Страница 8 из 21
Приходит в юрту старика и давай грозить:
— Проклятый вор, ты мне ответишь своей шкурой за моего быка.
— Помилуй, Караты-хан, я не крал ничего, — отвечает старик.
Бросился хан с кулаками на старика.
Закричал Эргектей-оол:
— Не трогай отца. Это я увел быка. С меня и спрашивайте.
Хан не поверил мальчику.
— Как могла такая кроха увести моего огромного быка?
Эргектей-оол клянется:
— Нет, правда, это я увел.
Усмехнулся хан, подумал немного и говорит:
— Ну, если так — докажи мне, что ты такой ловкий. Выкрадешь сегодня ночью у меня жемчужину — поверю и прощу. Не сумеешь — голову отцу снесу.
Вернулся Караты-хан в свой аал и начал готовиться. В три кольца окружило войско аал хана. Около привязи хан расставил двух злых верблюдов. У входа в юрту посадил двух злых собак. В юрте двое лам сели по одну сторону, двое шаманов — по другую сторону. На юрту забрались два человека с ковшами масла, чтобы подливать его в огонь. Сам хан лег посередине юрты и думает: «Охрана у меня надежная. Поймает воришку». Вскоре он захрапел на весь аал. Услышали ламы этот храп, и одолела их зевота — спать хочется. «Засну-ка я немного, ведь у меня есть напарник», — подумал каждый из них, и они враз заснули. То же самое случилось и с остальными.
Эргектей-оол этого только и ждал. Тихо подкрался он к уснувшим воинам и попарно связал их всех за косы[26]. Бросил верблюдам по комку солонца[27], — и они пропустили его. Кинул он двум собакам по куску мяса, — и они его не тронули. Вошел в юрту и накрыл лам теплой овечьей шкурой, а в ноги шаманам положил ягненка. Потихоньку забрался на юрту, выплеснул масло из ковшей и налил туда воды.
Потом подкрался Эргектей-оол к хану и стал искать жемчужину. Никак найти не может. Вдруг он заметил, что хан дышит одной ноздрей. «Вот она где, моя жемчужина!» — догадался мальчик. Схватил он соломинку и принялся щекотать у хана в носу. Караты-хан громко чихнул, и из носа на ладонь мальчика выкатилась жемчужина. Эргектей-оол схватил ее и выбежал из юрты. Видит — верблюды солончак дожевывают, собаки, урча, мясо доедают.
Посмеиваясь, он оседлал лучшего ханского скакуна, громко закричал:
— Пожар! Пожар! — и ускакал.
Все сразу проснулись. В темноте поднялся крик и шум.
Хан вскочил и завопил:
— Войско, держи Эргектей-оола!
А воины подняться не могут — косы у всех связаны. И ну ругать друг друга:
— Ты меня привязал!
— Нет, ты меня!
И началась драка.
А в юрте ламы между собой ругаются и шкуру друг у друга тянут.
— Это моя шкура! — кричит один.
— Нет, моя! — кричит другой.
Шаманы бубнами друг друга по голове бьют:
— Это мой ягненок!
— Нет, мой!
В темноте по ошибке и хану досталось.
«Что такое творится?» — напугался он и приказал:
— Эй, наверху! Подлейте масла в огонь!
Стали сверху подливать, и вода совсем затушила огонь. Еле утра дождались.
А у старого Кара-Сала ярко пылал очаг в юрте. Довольный старик варил хан[28], а мальчик играл жемчужиной, перекатывая ее из ладони в ладонь.
Боралдай
Давным-давно, когда озеро Сут-Холь было еще маленькой лужей, а хребет Сюмбер-Ула — маленькой сопкой, жил-был старик Боралдай. Не было у него ни скота, ни юрты. Бродил он от аала к аалу. Где голоден был — там и дня не задерживался, а где сыт бывал — там девять ночей ночевал.
Однажды сбился старик с пути и долго блуждал в поисках аала. Идет Боралдай усталый и голодный, еле ноги волочит. Вдруг видит: бежит с гор шумливая речка, а на берегу ее много овечьих следов. «Большой аал близко», — обрадовался старик.
Вскоре он заметил черный, словно кочка, чум. Зашел в него Боралдай и увидел у огня старуху. Налила старуха ему чаю без молока[29] и спросила:
— Откуда идешь, куда путь держишь?
