Тайны русской империи

Он был одним из известнейших людей империи начала XX века, фамилия Марков 2-й являла собой один из ярчайших синонимов русского монархизма и особо ревностного, ригористского служения политическому принципу самодержавия. Православное прямодушие, дворянская честь и национальная мощь слились в этом человеке с удивительной степенью концентрации, которая поражала и восхищала, удивляла и страшила его современников, как союзников, так и противников.

Фамилия этого человека стала отображать охранительный принцип как таковой. Марковец — таким именем награждали всякого человека, взгляды которого хотели определить как крайнюю ортодоксальность во взглядах и фанатичную неутомимость в отстаивании традиционных устоев имперского русского государства.

Николай Евгеньевич Марков был многолетним символом сопротивления революции, так называемому освободительному движению, как в России, так и в послереволюционной эмиграции.

Он был высок, массивен, красив, лицом и особенно взглядом похож на Петра I, и об удивительной схожести Маркова Н.Е. с первым русским императором говорили многие видевшие и слышавшие его громогласные речи. Знаменитый русский публицист Михаил Осипович Меньшиков (1859—1918) считал его лучшим оратором Государственной Думы. На его выступления в Государственной Думе ходили как на грандиозные политические события. Его речи были полны красивых образов, тонких сравнений, блестящих проникновений в суть обсуждавшихся проблем, его политические выпады всегда отличались острым сарказмом, что завлекало не только нейтральных слушателей, но даже и политических противников, не раз аплодировавших и кричавших ему: «Браво, Марков!»

При этом он не был тонким государствоведом, любящим дотошно разбирать мелкие частности законодательства, или глубокомысленным философом, могущим часами говорить об отвлеченных понятиях «субъективного» или «объективного».

Он любил Родину «не как государствовед, а как государстволюб» и был в Государственной Думе законодателем, для которого писаный закон никогда не являлся абсолютной аксиомой бытия, должной сохраняться даже ценою разрушения всего русского мира. Высшим смыслом его политической деятельности была целесообразность той или иной меры для поддержания положительных начал жизни русской нации и могущества имперской государственности…

«Дикость», «бездарность» и «мракобесие» лидеров правых дореволюционных партий и союзов является не подвергаемым критике убеждением в сознании людей, принявших на веру «исторические истины», писанные либеральными и коммунистическими исследователями политической истории XX столетия. Порой, при чтении столь глубоко партийно-пристрастных историков и политиков, начинает казаться, что, говоря о правых, они описывают мир зоологии, мир животных, не способных ни на благовоспитанное поведение, ни на научное или просто логическое мышление; порой правым отказывают вообще в общечеловеческом отношении, считая их за не имеющих человеческого образа, за нелюдей.

А между тем в реальной исторической действительности правые не были замешаны ни в терроре, ни в кровавых массовых расстрелах, ни в подрыве государственной власти, ни в измене, ни в получении денег от иностранных правительств и инородных сообществ для достижения своих политических целей, в чем активно участвовали все их политические противники, начиная с октябристов и кадетов и кончая социал-демократами и эсерами. На самом деле «союзники» были теми преданными верноподданными своего государя и добропорядочными гражданами Российской империи, которые с первыми годами XX столетия вдруг ощутили страшную опасность надвигающейся революции, краха всего того образа жизни, которым они жили, разрушения всего того, что было для них свято, значимо, дорого; они были самыми чуткими охранителями тысячелетней традиции православной цивилизации, святыни которой посягала поругать революционная интеллигенции и всевозможная инородчина.

Безусловно, подавляющее большинство правых, монархистов, союзников, черносотенцев составляли крестьяне и мещане, не являвшиеся носителями высокой светской русской культуры XIX века, что, однако, не делало из них бессознательных животных, не имевших человеческого лица. Все это были люди богобоязненные, совестливые, честные, верные Богу и своему государю. Именно этих людей считали наши «народные освободители» за отбросы человеческого общества, относясь к ним с нескрываемым презрением.

Наряду с этими народными черносотенными массами в правых союзах было немало высокообразованных деятелей. Именно к ним революционная общественность применяла самые жестокие способы политической травли, бойкота, доноса, физического давления и общественного шельмования. Революционно настроенная российская интеллигенция, всегда нетерпевшая разномыслия в принципиальных для нее вопросах «освободительного движения», последовательно и жестоко преследовала образованных людей, шедших против «общеинтеллигентского» течения на расшатывание имперской государственности.

