Страница 6 из 13
– Ваши штурмовики?
На противоположном конце стола заерзал Балкин, почувствовав, что в его огород был брошен камень. Траун предупреждающе взмахнул рукой, и тот притих.
– Нусо Эсва проинструктировал королеву выставить часть своих солдат вдоль Закатного проспекта, чтобы предотвратить вылазку джаггернаутов, – сказал адмирал. – Мы же вместо этого пошлем в город небольшую группу штурмовиков, которые нападут на генераторы щита с тыла, к юго–западу от основного направления атаки, под углом к южному флангу колонны джаггернаутов.
Ньяма покачал головой:
– Ни Нусо Эсва, ни Алая королева не будут сидеть сложа руки. Они не допустят этого. Солдаты, перекрывающие пути нападения, просто развернутся и атакуют штурмовиков.
– Конечно, так и будет, – ответил Траун. – Когда это произойдет, штурмовики отступят и уведут солдат как можно дальше от джаггернаутов и щитов. – Он улыбнулся. – И когда они будут уже слишком далеко, чтобы успеть среагировать, штурмовики высадятся с танков, пробьются сквозь ряды оставшихся солдат и уничтожат щиты.
Ньяма фыркнул:
– И это против квесотских солдат? Вы слишком уверены в людях, адмирал Траун.
– В состав 501–го легиона входят не только люди, – ледяным тоном напомнил ему Траун. – В него входят и ваши соотечественники.
– Уже нет. – Ньяма внезапно поднялся. – Я услышал достаточно. Совет стромма не будет рисковать своими воинами в этой безумной атаке, тем более что боевые действия ведутся против наших союзников. Засим я незамедлительно отзываю всех стромма с имперской службы.
Рядом с ним с раскрытым от удивления ртом застыл посредник:
– Советник Ньяма имеет в виду…
– Советник Ньяма имеет в виду ровно то, что сказал, – прервал его Ньяма. – Адмирал Траун, отдайте приказы. Или я отдам их за вас.
На какой–то момент в конференц–зале повеяло смертью. Ньяма горой навис над Трауном, испепеляя его взглядом; плотно сжатые губы отчетливо намекали на то, что никаких прений он не потерпит.
Траун пошевелился.
– Очень хорошо, советник, – проговорил он, – если вы не хотите помочь освободить ваших союзников из рабства, ваши подчиненные вернутся на ваши корабли.
– Я не хочу, чтобы мои сограждане погибали зря, – с мукой в голосе проговорил Ньяма. – А это действительно будет зря. Через два года Нусо Эсва и остатки его Избранников станут хозяевами покинутого всеми города. Если к тому времени вы все еще будете жаждать мести, мы с радостью встанем с вами плечом к плечу, а после победы споем песню в вашу честь. Но я не отправлю своих воинов на бессмысленную бойню.
Он ожег взглядом посредника – на случай, если тот, осмелев, снова решит смягчить его слова. Но посредник усвоил урок и остался безмолвен.
– Нусо Эсва за эти два года может причинить колоссальный ущерб, – сказал Парк. Он знал, что возражать представителю Совета стромма не совсем дипломатично, но он не собирался позволить своему командующему принять всю тяжесть оскорблений Ньямы на себя. – В Алом городе есть производственные ресурсы, которыми он может воспользоваться, и последствия будут разрушительны. Вы просто хотите остаться в стороне и ждать?
– Алая королева пригласила Нусо Эсву в свой город, – ответил Ньяма, бросив на Парка пропитанный желчью взгляд. – И за все, что случится, отвечает только она и ее народ. – Он повернулся к Трауну. – Я возвращаюсь на борт своего челнока, адмирал Траун. И я надеюсь, что все стромма, состоящие под вашим началом, соберутся в ангаре «Предостерегающего» в течение часа.
– Я отдам соответствующий приказ, – пообещал Траун.
Выдержав пристальный взгляд адмирала, Ньяма вышел из–за стола и покинул комнату.
Посредник с выражением муки на лице тоже встал:
– Адмирал…
– Следуйте за своим начальником, – бесстрастно сказал Траун.
Младший стромма обреченно взглянул на остальных присутствующих, кивнул и ушел, не сказав больше ни слова.
