Страница 6 из 46
4
К тому времени, когда Рейлан добрался до квартиры Джойс в Майами-Бич, было уже поздно идти куда-нибудь ужинать. Он сказал, что пару раз пытался ей дозвониться. Джойс объяснила, что забыла включить автоответчик — и ни слова о том, где была весь день. Она сделала ему яичницу-болтунью и поджарила хлеб, а себе приготовила коктейль. Усевшись за стол рядом с Рейланом, который молча поглощал ужин, Джойс сказала:
— Гарри задержали за езду в нетрезвом виде.
— Сегодня?
— Несколько недель назад. У него отобрали права на полгода.
— Я предупреждал тебя, что это неизбежно.
— Знаю. Поэтому ничего и не говорила.
— Он продолжает пить?
— Пытается бросить. — Джойс помолчала. — Я тут возила его кое-куда. Гарри разыскивает клиентов, которые до сих пор ему должны.
— Ты понимаешь, что это пособничество в противозаконном деле?
Джойс сказала:
— О, бога ради! — и наступила тишина.
Рейлан встал, чтобы достать пиво из холодильника. Джойс спросила его, как обычно, не нужен ли ему стакан. Рейлан поблагодарил и отказался. После следующей паузы, отдавая себе во всем отчет, он спросил:
— Почему бы тебе не поставить новый диск Роя Орбисона?
Джойс ответила:
— Хорошо, — но не шелохнулась, а закурила сигарету — еще одна привычка, которую она приобрела, общаясь с Гарри. В первый раз, поставив для Рейлана новый диск Роя Орбисона, она сказала, что стала бы танцевать теперь только под этот диск. Джойс плавно крутила бедрами под медленный занудливый ритм и показала Рейлану, в каком месте надо вихлять тазом. «Все так делают». Бум. «Ты привыкнешь». Бум. Рейлану понравилось.
Когда они познакомились почти год назад, он рассказал ей, что проработал у нескольких владельцев угольных шахт в округе Гарлан в Кентукки, где вырос, перед тем как поступил на службу в полицию.
— Я работал в глубоких шахтах на новых участках, где разведку ведут наугад, а еще на открытых работах.
На эти его слова Джойс ответила:
— И я.
Рейлан удивился:
— Не понял?
Джойс объяснила, что в юности была танцовщицей на дискотеке — одной из тех девушек, которые танцевали топлес, но не страдали зависимостью от наркотиков. Как будто не было ничего особенного в том, чтобы танцевать полуголой в баре, где полно мужиков, не одурев от наркотиков. Он сказал ей, что его это не волнует, но не добавил, что, возможно, все было бы иначе, если бы он познакомился с ней, когда она демонстрировала там всему миру свою голую грудь. Нет, единственное, что действительно беспокоило его, — это то, что она посвящает свою жизнь бедняжке Гарри.
Джойс утверждала, что не посвящает Гарри свою жизнь, а пытается помочь ему.
Рейлан начал рассказывать о том, в какой переплет попал сегодня утром. Он рассказывал, как всегда, спокойно, но с умыслом. Как они поехали по одному адресу на Кэнал-Пойнт, чтобы арестовать сбежавшего преступника, вооруженного и очень опасного. Громко постучали в дверь, и, когда никто не отозвался, офицер из ГЗР крикнул: «Открывайте, или мы взломаем дверь!» Никто так и не вышел, и они взяли кувалду, которую в ГЗР называют отмычкой, ворвались в дом и увидели женщину, которая, без сомнения, находилась в гостиной все это время. Один полицейский из группы, помощник шерифа, сообщил ей, что у них есть ордер на арест Рассела Роберта Лайлса, и спросил, дома ли он. Женщина ответила, что его нет и она понятия не имеет, где он может быть. Помощник сказал: «Если Рассел наверху, вы угодите в тюрьму». И женщина сказала: «Он наверху».
Рейлан ждал реакции Джойс. Но та только молча кивнула. Она не понимала, к чему он клонит.
Тогда Рейлан объяснил:
— Эта женщина, похоже, не собиралась выдавать парня. Но поскольку ничего сделать не могла, сказала, что да, он наверху.
Джойс снова кивнула:
— Так вы взяли его?
Она все еще не понимала, к чему Рейлан клонит.
— Мы взяли его. Несмотря на всю суматоху, на то, что дверь взломали, этот парень продолжал лежать в кровати.
— Вы застрелили его?
Джойс посмотрела прямо в лицо Рейлану, и он запнулся, так как увидел, что она посерьезнела и ждет точного ответа.
— Нам пришлось его разбудить, — сказал он.
