Страница 85 из 107
Без похорон и без слез, о прохожий, на этом кургане
Мы, фессалийцы, лежим — три мириады борцов, —
Пав от меча этолийцев или латинян, которых
Тит за собою привел из Италийской земли.
Тяжко Эмафии горе; а дух дерзновенный Филиппа
В бегство пустился меж тем, лани проворной быстрей.471
Алкей Мессенcкий
Здесь почивает Лаида,472 которая в пурпуре, в злате,
В дружбе с Эротом жила, нежной Киприды пышней;
В морем объятом Коринфе сияла она, затмевая
Светлой Пирены родник, Пафия между людьми.
Знатных искателей рой, многочисленней, чем у Елены,
Ласк домогался ее, жадно стремился купить
Миг наслажденья продажной любовью. Душистым шафраном
Здесь на могиле ее пахнет еще и теперь;
И до сих пор от костей, впитавших в себя благовонья,
И от блестящих волос тонкий идет аромат…
В скорби по ней растерзала прекрасный свой лик Афродита,
Слезы Эрот проливал, громко стеная о ней.
Если бы не были ласки ее покупными, Элладе
Столько же бед принесла б, как и Елена, она.
Антпатр Сидонский
Слезы сквозь землю в Аид я роняю, о Гелиодора!
Слезы, останки любви, в дар приношу я тебе.
Горькой тоской рождены, на твою они льются могилу
В память желаний былых, нежности нашей былой.
Тяжко скорбит Мелеагр о тебе, и по смерти любимой
Стоны напрасные шлет он к Ахеронту, скорбя…
Где ты, цветок мой желанный? Увы мне, похищен Аидом!
С прахом могилы сырой смешан твой пышный расцвет…
О, не отвергни, земля, всеродящая мать, моей, просьбы:
Тихо в объятья свои Гелиодору прими!
Мелеагр
Горе! Не сладостный брак, но Аид, Клеариста, суровый
Девственный пояс тебе хладной рукой развязал.
Поздней порой у невесты, пред дверью растворчатой, флейты
Сладко звучали; от них брачный покой весь гремел.
Утром весь дом огласился рыданьями, и Гименея
Песни веселый напев в стон обратился глухой.
Факелы те же невесте у храмины брачной светили
И озаряли ей путь в мрачное царство теней.
Мелеагр
Тир, окруженный водою, кормильцем мне был, а Гадара,473
Аттика Сирии, — край, где появился на свет
Я, Мелеагр, порожденный Евкратом; Хариты Мениппа474
Были на поприще Муз первые спутницы мне.
Если сириец я, что же? Одна ведь у всех нас отчизна —
Мир, и Хаосом одним смертные мы рождены.
А написал это я на дощечке, уж будучи старым,
Близким к могиле своей: старость Аиду сосед.
Если ж меня, старика болтуна, ты приветствуешь, боги
Да ниспошлют и тебе старость болтливую, друг!
Мелеагр
Путник, спокойно иди. Средь душ благочестно умерших,
Сном неизбежным для всех старый здесь спит Мелеагр.
Он, сын Евкратов, который со сладостно-слезным Эротом
Муз и веселых Харит соединял с юных лет,
Вскормлен божественным Тиром и почвой священной Гадары,
Край же, меропам родной, Кос его старость призрел.
Если сириец ты, молви «садам»; коль рожден финикийцем,
Произнеси «аудонис»; «хайре» скажи, если грек.
Мелеагр
Роза уже расцвела, а за нею и белый горошек.
Есть и капуста, Сосил, — сняли впервые ее.
Рыбка сверкает и сыр молодой и посыпанный солью;
Рядом кудрявый латук в листьях роскошных своих.
Что ж мы идти не спешим на берег обрывистый моря,
И, как бывало, Сосил, вдаль не глядим с высоты?
Бакхий и с ним Антиген лишь вчера предавались веселью;
Ныне выносим мы их, чтобы в земле схоронить.
Филодем
Пьянице Аркадиону насыпали холмик могильный
Здесь у дороги — она к городу прямо ведет, —
Двое его сыновей, Доркон и Хармил. А умерший
Кубком огромным вино пил, не мешая с водой.
Полемон
Никто из нас не говорит, живя без бед,
Что счастием своим судьбе обязан он;
Когда же к нам заботы и печаль придут,
Готовы мы сейчас во всем винить судьбу.
Филет Косский
Двадцать два года прожить не успев, уж устал я от жизни.
Что вы томите, за что жжете, Эроты, меня?
Если несчастье случится со мною, что станете делать?
В кости беспечно играть будете вы, как всегда.
Асклепиад
В жизни какую избрать нам дорогу? В общественном месте —
Тяжбы да спор о делах, дома — своя суета;
Сельская жизнь многотрудна; тревоги полно мореходство.
Страшно в чужих нам краях, если имеем мы что,
Если же нет ничего, — много горя; женатым заботы
Не миновать, холостым — дни одиноко влачить;
Дети — обуза, бездетная жизнь неполна; в молодежи
Благоразумия нет, старость седая слаба.
Право, одно лишь из двух остается нам, смертным, на выбор:
Иль не родиться совсем, или скорей умереть.
Посидипп
Есть для любви и для брака пора и пора для покоя.
Тимон Флиунтский
Прочь от лачуги моей убегайте, подпольные мыши!
Вас не прокормит пустой ларь Леонида. Старик
Рад, коли есть только соль у него да два хлебца ячменных, —
Этим довольными быть нас приучили отцы.
Что же ты, лакомка, там, в уголке, понапрасну скребешься,
Крошки от ужина в нем не находя ни одной?
Брось бедняка и беги поскорее в другие жилища,
Где ты побольше себе корма добудешь, чем здесь.
Леонид Тарентский
Дорогой, что в Аид ведет, спокойно ты
Иди! Не тяжела она для путника
И не извилиста ничуть, не сбивчива,
А так пряма, ровна и так полога вся,
Что, и закрыв глаза, легко пройдешь по ней.
Леонид Тарентский
Не подвергай себя, смертный, невзгодам скитальческой жизни,
Вечно один на другой переменяя края.
Не подвергайся невзгодам скитанья, хотя бы и пусто
Было жилище твое, скуп на тепло твой очаг,
Хоть бы и скуден был хлеб твой ячменный, мука не из важных,
Тесто месилось рукой в камне долбленом, хотя б
К хлебу за трапезой бедной приправой единственной были
Тмин, да полей у тебя, да горьковатая соль.
Леонид Тарентский
Право, достойны фракийцы похвал, что скорбят о младенцах,
Происходящих на свет из материнских утроб,
И почитают, напротив, счастливым того, кто уходит,
Взятый внезапно рукой Смерти, прислужницы Кер.
Те, кто живут, те всегда подвергаются бедствиям разным —
Тот же, кто умер, нашел верное средство от бед.
Архий Митимнский
Звезды и даже Селены божественный лик затмевает
Огненный Гелий собой, правя по небу свой путь.
Так и толпа песнопевцев бледнеет, Гомер, пред тобою,
Самым блестящим огнем между светилами Муз.
Леонид Тарентский
Дивный Гомер здесь лежит, который Элладу прославил;
Происходил он из Фив,475 города с сотней ворот.