Страница 4 из 25
9
Это был самый холодный день за все время моего пребывания в Петропавловске. Я вышел из отеля, застегнул на куртке все кнопки, ниже бровей натянул шапку, внутри перчаток сжал руки в кулаки.
Изо рта у меня валил густой пар. Щетина на верхней губе сразу покрылась густым слоем инея.
В автобусе рядом со мной сидела женщина-военная с маленькой дочкой. На женщине была толстая зимняя форма. Из-под шапки с кокардой виднелись уши с сережками.
В транспорте здесь никто не читает. Не читает книг, не читает газет, не разгадывает кроссвордов. Ничего в таком роде. Слова излишни в таких местах, как Камчатка. Я со своей суетливостью и многословием тоже был лишним в этом молчаливом мире.
Вместе со всеми я просто смотрел в окно. Сопки снаружи были могучие и складчатые. Как слоновья морда. Садясь в автобус, я спросил у водителя, где мне лучше всего вылезти. Он промолчал. Я решил, что мужчина не в духе, и не настаивал. Оказалось, водитель просто думал.
Через восемьдесят минут скачек по необъезженной камчатской дороге он кивнул подбородком и просто сказал:
— Вот тут.
— Что «вот тут»?
— Лучшее место для купания.
Воздух был холодный и очень ясный. На горизонте виднелись белые, очень высокие горы. Прямо передо мной стояло обшарпанное здание.
Ветки деревьев были покрыты инеем, как трубочки в коктейлях — сахарной пудрой. Холодно было так, что я почти не чувствовал ног. Вокруг не было ни единого человека. Только, зарывшись в сугроб, грелась мохнатая ездовая собака. Увидев меня, она попробовала тявкнуть, начала выкапываться из сугроба, но замерзла, плюнула и зарылась обратно. Так выглядело лучшее на Камчатке место для купания.
Гнутые металлические буквы на фасаде здания сообщали, что передо мной — пансионат «Костер». Собаку я обошел, сделав большой крюк. Я боюсь больших собак.
Впрочем, внутри здания стены были обшиты деревом, персонал широко улыбался, а как выбираться отсюда, я не знал. Так что мне все равно пришлось бы остаться. Хотя бы на одну ночь.
С клиентами общалась красивая высокая женщина-администратор. Номер с двуспальной кроватью, сообщила она, стоит в их пансионате $25.
— Мне не нужна двуспальная кровать.
— Что ли, ты один?
— Один.
Женщина долго переживала за меня, качала головой и говорила, что плохо человеку быть одному. Потом решила, что еще за $12 подселит мне в номер симпатичную девчонку, и на этом успокоилась.
10
Батареи были раскаленными. Наверное, их топили теплом из подземных источников. Да и могло ли быть холодно в пансионате, стоящем прямо на вулкане?
Через полчасика горничная выдала мне постельное белье: подушку толщиной в ладонь и две простыни. Я сказал ей спасибо, закурил и пошел взглянуть на бассейн.
Серая растрескавшаяся, осыпающаяся бетонная емкость располагалась под открытым небом. Воняло серой. Перед деревянными ступеньками, ведущими в воду, лежал вытертый коврик. К самой воде свисала ветка дерева с длинными сосульками.
Сняв перчатку, я потрогал грязную воду. Потом сел на скамейку и вытащил сигареты. Стены были покрыты пятисантиметровым слоем инея. Ягодицы, которыми я касался скамьи, моментально замерзли. О том, чтобы искупаться, речи не шло. Я раздумывал, хватит ли у меня духу снять ботинок и сунуть в бассейн голую ногу?
От воды поднимался пар. Такой густой, что, лишь докурив сигарету до конца, я разглядел: в бассейне целуется молодая пара. Из воды торчали только головы: белая ее и темноволосая его. В их волосах блестели вмерзшие льдинки.
Девушка положила молодому человеку голые руки на плечи. Влюбленные тихонечко разговаривали. Мне было слышно о чем: так, ничего не значащее влюбленное воркование. «Мур-мур-мур», — говорила девушка. «Ну, так ебнйврот!» — отвечал возлюбленный.
