Вопль убийства

Уэннекер не мог сказать почему, но сердце его забилось чаще, когда Доулиш сделал шаг вперед и оттянул белую простыню с лица мертвого человека.

3

Патрик Доулиш — очень важная персона

Помощник комиссара Патрик Доулиш пристально рассматривал бледное, изможденное лицо, полузакрытые глаза, отвисшую челюсть, высокий лоб, клочья седых волос, росших почти на темени. У него практически не было сомнений, что это и есть человек с фотографии, хотя, когда он видел его в последний раз, у того был вполне цветущий вид. Была у того человека еще одна характерная отметина, которая позволяла с полной достоверностью решить вопрос о его личности: шрам на шее под правым ухом.

Доулиш двумя руками отодвинул воротник от тощей шеи и обнаружил шрам. Он не был особенно заметным, лишь слегка темнее остальной кожи. Патрик мягко отпустил воротник и повернулся к Уэннекеру. Доулишу понравилось, как вел себя этот офицер, понравились его манеры и то, что он держал в памяти фотографию разыскиваемого.

— Вы оказались абсолютно правы, — объявил он.

— Я очень рад, сэр.

— Вы подготовили письменный рапорт?

— Да, сэр, как мне было сказано. — Уэннекер достал рапорт из кармана. — Наверху больше света.

— Хорошо. — Доулиш взял рапорт, подвинулся поближе к свету, горевшему над трупом, и быстро прочитал. Затем он сложил его и засунул во внутренний карман.

— Теперь у меня полная картина, и я готов встретиться с Хортоном.

— Прямо сейчас, сэр?

«Он очень не хочет сильно обеспокоить Хортона, — подумал Доулиш. — Требуется мужество, чтобы задержать местного туза». Его уважение к Уэннекеру возросло. Многообещающие офицеры довольно редки. Хороших — хватает, выдающихся — чрезвычайно мало.

Они снова поднялись наверх, и Уэннекер, постучав в дверь рядом со своей, открыл ее. Там был полумрак, и на большом старомодном стуле сидел мужчина, который выпрямился медленно, без дерганой резкости, говорившей о том, что человек спал. Уэннекер включил свет.

— Мой высший начальник здесь, сэр, — объявил он.

— А-а… — Хортон широко открыл глаза, поднимаясь на ноги. — Надеюсь, что все это было не зря… — начал он и остановился, внимательно вглядываясь в лицо Доулиша. Доулиш посмотрел на него так же внимательно и почувствовал, что в нем пробуждаются какие-то воспоминания далекого прошлого. Он узнал это лицо, но помнил его более молодым.

— Боже мой! — воскликнул Хортон. — Вы ведь Доулиш, да?

— Да. Я никак не могу сообразить, где я вас видел, но…

— Хортон. Джим Хортон, — Хортон широко улыбался. — Скуош.

— Скуош — Королевский клуб! Тот самый Хортон! Скуош и теннис…

— Тот самый Доулиш!

Двое мужчин радостно пожали друг другу руки и отступили на шаг, разглядывая и, пожалуй, оценивая друг друга.

«Спасибо Господу Богу за скуош и теннис, — обрадовался про себя Уэннекер. — Неприятностей не будет! — Затем с некоторым разочарованием, но без горечи, подумал: — Старое школьное братство в действии».

— Что мне было необходимо, — сказал Доулиш Хортону, когда они устроились за столом в кабинете Уэннекера: Доулиш — присев на его край, как какая-то гигантская статуя, а Хортон — выпрямившись на стуле с высокой спинкой, — так это человек с безупречной репутацией.

— Все мои грехи в прошлом, — легко произнес Хортон. — Я пойду?

— Мне от вас требуется, — продолжал Доулиш, — письменное или записанное и заверенное вами заявление о том, что именно произошло, когда вы нашли тело. — Он посмотрел на Уэннекера. — У вас здесь есть магнитофон?

— Только включить, сэр.

— Это сбережет время, — заметил Доулиш.

— Но я не могу подписать магнитную пленку, — сухо проговорил Хортон.

Они смотрели, как дежурный достал из стола маленький магнитофон и включил его в розетку на стене. Затем Уэннекер подключил к нему микрофон, опробовал его, прокрутил назад, прослушал, как получается. Его северный говор в записи еще больше усилился.

