Тяжелые деньги

— Ну! Блин. Ну!!!

Через две секунды ржавой решетки не стало. Железо беззвучно осыпалось, превратившись в кучу еловых опилок. В каменном склепе приятно запахло деревом.

— Есть! — от воодушевления Таллео подскочил и треснулся головой в потолок. — Ай! Видел?

— Великая сила! — воскликнул Каппа. — Ну и ну! Она сработала, только в обратную сторону!

— Да. Я тебе говорю, чтобы делать такие зверские вещи, рабочее время Губке как раз не до лампы. Ему смещаться нельзя, это самое важное, здесь все должно быть строго просчитано. Чтобы мы превратились в ржавчину. Я перечитал пиявку под частоту контура. Рабочее время в такой пиявке не перечитаешь, оно ставится раз навсегда, когда пиявку делаешь. Но частота перечитывается без вопросов. Я ее перечитал и вылил пиявку за контур. Туда, где сейчас за контуром вспухания, пивка вылила выпухания. А они сильнее этих вспуханий! Понял?! Поэтому Губка так лопухнулась. А этот старый сапог поставил мне двойку по напряжению, блин. Ну ничего, калоша ты дряхлая, ничего-о. Сегодняшний день войдет в твои мемуары черной ночью.

Таллео схватил мешок, поправил фонарь, выставил перед собой жезл.

— Вперед, Каппа, к свету любви! Нас ждет Пыточный ярус.

* * *

ГЛАВА III

— Добро пожаловать в Пыточный ярус, — Таллео скинул мешок и огляделся. — Самое главное, Каппа. Это тебе не канализация. Здесь долгое время работали люди. Поэтому будь предельно внимателен, ступай только за мной и ничего не трогай. Иначе принцесса будет тебе изменять. Тебе, конечно, будет уже все равно, но пострадает идея.

— А где кости? — Каппа тоже огляделся, с интересом.

— Какие кости?

— Человеческие! Кости, черепа, цепи. Ведь это Пыточный ярус?

— И что?

— Тут ведь пытали? Издевались, мучили? Убивали, в конце концов?

— Ах, вон что... А про кровь почему забыл?

— Ну, кровь-то давно уже высохла. Замку тысяча двести лет, ты говоришь? Или ее смыли, например. В древности.

— Блин. Хорошо, я с ювелирами в общем знаком. А то бы подумал, что у них у всех такая проблема с логикой. Во-первых, если кровь смыли, почему бы не убрать и кости? Во-вторых, ты не подумал, что убивать могли где-нибудь в другом месте? Я же тебе говорю, это Пыточный ярус, — Таллео фыркнул и подхватил мешок. — Нет, как можно быть таким идиотом? А вот посмотри на него — и понятно.

— Ладно, не обзывайся. Ну, мы идем?

— Идем, идем. Девчонка, надеюсь, с тобой разберется. Ты мне только деньги успей отдать.

Они прошли коридор и оказались в большом помещении, стены которого терялись во мраке, а в центре в мерцании фонаря обрисовалось загадочное устройство: две толстые круглые металлические платформы локтей четырех в поперечнике, на расстоянии восьми-десяти локтей друг от друга. Одна платформа лежала внизу, другая странным образом висела над ней.

— Эх ты! — покачал головой Каппа. — Она что, так просто висит?

— Ага, — отозвался Таллео с удовлетворением. — Это, я понимаю, и есть щекотная банка!

— Щекотная банка?!

— Устройство предварительного пытания. Пытает не насмерть, но мало не покажется.

— А почему щекотная?

— А сейчас посмотрим. Я про нее еще в детстве читал.

— Наверно, с тех пор и решил стать волшебником?

— Меня уже тогда чайники доставали. Ты, Каппа, помолчи лучше сейчас. Говорю тебе, мало не покажется.

Таллео снова распустил мешок, выудил очередной мешочек с опилками и бросил на нижний диск. Первые три секунды ничего не происходило, сарделька пару раз дернулась и успокоилась. Затем раздался негромкий треск, между дисками образовалось искристое облако. Сначала оно было красным, затем стало оранжевым, затем желтым, затем зеленым, затем, став голубым, засияло так, что ударило по глазам. Яркий свет озарил подземелье до высокого потолка. Таллео с Каппой зажмурились. Сарделька бешено заколотилась о металлическую платформу.