Одним из наиболее колоритных представителей противодействия «всероссийскому взбалтыванию» и был Николай Евгеньевич Марков. Он происходил из древнего дворянского рода, отпрыски которого участвовали еще в Куликовской битве. Его дедом был Александр Андреевич Марков — офицер свиты императора Александра I; бабушкой — дочь суворовского генерала Гана. Среди его родственников было немало значительных деятелей русской культуры XIX века. Так, он был в родстве со знаменитым публицистом генералом Р.А. Фадеевым. Вообще, дворяне Марковы были людьми глубоко образованными, некоторые не без успеха занимались литературным и публицистическим трудом. Его родные дяди были заметными писателями. Особо заметную роль в культурной жизни России играл отец Николая Евгеньевича Евгений Львович Марков[48] (1835—1903), бывший крупным публицистом и критиком, выдающимся очеркистом и неплохим художественным писателем, которого знали и Ф.М. Достоевский, и многие другие крупнейшие деятели золотого для русской культуры XIX века.

За свой яркий писательский стиль Е.Л. Маркова называли Златоустом Щигровского уезда. Даже люди, не разделявшие его воззрений, такие как В.Г. Короленко, не могли отказать ему в хлестком стиле и яркости изложения, признавая его заметным явлением в русском пишущем мире. Граф Л.Н. Толстой приглашал Е.Л. Маркова в соредакторы своего журнала «Ясная Поляна», но Евгений Львович относился отрицательно к толстовским педагогическим идеям и отказал великому писателю. В.В. Розанов в некрологе на смерть Е.Л. Маркова отмечал у него «редкое здравомыслие и уравновешенность» («Новое время». 1903.21 марта).

Отец автора «Войн темных сил» проделал довольно долгий путь от взглядов западника-либерала до формирования в нем охранительно-славянофильских убеждений. Ведущую роль здесь сыграл народовольческий революционный террор и особенно цареубийство 1 марта, подействовавшее отрезвляюще и заставившее многих пересмотреть свои политические пристрастия. Эволюцию взглядов Е.Л. Маркова легче всего проследить по сотрудничеству с тем или иным журналом в разные годы его творчества. Начав свой писательский путь в «Русском вестнике» (либерального периода, 1858—1862), он сотрудничал в «Отечественных записках», затем «Вестнике Европы», с 1875 года являлся ведущим публицистом газеты «Голос» органа консерваторов-западников и далее в журнале «Русская речь» (1879—1882). С1882 же года Е.Л. Марков писал почти исключительно в правых изданиях, в журналах «Русское обозрение», «Русский вестник» и «Неделя», в газетах «Новое время» Суворина и «Русь» (1884-1886) Аксакова.

Все вышесказанное о семье Марковых свидетельствует, что лидер Союза русского народа Николай Евгеньевич Марков происходил из высококультурной дворянской семьи, активно участвовавшей в общественной и литературной жизни Российской империи. Его отец, Евгений Львович, умерший от рака, имел от двух браков пятерых детей.

Сам Н.Е. Марков родился 2 апреля 1866 года. Местом рождения был либо Симферополь, где его отец служил директором Симферопольской гимназии и народных училищ Таврической губернии, либо одно из родовых имений дворян Марковых Александровка, Патепник или Богородицкое, расположенные в Щигровском уезде Курской губернии.

48

Его основные сочинения: романы «Черноземные поля» (Дело. 1876; отд. изд. 1877,1878,1901), «Берег моря» (Дело. 1879; отд. изд. 1880), «Разбойница Орлиха. Из местных преданий XVIII в.» (Русское обозрение. 1891; отд. изд. 1895,1904); путевые очерки «Очерки Крыма» (1872,4 изд.), «Очерки Кавказа» (1887,3 изд.), «Путешествие на Восток. Царь-град и Архипелаг. В стране фараонов» (1890), «Путешествие по Святой Земле» (1891), «Россия в Средней Азии» (Т. 1—2, 1901), «Путешествие по Сербии и Черногории» (1903), «Путешествие по Греции» (1903); «Собрание сочинений» (т. 1—2. 1877), «Грехи и нужды нашей средней школы» (1900) и другие.