— Иду оттуда, где был. Иду туда, где еще не был. Скажи, старая, кто здесь стоял стойбищем?
— Здесь было стойбище Караты-хана. За глоток молока и за горсть хевека[30] служила я хану. Однажды невесть откуда налетел одноглазый Шулбус[31] и стал пожирать скот. Хан испугался и откочевал, а меня, старую, бросил.
— Как это тебя до сих пор Шулбус не съел? — удивился Боралдай.
— Шулбуса я обманом беру. Как заявится он в мой чум, — один глаз закрываю. Увидит Шулбус, что я тоже одноглазая, и уйдет прочь, — сказала старуха.
Попросил Боралдай:
— Расскажи мне, как найти дорогу к ханскому аалу.
— Сначала иди в гору. На перевале будет развилка. Так ты иди по правой дороге. А по левой дороге, смотри, не ходи, — объяснила старуха.
Взобрался Боралдай на перевал и видит — вправо идет узкая тропка, а влево — широкая дорога.
«Ошиблась старуха», — подумал Боралдай и пошел по левой дороге.
Долго ли, коротко ли шел Боралдай, наконец попались ему большие отары черных овец. Стал он искать пастуха и вдруг увидел огромного трехглавого Шулбуса. Остолбенел от страха Боралдай, а Шулбус свирепо посмотрел на него своим глазом и приказал:
— Гони-ка, старик, моих овец к большому камню у подножья горы.
Дрожа от страха, согнал старик овец к большому камню, величиной с целую корову, и ждет: что же дальше будет?
Откатил Шулбус камень и столкнул Боралдая в яму. Летит старик вниз, только в ушах свистит, а за ним следом овца за овцой падают. Упал Боралдай на дно ямы, смотрит: в одном конце — большой очаг, а в другом — хёне[32].
Последним в яму спустился Шулбус и велел Боралдаю привязать овец к хёне. Потом Шулбус подал старику большую жаровню.
Обрадовался старик, думает — прикажет Шулбус барана зажарить. А Шулбус говорит:
— Накали жаровню. Когда она станет красной, как кровь, скажи мне. Я изжарю тебя и съем.
Сказал и лег к очагу греть спину.
«Вот тебе и поел баранину!» — думает старик. Стал жаровню греть, а сам горюет. «Не видать тебе, Боралдай, больше света белого, не ходить тебе по горам и степям».
— Ну, как, раскалил докрасна? — закричал Шулбус.
— Нет, еще рановато, — отвечает старик.
Через некоторое время опять Шулбус кричит, да громче прежнего:
— Готова жаровня, старик?
— Нет, рановато, — твердит свое Боралдай, трясясь от страха.
Поднялся тогда Шулбус и увидел, что жаровня, как кровь, красная.
Хотел Шулбус схватить старика, но тот метнул в него жаровней и выжег ему единственный глаз.
Закричал Шулбус диким голосом и стал старика ловить, но никак поймать не может.
Догадался тогда Шулбус, что Боралдай среди овец спрятался, и стал он их из ямы одну за другой выкидывать. Все меньше остается овец. Не знает Боралдай, как ему спастись. Видит — последний баран остался. Бросился старик к нему под ноги и крепко уцепился за шерсть. Шулбус и этого барана выбросил наверх.
Так очутился Боралдай на свободе. Собрал он всех овец Шулбуса и погнал их к хозяйке бедного чума.
Остался Боралдай в чуме старухи, и стали они жить без нужды и горя. А слепой Шулбус до сих пор бродит по свету, ищет Боралдая, да найти не может.
Артаа-Седи и Авыгаа-Седи
Было это давно-давно, когда рога козлов в небо упирались, а хвосты верблюдов по земле волочились. Жил-был Ай-хан со своей любимой женой и сыном Артаа-Седи. Хорошо и счастливо текла их жизнь, но вот вдруг умерла ханша. Загоревал хан.
26
раньше мужчины спереди на голове волосы сбривали, а сзади заплетали косичку.
27
солонец — земля с проступившей на ней солью.
28
хан — кровяная колбаса.
29
чай без молока — один из признаков крайней бедности.
30
хевек — остаток шелухи после толчения проса.
31
Шулбус — злой дух, чудовище.
32
хёне — привязь для ягнят и козлят.