Страница 7 из 9
– Всем девушкам нравиться сложно, – согласился со мной Илюха. – Да и ни к чему. Надо уметь выборочно нравиться – только тем, кто заслуживает того. Хотя и это непростая задача.
– Так вот, – продолжал я, – именно этой Жекиной подруге мне понравиться как раз и не удалось. Я так Женьке и объяснил, мол, может, не стоит мне туда. Но вы же знаете Жеку, ей все по фигу, все эти эмоциональные сомнения и прочие интеллигентские выкрутасы. Она ведь человек твердых решений.
– Все хвостатые такие… – сделал было еще одну попытку Инфант, но у него опять не получилось.
– «Да туфта все это, – говорит мне Жека, – кого волнует? Все эти симпатии, антипатии… День рождения – это прежде всего – дело. Вот я тебя на дело и подбиваю». И знаете, уговорила она меня, вот так, просто и легко, как только Жека умеет. К тому же после длительного общения с инкрустированным столиком мне просто необходим был контакт с живыми людьми, да и выпить немного не помешало бы. В общем, пошли мы. Ну, там застолье, день рождения все-таки. Хозяйка, когда дверь нам открыла, посмотрела на меня не то что недоброжелательно, но и без заметного энтузиазма тоже. Но мне-то чего? Я с Жекой на дело вышел и цветы ей, этой хозяйке, протягиваю.
– Как хозяйка-то? – не смог пройти мимо хозяйки Илюха.
– Да никак, праздничная, конечно, но… Это, пожалуй, и все, что можно о ней сказать. Мы все сначала перекусили малость, выпили, конечно, немного, а потом они стол сдвигать начали, место высвобождать, вроде как для танцев.
– И тут ты им в паркет бикфордов шнур засунул? – предположил Инфант, и мы все улыбнулись его наивности. Даже я.
– Да нет, какой там шнур? Не было у меня шнура, – развел я руками. – Мне там просто скучно стало. Ну, вы знаете, я порой веселый могу быть, просто душой компании, но для этого вдохновение окрылять должно и энергия наружу вырываться. И чтобы компания была соответствующая. А тут после всех этих волнений с инкрустацией, да еще когда на тебя смотрят с самого порога недружелюбно – оказался я как-то скован и смущен, и не в лучшей своей форме. Да вы знаете, с каждым такое случается время от времени.
– Ты думаешь, с каждым? – вздохнул с надеждой Инфант, вспоминая, каким он бывает время от времени.
– В общем, они там веселятся, танцуют вроде даже, к Жеке какой-то тип клеится, до которого мне дела нет. Раз ей подходит, то я только рад. Но вот сам я бесхозный какой-то, как не пришитый ни к чему лацкан. Хотя были там, конечно, девушки, но, видимо, инкрустация все же во мне что-то в этот день надорвала. Как-то все они не по мне приходились. Не буду уточнять, не по мне – и все! Говорю ведь: отсутствовало во мне вдохновение.
– Без вдохновения тяжело, конечно, – согласился было Илюха, но тут же сам себе и возразил: – Хотя как девушки могут не вдохновлять? Вот здесь, в этом самом месте, я, стариканыч, тебя не понимаю.
– В общем, – продолжил я, – решил я тебе, Б.Б., позвонить, чтобы тоску свою разогнать. Подумал, может, ты тоже подтянешься, потому как чувство знакомого локтя – оно всегда важно, особенно на чужих вечеринках, где ты гол и одинок, как сокол.
– А почему «сокол» гол? Он же в перьях? – поинтересовался про пернатых Инфант, но мы не стали ему отвечать. Еще и оттого, что привыкли воспринимать все народные выражения дословно, не допытываясь и не ставя их под сомнения.
– Вот я и решил позвонить, – продолжал я. – Ну вы знаете, мобильниками я из принципа пренебрегаю, а значит, стал искать по квартире домашний, стационарный телефон. И вскоре нашел его, допотопный еще, с проводом к телефонной трубке и почему-то на сервантной полке. Меня сразу место расположения телефона удивило – зачем телефон в сервант ставить? Но, послушайте, кто я такой, чтобы в чужом доме свои порядки наводить? Ну, нравится им в серванте. Может, они им и не пользуются никогда, может, он у них только для антикварного декора? Мне-то чего, я и с сервантной полки запросто телефонный набор могу произвести. Вот и стал набирать.
– И чего? – скривил в саркастической улыбке губы Инфант. – Взорвалось, что ли, чего?
