Плоть Кретации

— Нет. Мы зашли слишком далеко. Я увижу смерть этого зверя, — Амит уставился на ракторикса, не обращая внимания на комья лавы, разбивавшиеся о корпус «Гнева».

Громадное существо взревело, когда в него угодили куски горящего камня размером с танк. Оно повернулось, чтобы бежать от приближающейся лавы, ревя каждый раз, когда поверхность уходила у него из-под ног. Смещенная вулканической активностью земля поймала в ловушку заднюю лапу ракторикса. Зверь, не сумев устоять, рухнул вперед.

Горящая река расплавленного камня тут же захлестнула обездвиженного зверя. Ракторикс завопил от боли и ужаса, когда лава облизала ему ноги. Дергаясь, словно в припадке, зверь тщетно боролся с неизбежным, мотая головой из стороны в сторону и все глубже утопая в потоке.

— Смерть — последний предел для всего сущего, — произнес Амит, когда ракторикс исчез из виду, поглощенный яростью вулкана.

— Тогда не будем слишком пристально искать свой предел, — пошутил Друал, оттаскивая Амита от рампы.

Снова оказавшись в отсеке, Амит вдруг понял, что внутри пронзительно воет сирена, а на его ретинальном дисплее мигают предупредительные руны.

— Двигатели дают сбой, пепельное облако слишком плотное. Пора улетать, магистр ордена… — произнес Задкиил.

— Уходим, — приказал Амит.

Извержение вулкана было кратковременным, но опустошительным. Лава вскоре застыла, навеки изменив пейзаж. Море огня испепелило лес на многие километры вокруг, уничтожив все органическое вещество. В катаклизме уцелели только высочайшие пики, которые возвышались, словно небольшие островки, над недавно затвердевшей коркой. Амит окинул взглядом пустынную голую скалу. Долина выглядела так, будто ее утрамбовал безумец.

— По крайней мере теперь кораблям будет где приземляться, — раздался голос Менаделя, который стоял за спиной у Амита вместе с Баракиилом, Манакелем и Друалом.

Амит довольно хмыкнул. Он ожидал таких несвоевременных замечаний от Григори, поэтому был рад присутствию Менаделя, который заполнил пустоту, оставшуюся после дредноута.

— Уверен, работа для капитана Неты значительно облегчится, когда она прибудет за нами, — Амит повернулся к Менаделю. Лицо сержанта оставалось таким же спокойным и твердым, как земля под ногами, из-за чего он вдруг засомневался, пошутил ли Менадель.

Магистр перевел взгляд на Манакеля. Такой холод в глазах ему приходилось видеть только у капелланов. Хотя это не имело особого значения, Амит остановился, утратив нить размышлений, когда заметил искусно украшенный болт-пистолет на поясе сержанта. Зофал. Капеллан сумел разглядеть душу воина за феррокритовой броней.

— Брат, — Амит указал на знамя в руках Баракиила.

Капитан кивнул и передал его Амиту, подавители движения, встроенные в его крепления, заставляли висеть полотнище прямо и неподвижно, невзирая на сильный ветер.

Амит повернулся к остальным Расчленителям. Тридцать восемь воинов прижали кулаки к нагрудникам. Победа стоила им половины роты. Выжившие стояли плечом к плечу, на их доспехах виднелись глубокие царапины и вмятины, под которыми были почти не видны символы и знаки различия. Позади воинов на уважительном расстоянии держалась тысяча дикарей. Они разбились по группам, но стояли с той же воинственной гордостью, что и космические десантники.

— Я сражался в войнах Императора еще со времен легиона. Я убивал его врагов во времена, когда наш отец ходил среди нас. Я калечил и уничтожал любое существо и ксеномерзость, которое осмеливалось встать перед моим клинком. Но этот мир… — Амит развел руки, чтобы охватить весь пейзаж. — Этот мир более жесток и первобытен, чем ярость в моей душе. Но вместе, братья, мы завоевали его.

— Мы — гнев! Мы — смерть!

— Наши братья погибли не зря. Мы убедимся, что этот мир, этот единственный мир, навсегда останется свободен от скверны мутанта, ксеноса и еретика. Этот мир воплотит в себе очищающую ярость и послужит примером всякому, кто ступит на его поверхность, — Амит поднял знамя, отключив подавители движения, позволив ему гордо реять. — Вы стоите на Кретации, родине гнева. Теперь это — дом Расчленителей!