11
В «зону Паратунка» петропавловцы ездят отжигать. Я говорил людям, что планирую провести там ночь или даже две, и на меня смотрели со смесью зависти и сочувствия. Так смотрят на парней, сообщающих, что они спят с собственной сестрой.
В пять вечера начали подтягиваться гости. Мой номер располагался недалеко от входа. Из-за дверей было слышно, как визжат и хихикают женщины. Заплатив за номер, мужчины сразу спрашивали, где именно находится бар.
Натянув куртку, я вышел из номера. Вечер пятницы. Party-time. Пансионат «Костер» приобретал свой истинный вид.
На улице, у бассейна, играет радио. Все вокруг были пьяны и, перекрикивая музыку, общались. Причем употребляли существительные, которые мне было бы неудобно произнести вслух, даже если я уроню на голую ногу топор.
На стол для пинг-понга выставили водку и соленые огурцы в больших банках. Рядом стояли две невероятно толстые женщины. Они, не стесняясь, переодевали бюстгальтеры. Когда женщины улыбались, было видно: передние зубы у красоток — металлические. А камчатские мужчины были толсты и незагорелы. На плечах у них имелись флотские или армейские татуировки. Один стал вылезать из бассейна по скользким ступенькам, поскользнулся и всем голым телом рухнул на цементный пол. По сторонам брызнула черная кровь. Но улыбаться никто не перестал.
В штат пансионата включен массовик-затейник. Прокуренный мужчина пытается сделать вид, будто гости не просто накачиваются водкой, а отдыхают культурно. Мне были слышны его крики: «Следующий конкурс! Играем на раздевание! Победит та команда, которая, раздевшись быстрее всех, свяжет из своих трусов самую длинную гирлянду!»
12
Из-за дверей моего номера слышался диалог. Юноша, лет двадцать, беседовал с пожилой регистраторшей.
— Бабуля, а у тебя газетка с телефонами есть?
— С какими телефонами-то?
— А с этими самыми!
Бабуля роется в ящиках своего стола. Находит старую газету, в которой опубликованы телефоны контор, привозящих проституток на дом.
— На, сынок.
— А дорого это?
— Не знаю, сынок. Ты позвони, спроси.
Юноша вертит телефонный диск. Громко, не стесняясь, он договаривается с диспетчером, чтобы ему привезли двух девушек. На два часа каждую.
— Но они точно приедут? А то мы заказывали в прошлый раз, а нас обманули. Не привезли. Как зовут? Юля? Они хоть камчатские?
Регистраторша спрашивает, все ли OK. Юноша тяжело вздыхает. Нет, бабуля, не все OK. Цены оказались выше, чем он планировал. Испытывая неловкость, он спрашивает, не одолжит ли пожилая женщина ему $15? Проститутки стоят немного больше денег, чем у него есть с собой. Но с утра он все отдаст.
Женщина улыбается и вздыхает:
— Ну что с вами делать? Выручу, конечно.
На этой стадии я все-таки засыпаю.
13
Часовые пояса сбили мой режим дня. Который день подряд я засыпал в восемь вечера, а просыпался в три ночи.
Вот и сегодня. Я повалялся с выключенным светом. Потом повалялся с включенным. Снаружи тихо. Почти тихо. Только женский голос объясняет кому-то, что если клиент пьяный и заснул, то это не важно. Она его поласкает, и он проснется.
Ночь прошла на редкость спокойно. Драка в коридоре случилась всего одна, а магнитофон в соседнем номере выключили уже в четыре утра. Наверное, не любят музыку.
Я натянул брюки, запер номер и пошел умываться. Перед входом в пансионат стоял микроавтобус. В салоне грелись проститутки. Высоченные широколицые русские девицы. Крашеные волосы. Толстые шубы. За рулем сидел толстый бородатый сутенер в рыжей дохе.
Основная масса отдыхающих спала. Некоторые заснули прямо на полу в коридоре. Те, кто не спал, растаскивали проституток по номерам. В этом не было ничего, что заслуживало бы слова «эротический». К происходящему камчатцы относились так, будто речь идет о чем-то естественном и не очень интересном. Например, о выдавливании прыщей. Неторопливое и молчаливое древнерусское похабство.
У самого входа в душевую стоит группка подростков. Тощие, короткостриженные. Из одежды только плавки и пляжные тапочки. Заискивающе улыбаются.