Как ни странно, он угадал.
– Ага, – вздохнул я. – Даже хуже. Полочка в серванте неприкрученной оказалась, просто так, на каких-то шатких штырьках сама по себе покоилась. Нет чтобы им меня заранее попросить полочку прикрутить. Я бы прикрутил, крепко, навылет – навык у меня теперь, после инкрустированного столика, имеется. Так нет, на неприкрученную полочку телефон поставили. Тоже – нашли куда! А я как раз при наборе номера на полочку локтем и оперся, несильно, но ей хватило.
Тут я выдержал театральную паузу, которая здесь полагалась. Хотя она и печальной, эта пауза, получилась.
– И съехала полочка со штырьков, или, если образнее, скажем, сошла с рельс. И грохнулась вниз, именно как военный эшелон, подорванный партизанами. И не одна грохнулась, а с телефоном, на ней стоящим. Но и не только с ним, а со всем, что на ней, на полочке, было установлено. А было установлено там многое!
Тут я выдержал еще одну паузу. Тоже печальную.
– Потом по осколкам в точности восстановить, какой кусок к чему относится, конечно, трудно было. Но по общему объему разбросанного по полу хрусталя, фарфора и прочих каких-то материалов тянуло на несколько солидных ваз, кубков, статуэток, ну, фужеров, конечно, возможно, с салатницами… И прочего всего, разного, что на нижних полках стояло и тоже, увлекаемое верхней полкой, вниз соскочило. И тоже вдребезги. То есть с точки зрения бьющихся предметов дом Жекиной подруги сильно все-таки истощился. Может, и осталось в нем чего-нибудь еще, но если и осталось, то лишь на кухне, куда я просто еще зайти не успел. В общем, чего там скромничать, прошелся я по квартире Чингисханом.
– Это точно, – закивал Инфант. – Ты иногда хамом бываешь. Но почему чианиз? Ты что, китайский хам, что ли? Ведь «чианиз», если меня не подводит память, в переводе с английского означает…
Но ни я, ни Илюха на Инфанта-англомана даже не глянули.
– Да, стариканер, если бы случить Герострата с Чингисханом, то в плане ихнего потомства ты бы у них старшим сыном вышел, – предположил БелоБородов.
– А что, Стратостат был женщиной? – снова проявил инициативу Инфант и снова в пустоту.
– Но, главное, представьте себя на моем месте, – продолжил я, и на этих словах оба моих товарища закачали в сомнении головами. Мол, невозможно такое представить – нас да на твоем разрушительном месте. – Даже если забыть про сгоревшую по моей вине Тамару Павловну, то все равно нелегкий мне денек выдался. Ведь вся эта хрустальная тяжесть грохнулась с полками прямо-таки на меня, увлекая за собой. А если бы и я вдребезги? А если бы психика у меня оказалась слабой, как у той Тамары Павловны, что тогда?
Тут оба моих слушателя только развели руки, не умея ответить на вопрос.
– А тут еще подлетает с кухни на звон бьющегося хрусталя хозяйка дома, ну та, которая недолюбливала меня с самого начала, и не верит своим глазам. Потому что зрелище действительно тяжелое, особенно для любой умелой, бережливой хозяйки. Руками только всплеснула, как пушкинская лебедушка крылами, и готова уже, похоже, сознание терять. Под глазами сразу же темные круги нарисовались, да и общая бледность к лицу однозначно подступила. Ну а мне что делать, какие мне слова для нее утешительные найти, чтобы не переживала она так? Что тут скажешь? Ну не предлагать же возместить урон материально? Во-первых, такой урон, а повторяю, побилось там недешево, мне и возместить бы не удалось. А во-вторых, дело-то не во мне, дело в полке, которая оказалась халатно не прикручена.
– Да, обстоятельства иногда бывают сильнее нас, – вздохнул Илюха, видимо, все глубже и глубже входя в мое неловкое положение.
– В общем, надо мне было как-то поддержать хозяйку, которая хоть и пыталась улыбаться по сторонам ради приличия, но глазами меня не любила пуще прежнего. А глаза – они же зеркало души, как сказал прозаик. Так вот, у этой хозяйки они были выпуклым, кривым зеркалом и увеличивали ее душу в несколько раз. Во всяком случае, отношение ее души ко мне. И не виделось в этом отношении ни понимания, ни сострадания, ни даже прощения, а наоборот, недоумение: «Что именно этого человека привело в мой дом? Зачем он разорил его? А главное, почему он не торопится уйти?»