— Талле, вытащи ее оттуда! — воскликнул Каппа, приоткрыв один глаз. — Живодер!

— Надо же, — хмыкнул Таллео, оглядывая болванку из-под ладони. — Сколько лет прошло — неизвестно, а она как новая. Вот ведь работали люди. Ладно, она напряжения жрет, ты даже не представляешь. Поэтому посмотрели — и хватит.

Он выставил жезл. Стержень вспыхнул таким же голубым топазом, и облако искр рассыпалось. В мерцании фонаря, который после голубого блеска показался догорающей свечкой, можно было разглядеть несчастный мешочек, копошащийся на металлическом диске.

— Ужас какой, — перевел дух Каппа, потирая глаза. — А ты бы такое выдержал?

— А за что? — хмыкнул Таллео, также потирая глаза. — Я на такое не наворовал еще.

— Придумать можно всегда, была бы такая банка.

— Еще бы. Потратить кучу денег, и чтобы она стояла тут в тишине и мраке? Такие вещи стоят немало, можешь поверить. А средства должны работать.

— Слушай, а кого здесь пытали? И часто?

— По нескольку раз в день, — Таллео кивнул с удовлетворением. — Это сейчас, блин, голову не отруби, на кол не посади, идиотом не назови, идиота особенно. Раньше люди были не то что сейчас, не церемонились как сопляки. Дураку — дурацкая смерть. Вот и порядок был, не то что сейчас. Теперь ты понимаешь, почему здесь нет костей. Они не нужны просто. А пытали здесь, Каппа, первым делом волшебников.

— А за что? Зачем вообще пытают волшебников? Средства должны работать, понятно, но ведь напряжения, говоришь, жрет?

— Ты, например, хотел бы узнать секрет припоя? Твоего птеха, этого, Каллео?

— И не только припоя! Но он уже умер.

— Какая досада. В общем, здесь тоже умирали, не переживай. Да и вообще, волшебники тоже люди, у них тоже есть свои счеты. Я бы нашего сапога, например, за несправедливые двойки... — Таллео мечтательно огляделся во мрак. — Но не на такой дохлой бочке. Так что личными интересами придется пока пожертвовать. В общем, ты понял. Шаг в сторону, и девчонка бежит в Долину с неграмотным принцем. Вперед.

Мальчики покинули подземелье, миновали еще несколько коридоров и снова очутились в большом помещении. Здесь находилось новое приспособление — два огромных металлических кольца крест-накрест, так, что по обводам получался шар. Этот шар также висел в воздухе, на высоте четырех локтей.

— А это что?! — Каппа остановился.

— Вот это уже не знаю, — сказал Таллео, с интересом разглядывая устройство. — Не подходи. Сам первый раз вижу.

— Будем пробовать?

— Не знаю. Тратить болванку.

— Ну одну только?

— Хорошо, что у тебя нянюшки нет, Каппа, как у зазнобы твоей. Но попробовать, конечно, надо. Первый раз вижу! Не читал даже нигде. Только чуть-чуть. Жрет наверняка тоже, раньше на пытках не экономили. Поэтому и порядок был.

Таллео достал очередную сардельку. Прицелившись, он прокинул ее за кольца, в глубину шара. Мешочек подхватила какая-то сила и поддернула к центру. Сарделька замерла, тоскливо подергиваясь в пустоте.

В следующий момент кольца вспыхнули желтым, в подземелье стало светло как днем, мешочек начал раскачиваться, сначала вверх-вниз, затем поперек, затем по-разному в разные стороны, все быстрей и сильней. Кольца медленно двинулись. Шар начал вращаться вокруг вертикальной оси, затем вращение стало сложнее, и было только понятно, что он остается на том же месте, оборачиваясь вокруг центра.

Болванку продолжало дергать и растаскивать во все стороны одновременно. Пытка была совершенно беззвучной, и в подземелье царила торжественная тишина. Наконец мешочек не выдержал. Раздался треск, опилки рассыпались по залитому светом полу. Когда пыль улеглась, кольца остановились, свет мягко угас, все стало спокойно.

— Хм, — Таллео потер переносицу. — Каппа, какие здесь могут быть кости? Я бы уже не сказал, что это устройство предварительного пытания. Это полноценный рабочий инструмент.

— Слушай, Талле, — пробормотал Каппа задумчиво. — А ты можешь сделать такую, только поменьше? Совсем маленькую, чтобы на стол поставить?