Проклятие Гунорбохора

- Могу, - проговорил воин, держась за пробитую стрелой руку. Окровавленная ладонь сжала боевой горн.

С холма Вирольн видел весь резерв. Впереди маячила фигура Урдена. Стратег поднял меч, махнул, чтобы увидели. За спиной заиграли атаку, но Урден стоял, словно слеп и глух.

Вирольн оглянулся: Гурдан сражался столь яростно, что теснил ринересцев по всему фронту.

- Проклятье! Что же ты медлишь!?

Стратег бросился вниз, мимо раненых, сумевших выбраться из этой мясорубки. Воины сидели на склоне, ожидая окончания битвы, и на лицах их были лишь страдание и боль. Им уже безразлично, кто победит.

- Почему не атакуешь!? - издалека закричал Вирольн. - Сигнала не слышал? Именем одана приказываю наступать!

Стратег размахивал мечом и захлебывался словами. Урден оставался спокоен:

- Зачем кричать, Вирольн? Я слышал твой сигнал.

- Тогда почему не атакуешь - или забыл клятву? Сам одан сражается там!

- Ты не понимаешь, Вирольн...

- Что? - крикнул Вирольн. - Чего я не понимаю?

- Что это бессмысленно. Орэн победил. Сами боги желают его победы.

Теперь Вирольн понял.

- Орэн еще не победил, а ты умрешь, предатель! - стратег взмахнул мечом, но телохранитель Урдена подставил меч и отбил удар. Второй ударил копьем в спину. Вирольн замер, с ненавистью глянул на Урдена и пал лицом в траву.

Урден махнул воинам, и над отрядом взметнулись алые стяги Гурдана. Теперь ничто не помешает победе Орэна. А наградой будут новые земли и титулы...

Битва заканчивалась. Более обученные и закаленные в боях воины Орэна побеждали. Левый фланг ринересцев был смят и опрокинут. На правом вассалы Эрнона не стали испытывать судьбу и бежали в лес, позволив наемникам окружить остатки "преданных".

Лязг стали достигал небес. Уставший, забрызганный кровью одан видел, как черный груф простер клешни и разрезал его армию надвое. Захват неотвратимо сжимался. Тех, кто продолжал сражаться, оставалось немного. Ринерессцы бросали оружие и сдавались, но озверевшие наемники щадили не всех.

"Преданные" бились отчаянно, пытаясь вывести одана из кольца врагов. Гвардейцы окружили одана, из последних сил отбиваясь от наседавших гурданцев. Ряды защитников таяли, но никто не просил пощады.

Эрнон видел искаженные яростью лица врагов, пытавшихся добраться до знамени, под которым он стоял. Эрнон сжал рукоять меча и подвигал щитом. Он понял, что сейчас умрет. Умрет так, как давно не умирали оданы: на поле боя, с мечом в руке. Но страха не было. Дух великих предков проснулся в нем, и одан понял: важно не то, как живешь, а как умираешь!

Охранявший знамя гвардеец пал, кровь брызнула на полотнище. Гурданский наемник с огромным боевым топором бросился к флагу, но Эрнон оттолкнул его щитом, а затем ударил. Враг с криком упал, но за ним шли другие...

Все смешалось в кровавой схватке. Озверевшие от упорного сопротивления наемники рубили даже упавших. "Преданные" бились, как безумные, зная, что обречены, и одан бился рядом с ними.

Гурданец схватил знамя, но Эрнон отсек ему руку, опрокинул и раздробил голову латным сапогом. В прорезь шлема одан не заметил занесенный меч. Сильнейший удар оглушил Эрнона. Шлем, сработанный лучшими кузнецами Ринересса, выдержал, и одан ответил ударом на удар. Отбросив щит, Эрнон попытался пробиться, в исступлении рубя иззубренным мечом, пока яростные удары не свалили его на залитую кровью траву...

Орэн стоял среди мертвых. Латы одана покрывала кровь, сталь прогнулась от ударов. Он победил, но не ожидал такого сопротивления и таких потерь. Одан смотрел на убитых, и не мог поверить глазам. Утром эти люди были полны сил и рассчитывали остаться в живых. А теперь... Кто виновен в их смерти? Он... или Эрнон, не желавший покориться?

- Великий Игнир, - сказал он небу, - ведь и я мог быть убит! Я сражался наравне со всеми и победил, значит, ты на моей стороне!

