Самец взъерошенный

— Скажи, пусть не спешит одеваться! – подключилась другая. – Где мы такое увидим?

Женщины захохотали.

— Я не статуя! – буркнул я.

Смех мгновенно утих. Из толпы выехала всадница на рыжем коне. Левый глаз ее закрывал пласт кожи с бровью наискосок, видимо сползший вследствие ранения. Из-за этого лицо всадницы имело зловещий вид.

— Ты говоришь по–нашему? – спросила она.

Я кивнул.

— Как твое имя?

— Игорь.

— Игрр… – произнесла она раскатисто. – Я Виталия Руф, старший декурион турмы «диких кошек». Скажи своим товарищам, чтобы не боялись. Мы друзья. Почему на тебе кровь?

— Это – ее! – я указал клинком на труп «сумоистки».

— Хочешь сказать, что убил сарму?

Губы одноглазой скептически скривились.

— И эту тоже! – ткнул я на труп желтоглазой.

— Он говорит правду! – подтвердила одна из спешившихся женщин. – Когда мы подскакали, эти сармы были мертвы. В их трупах нет стрел. Обе зарезаны.

— Умойся! – бросила мне одноглазая…

— Что за хрень? – спросил меня Олег, когда мы привели себя в относительный порядок. – Налетели какие-то хвостатые бабы, схватили, связали, сунули в мешок… Теперь прискакали другие, тоже хвостатые, и тех порезали. Ты можешь сказать, куда мы попали?

— Еще не знаю куда, – вздохнул я, – но попали конкретно…

Виталия Руф, старший декурион турмы «диких кошек»

Ала прискакала к бургу, когда пыль от ушедшей орды улеглась. Трибун, разобравшись в случившемся, оставила на месте пехоту, шедшую сменить гарнизон, и бросила нас в погоню. Кони, не отягощенные добычей, скакали легко, к полудню мы достигли места, где от сарм отделился малый отряд. Трибун остановила алу, выслушала доклад разведчиков и подозвала меня.

— Вот что, декурион, – сказала хмуро. – Бери турму и скачи вслед этим ублюдкам. Вырежи их! А мы пойдем за ордой.

— Думаете, они увезли пришлых? – спросила я.

— Нет! – покачала головой трибун. – Такую добычу и под охраной десятка? Но если вдруг… – Трибун помедлила. – Делай, что хочешь, но пришлые должны уцелеть.

— А после? – уточнила я. – Возвращаться в бург?

Трибун покачала головой.

— Только, если пришлых не будет. В противном случае успокой их, ободри и вези к Степному ключу. Оттуда, заночевав, – в Рому. Нас не жди. Я не успокоюсь, пока не вырежу этих вонючек до последней!

Лицо трибуна перекосилось. «За захваченный бург в Роме спросят! – поняла я. – Обвинят в промедлении… Но если удастся спасти пленников и разгромить орду, спрос не будет суровым».

Спрашивала я на всякий случай: среди сарм, отколовшихся от орды, пришлых быть не могло. Уточнить, однако, стоило. Годы службы научили меня дотошности. Каковым же было мое удивление, когда высланная разведка сообщила: сармы везут четырех пришлых.

Турма мигом повеселела. Если удастся освободить пленников, награда выйдет щедрой. Мы шли за сармами скрытно, стараясь не обнаруживать себя, и это удалось: погоню не заметили. Когда кочевники стали на дневку, я поняла: пора! Сармы сбились в круг, потащили в него одного из пленников. Они настолько увлеклись зрелищем, что смять их можно было сходу. Я, однако, решила не рисковать. В последний миг пришлых могли прирезать. Нам это нужно? А для чего каждая третья «кошка» в турме – лучница? Я выслала лучниц вперед, остальным велела спрятаться в балку и ждать команды.

Лучницы не подвели: первым же залпом уложили семерых. Я крикнула: «Бар–ра!» Турма завыла, заулюлюкала и, вылетев из балки, понеслась в атаку. Все кончилось в один миг. Сарм вырубили, пленников не зацепили. Когда я подскакала к становищу, трое мужчин лежали ничком (по позам было видно, что целы), а четвертый стоял, заслоняя товарищей. Совершенно голый, перепачканный кровью, с оружием в руках, он выглядел непривычно и дико. Я решила, что пришлого успели ранить, но к счастью, ошиблась.

