Страница 98 из 108
Лодка с готовностью поехала по песку из своего укрытия. Это было похожее на каравеллу стройное одномачтовое судно без палубы и с почти плоским дном, длиной около четырех метров. Песок, скрипевший под тонкими подошвами Ната, сменился водой, разом промочившей его штаны. С негромким чмокающим звуком лодка оторвала свое днище от песка и заплясала на волнах.
Кешчи и Турак одним взмахом крыльев забрались на борт, Нату пришлось неловко карабкаться через планшир; насквозь мокрый, он стоял и не знал, что делать дальше, а ифрианцы тем временем поставили мачту, закрепили штаги, начали разворачивать грот и кливер. Оснастка казалась несколько странной: гибкий гафель был длиной почти как утлегарь. Синтетическое полотно, потрескивая, расправилось на ветру.
— Эй, подождите минутку, — сказал Нат. Ифрианцы недоуменно повернулись, и он понял, что говорил по-английски. Неужели они никогда не считали нужным изучить его язык так же, как он — их? Нат перешел на планха: — Я плавал сам, вокруг Первого Острова, и знаю — э… ну как это называется? — покраснев от смущения, он не знал, как объяснить свою мысль.
Турак помог ему. После некоторых усилий они поняли друг друга.
— Ты заметил, что у нас нет киля, и не понимаешь, как мы собираемся лавировать, — объяснил ифрианец. — Я удивлен, что ваши спортсмены не взяли наше изобретение на вооружение. Смотри, — он повернул изогнутый щит, установленный на шарнире и снабженный лопастями, видимо, для автоматической установки его положения. — Под действием ветра он обеспечивает боковое сопротивление, сопротивление же воды отсутствует. Так получается значительно лучше, почти как на подводных крыльях.
— Ничего себе! — удивлялся Нат.
Его радости несколько поубавилось, когда Кщпчи покровительственным тоном добавил:
— Конечно же, ведь знание свойств воздуха приходит к нам само.
— Ну, отчаливаем, — засмеялся Турак. Он взял румпель в правую руку и шкот в левую, когтями крыльев ухватившись за насест. Полощущиеся паруса натянулись, и лодка рванулась вперед.
Усевшись на дно — банок не было, — Нат смотрел на бурлящую воду, слушал ее шипение, чувствовал, как судно дрожит из-за большой скорости, ощущал вкус соли на губах. Лодка едва не летела и ровно рассекала воду. Берег удалялся, а прибой устрашающе быстро становился все громче и ближе.
Нат сглотнул. «Нет, я и виду не подам, что чувствую себя неуютно». В конце концов, гравипояс все еще был на нем. Если лодка перевернется, или еще что-нибудь, он сможет долететь до берега. Ифрианцы — тоже. Интересно, они поэтому не беспокоились о спасательных жилетах?
Рифы темного коралла почти непрерывной невысокой грядой перекрывали вход в лагуну. Ярко-зеленые валы, разбивались о зубчатые стены с пробирающим до костей грохотом и фонтанами пены. В бурлящих водоворотах мотало толстые коричневые сети водорослей, оторвавшихся где-то в море от больших скоплений. Щурясь от брызг, Нат едва разглядел узкий проход, на который правил Турак.
«Мне это не нравится, мне это совсем не нравится», — пронеслось в голове мальчика первобытным холодком, оставшимся со времен рева, завываний и голодного чавканья в ночи.
Турак опустил румпель. Лодка неслась с такой скоростью, что со стороны гафель и утлегарь сливались в одно целое, хлопанье паруса терялось в вихре шума. На новом галсе лодка подлетела к проходу. Турак пел от радости. Кешчи распушил перья, и те засверкали в брызгах и солнечных лучах.
Лодка лавировала среди рифов. Вдруг незамеченная сеть водорослей зацепилась за руль, и волны и ветер тут же принялись за дело. Суденышко швырнуло о гряду рифов. Зубцы прошли сквозь обшивку, словно пилы. Прибой схватил лодку и начал разбивать ее в щепки.
Нат взлетел, еще толком не сообразив, что случилось. Он висел на отталкивающем поле над бело-зеленой яростью океана и дико озирался вокруг. Вон Турак, парящий в воздушном потоке, отчаяние в каждом перышке, но живой, в безопасности… А Кешчи?