— Все будет записано четко, если вы оба повернетесь лицом к микрофону, — заверил он их.

— Хорошо, — отрывисто произнес Доулиш. — Джим, начните с того момента, когда вы впервые увидели перед собой эту машину. Не смущайтесь, если вы будете повторяться, но постарайтесь ничего не забыть, такого, например, как другие машины, пешеходы, свет, показавшийся необычным, звуки.

— Такие, например, как выстрелы, — сказал Хортон.

— Вы слышали какие-нибудь выстрелы? — резко спросил Доулиш.

— Просто пошутил! Разве он был застрелен? — Хортон быстро глянул на Уэннекера.

— Мы не можем достоверно утверждать без вскрытия, — уточнил Доулиш. — Готовы начать?

Хортон начал говорить медленно, но постепенно речь его убыстрялась, время от времени он замолкал, чтобы поточнее вспомнить то или иное обстоятельство. Он очень подробно рассказал, как пошла юзом машина женщины, ехавшей впереди него, как сильно была она потрясена случившимся, как много времени прошло до того, пока она не стала разговаривать связно и разумно. Когда он рассказывал, как стал прогуливать ее взад и вперед, Доулиш перебил его в первый раз:

— Она казалась очень взволнованной?

— Нет, я бы этого не сказал. Просто она была потрясена и находилась в шоке.

— Как вы считаете, может занос машины так повлиять на женщину?

— Женщины иногда очень пугаются, а тут машину очень резко занесло. Ей повезло, что она уткнулась в кучу рыхлой земли, прикрытой снегом, иначе она бы сильно повредила машину.

— Видели ли вы, по какой причине машина пошла юзом? — спросил Доулиш.

— Конечно, из-за гололедицы.

— А вас тоже занесло?

— Нет. Но я эту дорогу знаю как свои пять пальцев. И знаю, как избежать юза.

— Ладно. А что она сказала о причине юза?

— Она не сказала точно, что это было, — ответил Хортон. — Сказала, что испугалась какого-то шума, но я слышал только визг тормозов.

— А вы видели поблизости что-нибудь или кого-нибудь, какую-нибудь другую машину, что бы то ни было, что могло ее так напугать и заставить потерять управление?

— Нет, — тихо ответил Хортон. — Абсолютно ничего.

— А она очень настаивала на том, что все произошло из-за визга, который она услышала?

— Ну-у, — протянул Хортон, — она употребила слово «чудовищный», но особого чувства в это не вкладывала.

После того как Доулиш кивнул в знак того, что услышал все, что хотел, Хортон продолжал свой рассказ под запись, пока не дошел до момента, когда увидел тело на дороге.

— Это меня ошеломило, — сухо заметил он. — Я не сразу понял, что он мертв, когда фары выхватили его из темноты.

— Да, думаю, что не поняли, — заметил Доулиш. — А у Шейлы Бернс снова занесло машину?

— Ну, не то чтобы занесло… Она довольно умело затормозила, когда я остановился, и она ехала не очень близко за мной.

— Она видела тело? — спросил Доулиш.

— Да, конечно.

— А лицо?

— Вероятно.

— Была она потрясена? Выказала ли, что узнала его?

— Не думаю, что ей понравилось разглядывать лицо мертвеца, — ответил Хортон. — Но не считаю, что она как-то особенно реагировала или проявила особую слабость. Она просто была очень нервной, из-за всего вздрагивала.

— Она объяснила вам почему?

— Я так понял, что она гораздо позже, чем собиралась, должна была попасть в Оксфорд, и ей очень не нравились дорожные условия.

— Я только что приехал сюда, и мне дорога не показалась настолько плохой, чтобы сильно обеспокоить кого-то.

— Вам надо проехать по объездным дорогам, особенно между Бэнфордом и Хэйлом, — возразил Хортон. — На них всегда больше снега, и там он сильнее замерзает, дольше держится. Даже мне эта дорога тяжело досталась.

— Мисс Бернс сейчас у вас дома? — спросил Доулиш.

— Она звонила оттуда, сэр, — вмешался Уэннекер. — По крайней мере, миссис Хортон позвонила от ее имени и сказала, что она у вас.

— А вы уверены, что она все еще там? — настаивал Доулиш. — Мне надо будет с ней поговорить.