Небо молчало, лишь откуда-то донесся протяжный, полный страдания, стон. Среди трупов шевелились и стонали раненые.

Двое оставшихся в живых телохранителя стояли рядом, опустив к земле мечи. Одан подозвал их. Они подошли, безучастно ступая по тому, что когда-то было людьми.

- Ты! - приказал Орэн. - Приведи паланкин! А ты найдешь Фориндалла и прикажешь преследовать врага! Если взять Ринересс не удастся, перекрыть дороги. Идите.

Воины ушли. Орэна окружили наемники и гвардейцы.

- Победа! Слава Орэну! - кричали они. Подошли верные эмоны. Посадив одана на скре-щенные копья, они подняли правителя и понесли. Орэн улыбался. Он, Орэн, теперь властелин всего Арнира!

- Слава Орэну!

"Да, слава, - подумал он, - слава мне!" Воин подвел крогов, и Орэн взобрался в башенку на их спинах. Знамена Гурдана развевались всюду, воины собирали оружие и трофеи. "Ринересс еще не мой, но Эрнон мертв, и без него город падет, - думал Орэн. - Теперь я один властелин Арнира!"

- Вперед! - приказал он. Погонщик тронул крогов, и те заспешили туда, где виднелась чистая, не залитая кровью трава.

Глава 10. Шенн и Орэн.

Орэн проснулся. Огромная, великолепная постель не отпускала из объятий, и одан не торопился вставать. Взгляд правителя блуждал по мозаичному потолку, дорогим коврам и драгоценной мебели. Обстановка, достойная правителя трех оданств!

Деятельная натура одана пересилила лень, и мысли вернулись к насущным делам. Со дня побоища под Ниммердом, где он разбил Эрнона, прошло немало дней. Как и ожидал Орэн, при известии о смерти одана, Ринересс открыл ему ворота. Даже после этого несколько сумасшедших эмонов пытались оказать сопротивление, но их отряды были рассеяны, а эмонгиры осаждены. В городах Ринересса ввели гурданские гарнизоны, управляли ими верные наместники.

Но радоваться рано. Орэн понимал: никаких войск и никаких наемников не хватит, чтобы контролировать столь огромные территории. Нужны лояльные эмоны, подданные, на которых можно положиться. Одним из таких людей стал Урден. Одан оценил его действия под Ниммердом, приблизив и осыпав подарками. Впрочем, предавший раз, предаст и другой. Орэн это понимал и приказал Гретворну не сводить с ренегата глаз.

Хорошими должностями и подарками он расположил к себе многих. Эмоны Ринересса поняли: по сути, в мире ничего не изменилось. Никто не отберет их земли, а, выступив против Орэна, они потеряют все. Пример нескольких сожженных дотла эмонгиров наглядно об этом свидетельствовал. Вдобавок новый правитель освободил от ежегодной дани всех открыто признавших его власть, и это было выгодно.

В спальню неслышно вошел слуга. Безошибочно определив, что одан проснулся, он поклонился и тихо сказал:

- Мой одан, посланник мастера Стирга ждет встречи с тобой.

- Чего он хочет? - спросил Орэн. Через окна в спальню лился солнечный свет, но вставать так не хотелось. Ночь с одной из наложниц отняла немало сил. Зато сколько удовольствия!

Молодая оданесса догадывается обо всем, ну и пусть. Тем лучше. Она в положении и не допускает его в спальню. Одану уже донесли популярную дворцовую шутку о Завоевателе, проигравшем сражение при спальне... Ничего, Гретворн позаботится о шутниках и заткнет им рты. А Элана... Она своенравна и дерзка, а еще, кажется, что-то скрывает. Ну, для тайн у него, опять же, есть Гретворн!

- Фагир говорит: дело большой важности. Он не может ждать. Он очень настойчив, - сказал слуга.

- Так это фагир...

- Да, мой одан. Молодой фагир. На его рекомендации печать фагирдара Стирга.

- Настойчив и молод? - усмехнулся Орэн. Ему нравились такие люди. - Веди его сюда.

Слуга поклонился и вышел. Орэн вздохнул и встал с постели. Этот дворец расслаблял его. Неудивительно, что прежний одан проиграл войну! В этом великолепии и роскоши трудно думать о чем-то, кроме удовольствий, тем более к чему-то стремиться... Орэн вспомнил дворец в Гурдане и улыбнулся. Когда-то он казался ему прекрасным, но по сравнению с этим прост, незамысловат и груб.