Потребовалось менее трех дней, чтобы Расчленители подчинили планету своей воле. Орбитальные транспорты хлынули на поверхность с сотнями сервов и ауксилиариев ордена на борту. Небольшая группа из восьми тысяч клерков Департаменто Муниторума взялась за каталогизацию ресурсов Кретации и обработку ее населения. В последующие месяцы на планету доставят еще множество людей.

— Рад видеть вас, магистр, — Измериил стиснул наруч Амита в воинском приветствии.

— Капитан. Тебя ждет важное задание. Я вскоре вернусь на «Виктус» и отправлюсь в Саккарский сектор настолько, насколько потребуется на этот чертов крестовый поход. Ты останешься здесь и будешь отвечать за наше будущее, — сказал Амит.

— Лорд?

— Мы больше не станем вверять себя на милость судьбы, набирая новобранцев с миров, в которые нас забрасывает военная нужда. Любой новобранец, который хочет носить на груди наш символ, должен обладать таким же характером, как воины, обитающие под этим небом, — Амит указал на дикарей, которые нестройными рядами ожидали обработки. — Я заявил о Праве Покорения. Будущая кровь ордена будет кретацианской.

Измериил кивнул.

— И, капитан, когда Муниторум все сделает, выдвори их с планеты. Слабой крови здесь не место.

Измериил улыбнулся.

Амит оставил капитана и взошел на временную кафедру, возведенную так, чтобы с нее открывался вид на лагерь по обработке.

— Воины Кретации, — шум активности тут же стих, стоило Амиту заговорить, его голос походил на грубый рык, передаваемый через фильтры аудиоколонок, развешенных на стальных столбах по периметру лагеря. — Каждого из вас подвергнут проверке. Те, кого сочтут достойными, станут одними из Крови. Те, кто провалят испытания, но проявят отвагу, все равно смогут служить, — Амит указал на стоявшего рядом с ним серва ордена. — Остальные не выживут.

Амит знал, что дикари не понимают его, как и тех изменений, что он принес в их мир. Это не важно. Он исповедовался не столько перед ними, сколько перед самим собой.

По приказу Амита из рядов дикарей появился Манакель. Он заставил вождей и старейшин выйти вперед, за исключением Тамира, которому приказал остаться.

Амит оглядел собравшихся лидеров.

— Вы храбро сражались. Император благодарит вас за службу, — он остановился, изучая их лица в поисках понимания, но не заметил его. — Вы слишком стары для испытаний, а повелевать этим миром может только один.

Манакель поочередно возложил руку на плечо каждого варвара, заставив их упасть на колени, и протянул свой цепной меч Амиту.

Только тогда потрясенные вожди поняли, что их ждет. Амит увидел в их глазах страх. Он принес с собой умиротворение. Магистр принял верное решение — слабым не место в ордене. Быстрее, чем мог уловить человеческий взгляд, магистр обезглавил их, отрубив клинком шестую шею прежде, чем голова первого успела коснуться земли.

Смахнув с меча кровь, Амит подозвал Тамира.

Вождь бесстрашно приблизился.

— Сержант Манакель высоко отзывался о твоей отваге и силе, — Амит указал на сервов ордена, которые ходили по своим делам у него за спиной. — Ты еще можешь служить.

Тамир взглянул на несчастных людей и покачал головой. Он стиснул кулак и крепко прижал его к груди. Он умрет так же, как жил — воином.

Амит безрадостно улыбнулся. Убийство вождя не принесет ему радости.

— Хорошо, — то, что будущие поколения Расчленителей будут нести то же семя, что и Тамир, давало Амиту надежду на лучшее будущее для ордена. — Кровь принесет тебе воинское успокоение.

Тамир преклонил колени, чувствуя, как чаще забилось сердце. Он затаил дыхание, пытаясь успокоиться. Он не войдет в загробный мир трусом. Тамир прошептал молитву своим богам и посмотрел в бездонные глаза багрового повелителя. Это было самое страшное, что он видел в своей жизни.