллион световых лет от гарстонского бутылочного завода. Вдали от нас совершал маневры автопогрузчик с вильчатым захватом.
«Это он, — сказал мастер. — Томми.» «Кто бы мог подумать, что он умеет управлять такой штукой!» — сказал Стюарт. «О, да, — подтвердил мастер. — Томми умеет. Он уже здесь раньше работал.» «Бедняга», — раздался голос Битла. «Что? Что вы сказали?» — опешил мастер.
Надо побыстрее уносить отсюда ноги, пока нас не вышвырнули. Это не место для БИТЛЗ, не место для Томми. Подойдя ближе, мы крикнули: «Эй, Томми! Это мы. Что ты там творишь этой штукой?» «Ну-ка, вылазь оттуда!» — крикнул Джон Леннон. Томми остановил машину. У него был вид провинившегося школьника. «Привет, ребята! Да, да — знаю: сегодня игра в „Гросвеноре“. Но я не могу. Я больше не могу.» «Как же мы без ударника, а, Томми? — сказал Пол МакКартни. — Тебе не место здесь, среди бутылок.» «Не обращайте внимания, — сказал я мастеру. — Они шутят. У вас отличное предприятие.» «Ты не можешь вот так взять и бросить нас, — сказал один из Битлов. — Ты проиграешь, если останешься здесь.» «Томми, это занавес для тебя!» «Томми, ты не можешь нас предать!»
Но было уже ясно, что он мог. Милый, добрый Томми, лучший ударник БИТЛЗ, сидел на этом проклятом погрузчике и позволял уплывать своей надежде, своей жизни. Он до сих пор у меня перед глазами: с выбитыми зубами, мрачно глядящий на нас сверху.
«Не могу, ребята. Битловское время для меня кончилось. Вы заходили ко мне домой?» Мы кивнули. «И что она вам сказала?» — спросил Томми, подозревавший, что мы еще больше ее разозлили. «Она сказала, что ты бросаешь нас и возвращаешься на завод.» «Понимаете, — сказал Томми, — у меня семья, я должен ее обеспечивать. Я — не такой, как вы. Я — рабочий парень, которому нужно зарабатывать, чтобы кормить семью. Я больше так не могу», — закончил он, и в голосе его появилась твердость. «Честное слово, не могу — иначе она убьет меня.»
Так всегда было (и есть) в рабочей среде: стремление выжить, наполнить желудок душит в зародыше многие гениальные порывы. Не хочу сказать, что Томми был гением, но ударник он был прекрасный. А если вы думаете, что хорошие ударники валяются на дороге, ну-ка, найдите мне сейчас хотя бы одного!
Обратно мы возвращались в угрюмом молчании. Когда мы мчались через туннель под Мерси, стрелка моего спидометра показывала на 100. Мы опоздали всего на несколько минут. Я объяснил устроителю нашу проблему с ударником, но он отнесся к этому спокойно. «Лишь бы музыка понравилась местным ребятам, — сказал он. — Они тут не любят, когда их дурачат. Сразу пускают в ход кулаки.»
Я это и сам знаю. Не только в Гросвеноре, но и повсюду на Марсисайде в те дни можно было запросто схлопотать себе неприятности — хотя бы за то, что вы слишком глубоко дышали.
Глава девятая
Горилла Ронни
Когда Битлы вышли на сцену, в зале, как обычно, была группа подростков, готовых устроить бузу. А пока они стояли вокруг сцены и наблюдали, как Битлы настраивают инструменты и возятся с аппаратурой. Одной из тамошних банд верховодил высокий, рыжеволосый 17-летний парень по имени Ронни (слюнявое имя, совсем не подходящее хулигану). Ронни враждебно относился к этому миру и, надо сказать, мир отвечал ему тем же. Поэтому Ронни любил делать людям больно. Он был счастлив, если удавалось подбить кому-нибудь глаз или вонзить носок тяжелого сапога в ребро. Или, еще лучше, боднуть головой в лицо. Это обычно кончалось тем, что жертву увозили в ближайшую больницу. Суровый парень, этот Ронни. И в тот вечер он привел в Гросвенор свою банду, готовую повиноваться его малейшей злобной прихоти. Он стоял, уставившись на Битлов. Они пытались сделать вид, что ничего не замечают, но это было не так-то просто.
Леннон прочистил горло и схватил микрофон: «Леди и джентльмены! Мальчики и девочки! Женщины и дети! Хм…» — Леннон собирался отколоть очередную шутку, но остальные Битлы одернули его — сейчас не время шутить, надо скорее начинать, чтобы создать дружескую атмосферу. «Леди и джентльмены! — продолжал Леннон. — Многие из вас, вероятно, заметили, что, как говорят в правительственных кругах, по не зависящим от нас причинам, мы прибыли сюда без ударника. Без ударника играть мы не можем. То есть можем, но лучше бы все-таки с ударником. Если среди вас кто-нибудь воображает себя стукачом, просим его на сцену.»
Леннон сел, ухмыляясь. Таким трюком он предотвращал возможные неприятности со стороны публики, недовольной тем, что ей подсовывают неполноценную группу. Обычно этот трюк ему удавался. Но в этот вечер среди публики оказался лишь один молодой человек, воображавший себя «стукачом». Им был не кто иной, как Ронни, гроза здешних мест.