Рассвет ночи

«Первый из Пяти, — подумал хафлинг. — Интересно, что это значит на самом деле?»

Храня почтительное молчание, они наблюдали, как призраки безмолвно продолжали свой безнадежный путь на запад сквозь дождь, чтобы молиться солнцу, которое не увидят больше никогда. Кейл с тоской смотрел на процессию.

Когда призраки скрылись из виду, Магадон тихо спросил:

— Эревис, ты правда знаешь, что тот золотистый свет — наш путь домой?

Ушедший в свои мысли Кейл вернулся к реальности. Он покачал головой:

— Я не знаю, Магз. Хотел бы знать. Но… Я словно вспоминаю.

— Вспоминаешь? Что это значит?! — воскликнул Джак.

— Дружище, я только так могу объяснить происходящее, — пожав плечами, ответил Эревис.

В то же мгновение Джак решил во что бы то ни стало вытащить друга с Уровня Тени. Тьма проникала в Кейла, пропитывала его, словно губку. Хафлинг даже думать не хотел, что станет с его другом, если тьма подавит его окончательно. Не желал думать о том, что может стать с каждым из них. Впервые за все время Джак признался — по крайней мере, себе, — что не хочет, чтобы друг был этим «Первым из Пяти». Он даже не хотел больше, чтобы Эревис оставался жрецом. Ему хотелось, чтобы Кейл был лишь Кейлом, его другом, и никем больше.

Хафлинг положил руку на предплечье убийцы. Тени, доспехом окутывавшие Кейла, хищно обвились вокруг пальцев Флита.

— Давай пойдем дальше, — сказал Джак. — Мы должны найти источник того света. Это путь домой, — добавил он так уверенно, как только смог.

Словно в ответ на его слова, они вновь уловили вспышку того волнующего золотого света, который напомнил Джаку солнечный свет. Источник его, расположенный где-то вблизи гробниц, путники со своей позиции на крыше не могли разглядеть.

Сверкнула молния, окрасив город в багровые тона.

— Джак прав, — сказал Магадон и спрыгнул с крыши.

Остальные последовали за ним и побрели сквозь руины и дождь к центру города.

Пока они шли, хафлинг попытался отвлечь Кейла от мыслей о призраках и напомнить о чем-нибудь обычном, об их жизни до его превращения в шейда.

— Льет так же, как прошлой весной, когда я испытывал благосклонность Тиморы в «Алом клинке». Помнишь? Я раз десять выиграл в «клинки и ножи» и на эти деньги жил потом недели две, купил пять новеньких шляп.

Кейл улыбнулся, но, судя по выражению глаз, оставался где-то очень далеко.

— Помню, дружище. — Помолчав с минуту, он добавил: — Я многое помню.

Глава 6

МЕРТВЕЦЫ НОЧИ

Когда они приблизились к кладбищу, воздух стал темнее. Казалось, он слишком плотный для дыхания и как будто вязкий. Чем ближе путники подходили к некрополю, тем более разрушенными становились здания. Для Джака это выглядело так, словно центр какого-то невообразимого шторма располагался прямо над кладбищем, оставив его нетронутым и сметя почти до основания весь остальной город.

Голубое огниво освещало шагов на пять вокруг. С каждым шагом в Джаке крепло чувство, словно за ними наблюдают. Дождь стал еще холоднее.

Хафлинг вдруг осознал, что у него волосы встали дыбом. Вытащив священный символ, он взял его в одну руку с огнивом.

— Довольно странно построить кладбище в центре города, — заметил Магадон.

— Нет, изначально это было обычным явлением, — ответил Кейл, стараясь говорить громче из-за шума дождя. — В последние годы жители оградили кладбище стенами, потому что хотели запереть своих мертвецов. Они думали, что так не дадут им восстать. Когда тьма всех их истребила, Кессон Рел вернулся и открыл врата в сердце некрополя, прямо среди могил.

Он хотел посмеяться над мертвыми — показал выход, которым они никогда не смогут воспользоваться.

Джак даже не стал спрашивать, откуда Эревис все это знает.

— Врата? — спросил он.

На мгновение Кейл замер от удивления. Наконец он кивнул:

— Да. Свет — это врата. Но я… я не могу вспомнить, куда они ведут.