Пытаясь перекричать океан, Нат задал вопрос. До него донесся ответ, еле слышный из-за шума:
— Не знаю, я его не вижу, не ударило ли его гафелем? — Турак ошалело закружил над водой. — Вон там! — проорал он, а потом в полном отчаянии: — Нет, нет, Кешчи, родной, друг…
Нат бросился к ифрианцу. Ветер терзал его, разбивающиеся волны словно переполняли его своей яростью. Он долго пытался что-либо разглядеть через застилающий глаза туман брызг и увидел…
…Кешчи, одно крыло которого запуталось в водорослях; волны кидали его, загоняли под воду, снова выбрасывали на поверхность и остервенело кидали о рифы.
— Мы можем поймать его! — крикнул Нат, но потом увидел то, что уже заметил Турак: это было бесполезно. Кусок водорослей, прицепившийся к Кешчи, был дюжину метров в длину и примерно столько же в ширину. Весил он, должно быть, тонну или больше. Ифрианца нельзя было поднять, пока кто-нибудь не залезет в воду и не освободит его.
Но ифрианцы, крылатый народ, просто не способны плавать. Для них это совершенно невозможно. В лучшем случае помощь сверху даст жертве прожить одной или двумя минутами больше.
Нат нырнул.
Хаос сомкнулся вокруг него. Он наполнил легкие воздухом и задержал дыхание, пока его несло в льдисто-бледные глубины. «Спокойно, спокойно, умирают именно из-за паники». Течения были сильнее него, но у мальчика, в отличие от стихии, имелась цель. У него были мозги, которые он мог использовать. Пусть его уносит под воду — Нат почувствовал, как его щека царапну-лась о камень, — ведь его снова вынесет наверх и…
Он и сам не помнил, как оказался рядом с Кешчи, как начал барахтаться в воде, вдыхая, когда появлялась такая возможность, побольше воздуха, и все время пытаясь ухватиться за опутавшие крыло растения. Казалось, прошла вечность, но Кешчи наконец обрел свободу.
Кешчи схватился за протянутую ему Тураком руку. Ничего не соображающий, насквозь промокший — он не мог лететь сам, а Турак не мог его тащить в одиночку.
Волна швырнула Ната головой вперед на то место, где раньше разбилась лодка. Еще чуть-чуть, и было бы поздно, но мальчик успел дотянуться до пульта управления и поднялся в воздух.
Он схватил Кешчи за вторую руку и переключил силовую установку своего пояса в положение «Перегрузка». На пару с Тураком они оттащили своего товарища на землю.
— Моя жизнь принадлежит тебе, Натаниэл Фолкейн, — дома сказал Кешчи. — Позволь мне почитать тебя.
— Да, да, — шепотом пронеслось в полумраке комнаты, где собрались обитатели чота Заклинателей Дождя.
— М-м-м, — пробормотал, вспыхнув, Нат. Ему хотелось сказать: «Пожалуйста, только не говорите моим родителям, во что я по глупости вляпался». — Но это было бы несообразно той торжественной церемонии, которую для него устроили друзья.
Наконец она завершилась, и ему с Тураком удалось ускользнуть на тот самый балкон, с которого все началось. Короткий авалонский день подходил к концу. Солнечные лучи косо освещали поля, отражались от моря, за которым лежали дома людей. Воздух был спокойным, прозрачным и пропитанным запахом растений.
— Я сегодня многое узнал, — серьезно сказал Турак.
— Да уж, надеюсь, со следующей лодкой вы будете осторожнее, — попытался пошутить Нат. «Ну сколько же можно вокруг меня суетиться? — подумал он. — Когда-нибудь, конечно, перестанут, и тогда можно будет расслабиться и просто радоваться обществу друг друга. Но пока…»
— Я понял, как хорошо, когда у каждого свои сильные стороны и ими можно делиться.
— Ну конечно. Разве не ради этого затеяли устройство нашей колонии?
Стоя между небом и морем, Нат вспоминал, как он плавал, нырял, ходил на яхте всю свою жизнь, сверкание и смех воды, ласкающей лицо и обнимающей все тело, катание на мировых волнах и заплывы в полумрак скрытых глубин, неожиданную красоту рыбы или волнистый песок дна, солнечные зайчики над головой… и посмотрел на ифрианца, испытывая к нему толику сочувствия.
СПАСЕНИЕ НА АВАЛОНЕ
Перевод с английского
А. Пчелинцева