Разумеется, девочки сразу уставились на мужчину. Где они могли такое видеть? К тому же пришлый – я отметила это сразу – оказался отменно сложен. Невысокий, но со скульптурно развитым телом, он походил на статуи с форумов Рома. Лицо только усиливало впечатление. Голубые глаза под высоким лбом, русые волосы, прямой нос, изящно вырезанные подбородок и губы. Румянец на щеках… У мужчины! Совсем еще мальчик, и такой хорошенький! «Девочки взбесятся, – подумала я, – особенно те, у кого Дни. Вот ведь беда! Не поделят – за спаты схватятся!»

По этой причине я говорила с пришлым сурово. К моему удивлению, он понимал латынь. Отвечал неуверенно, запинался, путал спряжения и склонения, но разобрать получалось. Пока турма собирала трофеи, я не спускала с Игрра глаз. Вел он себя естественно. Первым делом умылся в ручье. Девочки, не скрываясь, пялились на его хозяйство, и мне пришлось показать им кулак. Голубоглазый оделся и вернулся к спутникам. Ему принесли вещи, снятые с убитых им сарм. Добыча, взятая в бою, принадлежит всем воинам, но пришлый не служил в але и имел право забрать свою. К удивлению турмы Игрр отказался от доспехов, стоивших недешево, оставив себе кошельки и оружие одной из сарм. Разглядев спату и кинжал, я вздохнула. Оружие ромской работы, явно захваченное в бою (свои мечи у сарм дрянные). Узорчатая сталь клинков, рукояти из рогов муфлона, шероховатые и удобные. Такие не выскользнут даже из окровавленной руки. Зачем спата и кинжал пришлому? С кем ему сражаться? Отбирать оружие я, однако, не стала. Пусть потешится. Наиграется и продаст, а я предложу хорошую цену. Золото пришлые любят…

Турма еще собирала трофеи, когда я подозвала пятерку и отдала распоряжение. Воины вскочили в седла и умчались, поднимая пыль. Трое поскачут в бург – доложить о случившемся и привести повозки с палатками и припасами. Другие приготовят стоянку и сварят еду. «Дикие кошки» передвигаются верхом, приучены ночевать в поле и спать под открытым небом, едят сухари и сырое мясо, однако пришлые такого не вынесут – слишком изнеженные.

Очень скоро я убедилась, что была права. Из четырех мужчин, только Игрр уверенно держался в седле. Остальные тряслись на спинах коней, словно мешки с зерном. К вечеру они сотрут кожу на бедрах и будут ходить в раскорячку. Я невольно улыбнулась, представив это. В этот момент ко мне и подъехал Игрр.

Вопросы, которыми он посыпал, заставили насторожиться. Я старалась отвечать односложно, но все равно скоро устала. Как называется этот мир? Пакс. Пакс Романа? Просто Пакс. (Откуда он знает про Pax Romana?) Кто были женщины, напавшие на бург? Сармы. Это кочевое племя? Да. А как зовут наш народ? Рома. Рома и сармы воюют? С давних пор. Куда они едут? К месту отдыха. А затем? В Рому. Это город? Столица. Они будут там жить? Да. А чем будут заниматься?..

Последний вопрос привел меня в панику. Что ответить? Пришлым не следует раньше времени знать об их назначении: об этом алу строго–настрого предупредили. В бурге мужчин встречает жрица Богини–воительницы, она сопровождает и опекает их до Ромы, потихоньку просвещая и готовя к будущему служению. Но жрица погибла вместе с гарнизоном, а я понятия не имела, что говорить.

— В Роме вам все расскажут! Я всего лишь воин, – отговорилась я.

Игрр пристально посмотрел на мой хвостик (он у меня красивый – с кисточкой!) и отъехал. Я ускакала в голову турмы, где предупредила воинов – с пришлыми разговоров не заводить. Приказ передали по цепочке, и вскоре мужчины оказались в центре круга, отделенные от моих «кошек» пространством в два конских скачка. Турма двигалась берегом ручья, который и служил ориентиром. Ручей бежал от Степного ключа. Других источников воды на тридцать миль вокруг не имеется, не считая, конечно, колодца в бурге.

Двигались мы медленно. До Степного ключа совсем близко, турма преодолела бы этот путь за пару клепсидр, но пришлые не могли быстро передвигаться. Они и без того выглядели замученными. К стоянке мы подошли с закатом. Высланные с заданием девочки не подвели. В одном котле, подвешенном над костром, пузырилась и исходила ароматом каша, во втором остывал кипяток для вина. «Кошки», увидев это, заулыбались: в походе поесть горячего – радость.