– Да уж, – раздался в тишине голос Фела. – Лучше просто не придумаешь.
– Зато вполне ожидаемо, – с неохотой признал Парк.
– Точно. – Фел приподнял бровь и посмотрел на Трауна. – Адмирал, вы же знаете, что я не преувеличиваю размер этого зазора. Стоит войти не под тем углом – и один из щитов сносит секцию крыла, а истребитель закручивает так, что ты штопором несешься к земле.
– Я более чем уверен в том, что вы и ваши пилоты справитесь, командующий, – Траун повернулся к Балкину. – В том, что ваши штурмовики выполнят свою часть задания, я тоже не сомневаюсь.
– Выполним, адмирал, – тихо промолвил Балкин.
– Значит, план еще в силе? – уточнил Парк.
– В силе, – подтвердил Траун.
Парк почувствовал, как дрожат его губы.
– Я разговаривал с другими стромма, понимающими Солдатский диалект квесотов, – сказал он. – Они говорят, что, даже если во время битвы нам удастся записать достаточно приказов королевы, то вычленить и собрать отдельные слова, чтобы сгенерировать собственные контрприказы, будет невозможно.
– Мои новобранцы–стромма говорят то же самое, – подтвердил Балкин. – У них какой–то постоянный субгармонический ритм, поэтому случайный набор слов не будет сочетаться.
– Посмотрим, – сказал Траун. – Есть еще какие–то мысли?
Парк оглядел присутствующих. Судя по всему, добавить было больше нечего.
– Тогда все свободны, – объявил Траун. – Заканчивайте последние приготовления, накормите солдат и объявите отбой. – Его глаза запылали. – Завтра утром мы атакуем.
Обычно имперские штурмовики не прятались от посторонних глаз. Их статус и обучение, не говоря уже о блестящих белых доспехах, как правило, совсем этому не способствовали.
Тем не менее, штурмовик–стромма по имени Лагва старался никому не попадаться на глаза.
В течение первого часа ему это удавалось. Он пробирался по пустым коридорам между главным солдатским камбузом и складом оборудования, выбрав маршрут, которым редко пользовались старшие офицеры, если на то не было особой причины. Он передвигался очень тихо, постоянно прислушиваясь к громким голосам и решительным четким шагам.
На втором часу удача изменила ему. Обходя штабеля привязанных друг к другу ящиков, он налетел на лейтенанта Драмоса Санджина, непринужденно сидевшего за штурвалом разведывательного свупа «Мобквет».
– Рядовой Лагва, – с абсолютно беспечным видом сказал Санджин. – Кажется, до тебя не довели приказ о том, что всем стромма на борту «Предостерегающего» было предписано направиться в третий ангар для посадки в челноки.
– Приношу свои извинения, лейтенант, – ответил Лагва, старательно изображая смесь изумления и досады. – В последнее время у меня какие–то проблемы со слухом.
– В самом деле? – удивился Санджин. – А с приказом командира Балкина об отправке на учения сегодня днем у тебя проблем не возникло.
Лагва вздохнул. Санджин подловил его, и отпираться дальше не имело смысла.
– Поговаривают, что всех стромма снимают с борта перед предстоящей атакой, – сообщил он. – Я хочу остаться.
– По–твоему, ты можешь не следовать приказам, которым не хочешь подчиняться?
– Я вам нужен, лейтенант, – настаивал Лагва, с ужасом понимая, что сейчас почва под ним крайне зыбка. – Я и Пьюрив – единственные в десантной группе, кто понимает Солдатский диалект квесотов. Только мы способны понять, что Алая королева приказала своим войскам, и предупредить остальных.
– Однако Пьюрив уже покинул «Предостерегающий», как и было предписано, – заметил Санджин. – Хочешь сказать, он не предан подразделению так, как ты?
– У Пьюрива есть семья, честь которой он не может запятнать, – объяснил Лагва. – Неподчинение приказу опозорит их всех.
– А ты сирота, которому некого опозорить?
– Я сирота, который не сможет обесчестить никого, кроме себя, – поправил Лагва. – И я готов принять свой позор.
– Наказание у стромма может быть суровым, – предостерег Санджин, – но оно не сравнится с наказанием Империи.