Рейлан хотел, чтобы Джойс поняла, что у нее такой же шанс помочь Гарри Арно, как у той женщины, — спрятать сбежавшего преступника. Возникла пауза.
— Не люблю врываться в чужие дома, — через некоторое время продолжил Рейлан. — Я поинтересовался у той женщины, почему она не открыла дверь. Она спросила: «Пригласить вас на чай со льдом?»
Снова повисло молчание, пока Рейлан не сказал:
— Ты знаешь, что Гарри — алкоголик.
Джойс посмотрела на него так, словно подумала, будто что-то упустила, слушая об аресте сбежавшего преступника.
— Ты же знаешь это, правда?
— Он пытается бросить.
— Как? У него есть план действий? Он никогда не признается в своей проблеме, так что это только отговорка. Так делают все алкоголики. Ты оставила его, он в депрессии, а поэтому снова запил.
— Что касается Гарри… — начала Джойс.
— Ты бросила его. После всех тех лет, в течение которых то была с ним, то уходила. Ясно?
Она не ответила.
— Милая, алкоголики никогда не винят себя в своих бедах. Это ты виновата в том, что он пил и лишился водительских прав. Он заставляет тебя чувствовать себя виноватой перед ним и возить его, бросая собственные дела.
Джойс возразила, что у нее нет собственных дел, имея в виду, что никто ей не звонил и не приглашал работать моделью для каталогов.
— Перестань. Мужику шестьдесят семь лет, а он ведет себя как избалованный ребенок.
— Ему шестьдесят девять, как Полу Ньюмену.
Они долго препирались, используя Гарри в качестве повода, но совсем не так, как влюбленные, — они были влюблены друг в друга раньше, до того, как Рейлан застрелил Томми Бакса и его временно отстранили от работы в полиции Майами.
Как считал Рейлан, в случившемся был виноват помощник генерального прокурора, который проверял это дело.
Этот очень серьезный молодой человек в застегнутом на все пуговицы полосатом летнем костюме напускал на себя скучающий вид, дабы подчеркнуть свою значимость. Он хотел выяснить, почему Рейлан сидел в переполненном ресторане с человеком, известным как член организованной преступной группировки. Рейлан объяснил, что на веранде отеля «Кардозо» собралась целая толпа, а Томми Бакс сидел спиной к стене — предосторожность, которую этот человек, без сомнения, усвоил с детских лет, проведенных на Сицилии.
Помощник генерального прокурора спросил, не возникло ли между ними каких-то разногласий. Рейлан ответил, что как полицейский считает себя просто обязанным иметь разногласия с такого рода людьми. Помощник генерального прокурора гнул свое, а именно: нельзя ли было, выясняя отношения, обойтись без стрельбы. Он не обвинял Рейлана, но был близок к этому.
До него, видите ли, дошли слухи, будто когда-то Рейлан дал Томми Баксу двадцать четыре часа на то, чтобы убраться из города, и пригрозил в противном случае пристрелить его. Это ведь не совсем так, правда? Помощник генерального прокурора сделал вид, что расценил это как шутку.
— Я дал ему двадцать четыре часа на то, чтобы он убрался из округа, — уточнил Рейлан. — Томми Бакс сидел на веранде, когда срок истек. Вооруженный. Один свидетель увидел это и сообщил: «У него револьвер!» Это подтвердилось, что и было занесено в полицейский протокол. А потом Томми Бакс стал наступать на меня, и я застрелил его.
Помощник генерального прокурора заметил, что если все действительно было так, как говорит Рейлан, то складывается впечатление, будто он-то и вынудил Томми Бакса вытащить револьвер, чтобы получить повод стрелять.
Рейлан возразил:
— Нет, у Томми Бакса был выбор. Он мог уйти. Если бы он так сделал, он был бы сейчас жив, хотя я сильно сомневаюсь в этом.
Начальник полиции Майами решил, что лучше всего убрать Рейлана на время с глаз помощника генерального прокурора, и назначил его в ГЗР округа Палм-Бич при офисе шерифа. Этот род службы Рейлану нравился больше всего. Приводить в исполнение судебные решения было куда интереснее, чем дежурить в зале суда или перебирать бумажки в отделе имущественных споров. Если не считать того, что он был в каком-то смысле в ссылке: приходилось ехать два часа утром в Уэст-Палм и два часа вечером — к Джойс или в дом, который он снимал в Северном Майами. Езда по скоростной автостраде изматывала его. Это была еще одна причина, по которой отношения с Джойс были уже не такими нежными, как раньше, — они стали не так часто видеться.