Джак принял это к сведению, и путники пошли дальше.

Перед ними выросла невысокая осыпавшаяся каменная стена кладбища. Казалось, эта изъеденная непогодой преграда символизировала нечто большее, чем границы обыкновенного погоста. За стеной расстилалось обширное пространство, заросшее сорняками, деревьями, высокой травой, плотно застроенное усыпальницами и заставленное изваяниями.

Они прошли меж двух обелисков — когда-то соединявшие их металлические ворота теперь лежали поблизости, искореженные, — и вошли на кладбище. Джаку показалось, что звуки тут же стали тише.

По мнению хафлинга, все гробницы здесь казались одинаковыми — небольшие прямоугольные мавзолеи из камня, с заостренной крышей. Отличались они лишь размерами и деталями. В большинстве своем они служили местом упокоения нескольких человек, возможно членов одной семьи. На каждом склепе виднелись полустертые надписи, выполненные угловатым и острым письмом, которое Джаку показалось совершенно чужим. На крышах большинства зданий красовалось по меньшей мере по одной статуе крылатой женщины, без сомнений богини Элгрин Фау, покровительствовавшей жизни после смерти. Обычно она возвышалась на коньке крыши как раз над запечатанными вратами гробницы, словно защищая их. Иногда на руках она нежно держала тело усопшего, а порой ее руки были пусты.

Джак поразился тому, сколько средств жители города потратили на обустройство усыпальниц.

Путники заходили все дальше на кладбище, и теперь под ногами клубилось покрывало тумана: плотная смесь серой дымки и мрачных теней. Дождь превратился в морось, а затем и вовсе прекратился. Даже раскаты грома стихли. Атмосфера казалась мрачной, грозной.

Магадон часто останавливался, словно видел или слышал что-то необычное, но затем возобновлял движение. Джак не замечал ничего странного, хотя голова его была словно укутана туманом. Должно быть, так действовали влажность и холод. Однако хафлинг упрямо шел вперед.

Казалось, кладбищу не будет конца, и усталость постепенно стала давать о себе знать. Джак с трудом передвигал ноги, в глазах то и дело мутнело. Как долго они уже шли? Хафлинг слишком давно попал на темный Уровень, и это не прошло даром.

В замутненном сознании Флита то возникали, то пропадали чьи-то искаженные лица. Туманная дымка хватала за ноги, покрывая ступни. Он помотал головой, чтобы прийти в себя. Только что дымка едва доходила хафлингу до коленей, а теперь поднималась до пояса. Густой туман был повсюду.

Джак мог видеть лишь на три шага от себя. Он так устал, что ему казалось, будто туман цеплялся за него, поворачивал и заставлял идти лишь в одну сторону.

Магадон остановился и оглядел усыпальницы.

— Мы ходим кругами, — прошептал он.

Спутники ничего не ответили. Тогда проводник покачал головой и повторил уже громче:

— Мы ходим кругами. Голос его приглушил туман.

На мгновение все, кроме Магадона, словно потеряли дар речи. Джаку потребовалось время, чтобы понять смысл слов проводника. А когда он понял, то не сразу сообразил, на основании чего Магадон сделал такой вывод. Флиту все могилы казались одинаковыми, как и трава с деревьями. Но Магадон светился уверенностью.

— Ты уверен? — в конце концов глухо поинтересовался Кейл.

— Да, — ответил проводник, но затем в замешательстве покачал головой. — Нет.

— Это все тени, — смог выговорить Джак, хотя онемевший язык его не слушался. — Туман.

Каким-то образом туман притупил их восприятие и принялся высасывать из путников жизненную силу.

Осознание этого само по себе очистило разум хафлинга. Словно разорвались путы неведомого заклинания. Его спутники тоже, казалось, пришли в себя. Мало-помалу все они стряхнули оцепенение и начали оживленно оглядываться вокруг. Мир внезапно вновь обрел жизнь. Джак понял, что дождь все еще идет. Он даже не останавливался! Вдали раскатисто ворчал гром. Хафлингу казалось, что он очнулся от сна или трехдневной пирушки. Он так замерз, что даже зубы начали стучать.

— Что, во имя Ада, только что произошло? — прорычал Драйзек.