Песни Перна

– Что, Менолли, ноги разболелись? – всполошилась возникшая как из-под земли Фелина. – Неужели Т'геллан про тебя забыл? Совсем безголовый, чтоб ему ни Скорлупы, ни Осколков! Как это любезно с вашей стороны, мой господин, что вы ей помогли.

– Какие пустяки, Фелина. Зато я выяснил, что она главная смотрительница яиц файров. Но если у тебя найдется стаканчик вина… А то что-то у меня в горле совсем пересохло.

– Господин, я уже могу сама встать на ноги, правда, могу, – забеспокоилась Менолли: что-то в поведении Фелины подсказало ей, что незнакомец – слишком важная персона, чтобы таскать на себе юных хромоножек. – Фелина, я честное слово, пыталась его остановить.

– Просто я, как всегда, поступаю со свойственным мне великодушием, – заявил незнакомец. – И прекрати брыкаться – мне и так тяжело.

Фелина, которая вела его к столу, под которым дожидалась корзинка с яйцами, так и прыснула, услышав эту похвальбу.

– Вы, как всегда, невыносимы, мастер Робинтон. Но вино вы заслужили, право слово, заслужили. Сейчас Менолли выберет вам самые лучшие яйца. Ты уже знаешь, Менолли, какое яйцо – королевское?

– После того, как ее королева чуть не лишила меня глаз, я ради собственного спокойствия предпочту любой другой цвет. А теперь, Фелина, будь умницей, принеси скорей вина. Я просто изнемогаю от жажды.

Пока он осторожно усаживал Менолли на стул, в ушах у нее эхом отдавались шутливые слова Фелины. Вы невыносимы, мастер Робинтон… невыносимы, мастер Робинтон… – Она ошеломленно уставилась на своего спасителя.

– В чем дело, Менолли? Я что, испачкался, пока таскал тяжести? – он отер лоб и щеки и внимательно рассмотрел ладонь. – Спасибо, Фелина, ты спасла мне жизнь. А то у меня язык присох к небу. Ваше здоровье, юная королева, благодарю за любезность, – поднял он стакан, обращаясь к Красотке, которая заняла свое место на плече у Менолли и, крепко обвив хвостом шею девочки, злобно таращилась на арфиста.

– Ну, что случилось? – ласково спросил он.

– Так вы – Главный арфист?

– Ну да, я Робинтон, – небрежно ответил он. И я уверен, что тебе вино тоже пойдет на пользу.

– Нет, мне нельзя, – Менолли умоляюще замахала руками. – Я сразу начну икать, а потом засну. – Она вовсе не собиралась это говорить, но надо же было как-то объяснить свой неучтивый отказ. Вдруг девочка с ужасом вспомнила, что блузка на ней вся в пятнах, ноги в песке, волосы взлохмачены. Да, совсем не так представляла она свою первую встречу с Главным арфистом Перна. Менолли совсем сконфузилась и повесила голову. – Настоятельно рекомендую всегда сначала поесть, а потом уже пить, самым любезным тоном произнес мастер Робинтон. – Я просто уверен, что именно в этом половина твоей беды – добавил он, а потом крикнул, – Фелина, дитя просто падает от голода.

Менолли затрясла головой, пытаясь возразить, но Фелина уже велела пробегавшему мимо мальчику принести кла, корзинку хлебцев и блюдо с нарезанным мясом. Пока подавали на стол, как будто она госпожа какая-нибудь, Менолли от смущения уткнулась носом в кружку, дуя на горячий кла.

– Можно голодному человеку присоединиться? – таким жалобным, нарочито дрожащим голосом спросил мастер Робинтон, что Менолли невольно подняла глаза. Выражение лица у него было умоляющее, печальное и подкупающе добродушное, и девочка, на миг забыв про свои огорчения, улыбнулась в ответ на его шутку. – Видишь ли, вечером мне понадобится много сил, к тому же необходимо заложить основу для выпивки, – доверительно сказал он, понизив голос.

У Менолли было такое чувство, будто Главный арфист делится с ней своими заботами. «Но почему он так печален и обеспокоен? – недоумевала девочка. – Неужели не все в Вейре сегодня счастливы?»

– Положим несколько кусочков мяса на ломоть этого превосходного хлеба, – дрожащим, как у старика, голосом проговорил Робинтон. – А потом, – к арфисту снова вернулся его звучный баритон, – запьем все это стаканчиком доброго бенденского.

Застыв на месте, Менолли наблюдала, как он поднимается, – хлеб с мясом в одной руке, стакан вина – в другой, с достоинством раскланивается, улыбается и… уходит.

– Мастер Робинтон, а как же яйца…

– Потом, Менолли, я приду за ними попозже.

Девочка растерянно провожала его взглядом. Вот голова Робинтона, возвышающаяся над толпой, мелькнула у противоположной стены пещеры, и он окончательно затерялся среди гостей. Сердце у девочки упало: она с ужасом поняла, что ей больше никогда не представится случай спросить у Главного арфиста про свои песни. Наверное, отец с матерью были правы: они просто безделица, слишком незначительная, чтобы представить ее на суд такому человеку, как мастер Робинтон…

Красотка тихонько курлыкнула и потерлась головой о щеку Менолли. Крепыш вспорхнул с карниза и опустился ей на плечо. Тыкаясь носом ей в ухо, он замурлыкал что-то успокаивающее.

Там и отыскала ее Миррим, и Менолли, очнувшись от невеселых раздумий, нашла в себе силы разделить радость подруги.

– Как я счастлива за тебя, Миррим! Вот видишь, как все славно получилось! – Если Миррим, несмотря на все свои тревоги умудрялась держаться молодцом, неужели она, Менолли, для которой подруга так много сделала, не сумеет последовать ее примеру?

– Так ты все видела? Ты была на Площадке Рождений? Знаешь я так перетрусила, что ничего вокруг себя не замечала. – Миррим вся светилась, на лице ее не осталось и следа былой печали. – Мне удалось уговорить Брекки поесть, она ведь уже давным-давно крошки в рот не брала. И она мне улыбнулась! Веришь, Менолли, улыбнулась и узнала меня. Теперь она быстро пойдет на поправку. А Ф'нор, так тот умял все жареное мясо, которое я ему подала, до последней крошки! – Она хихикнула, как обыкновенная озорная девчонка, а не Миррим, изображающая из себя Фелину или Манору. – Я стащила для него лучший кусок, и он съел все подчистую! Представляешь? Спорю, что на пиру он тоже наестся до отвала. Потом я велела ему накормить беднягу Канта – его дракон от голода стал совсем прозрачным. – Она благоговейно понизила голос. – Ведь это Кант тогда пытался защитить Вирент от Придиты. Каково? Чтобы коричневый встал на защиту королевы! А все потому, что Ф'нор так любит Брекки. Какое счастье, что все плохое позади. Теперь дела пойдут на лад. А сейчас рассказывай, да поскорее! – Что тебе рассказать?