Страница 46 из 46
А его невеста была одета в роскошную фату. И больше, разумеется, ни во что.
Королю даже удалось уговорить ее провести первую брачную ночь под открытым небом.
Заросли, в которых это происходило, представляли собой совершенно феерическое нечто. Сверху колыхались листья банана и кокосовой пальмы, по сторонам кивали головами подсолнухи, в их тени росли ананасы и клубника, а по соседству – помидоры и виноград.
А прямо под носом у новобрачных источали аромат кустики укропа. И это навело короля Яна на странную мысль.
Оставив невесту умирать от блаженства под пальмами, король вышел к народу и объявил:
– До сих пор моя столица не имела имени. А это плохая примета. У каждого города должно быть имя, и я решил назвать нашу столицу Укрополем, потому что она укрывает нас от всякого зла.
Аргументация была странной и не особенно убедительной, тем более что она пришла Яну в голову прямо в процессе произнесения речи, однако никто не возразил и даже наоборот, выступление его величества было встречено бурными аплодисментами и криками «Банзай!»
Громче всех кричал генерал королевской гвардии и первый сталкер его величества Саша Клячин по прозвищу Неизвестный Солдат. Окружающие впервые услышали, как он повысил голос – но ведь был и повод. Имена городам даются не каждый день.
А когда король и Неизвестный Солдат возвращались во дворец, чтобы все-таки лечь спать, они застали на веранде бородатого барда – предводителя хора королевской охраны.
Публики было немного, и сам бард выглядел усталым, но все-таки пел, решив, наверное, что упадет последним.
– А знаешь, – задумчиво сказал Ян, у которого в эту ночь было романтическое настроение, – Второй куплет – это почти как гимн Зазеркалья. Слушай…
– Я знаю, – ответил Неизвестный Солдат. – С детства люблю «Наутилус». Только скажи – какую землю мы назовем чужой?
– Наверное, ту, с которой мы ушли, чтобы поселиться здесь.
– А для землян, наоборот, Зазеркалье – чужая земля. Черт! Неужели мы действительно уже инопланетяне?
– Наверно, мы уже спускались с небес или рождались не раз…
Сливаясь с черным небом, полоскался на ветру темно-синий флаг, и бородатый бард, морщась от боли в натертых струнами пальцах, устало допевал последний куплет.