Умный, наглый, сомоуверенный

Ира схватилась за голову.

— О чем мы говорим? Как мужчина может судить, что для женщины лучше? Ну как? Как? Ты не можешь влезть в мою шкуру, так о чем мы? Тупик какой-то. Давай закончим.

— Давай. Тем более подъезжаем. Почти как в гости к Клементине. Тогда ты меня завезла в гости, теперь я тебя. Но ведь ничего страшного не произошло, никто не умер? Все будет хорошо. Сейчас выйдем, я посмотрю, кто там есть, и быстро заходим вместе.

Сказать, что все будет хорошо, легко… Вот как это сделать? Эта девка, зараза, подкидыш из «Луны», как бы чего не вытворила… Куда ветерок, туда и умок. Дура или так просто?

Авилов оставил машину за углом и направился к дому. Ограда была заперта, к окнам доступа не было. Он вернулся за Ирой, и они позвонили. Дверь дома открыла Юля и вышла отпереть. Вид у нее был, как у хорошо побитой хозяином собаки, которая, однако, еще не сломлена и на что-то рассчитывает.

— Привет, — сказала она. — Наконец-то. — И сухо кивнула Ире. — Вы вовремя, к ужину. Будем есть куропаток. — Она пошла впереди в накинутом на плечи пальто. Елена Ильинична приподнялась из-за стола, а хозяин дома остался сидеть, не сводя с них глаз.

— Это мои гости, — Юля сказала это с вызовом.

— Ну и зачем это тебе? — спросил «пленник», ни к кому конкретно не обращаясь. — Сама все сломала.

Никто ему не ответил. Все принялись за еду, опустив головы, но без особого интереса. Авилов взглянул на Иру, у нее полыхали уши, но она молчала. Какая выдержка. Или не хочет, чтобы он видел? Почувствовав взгляд, Ира взглянула на него растерянно, правда, на дне взгляда он заметил ожесточение. Там было немного ненависти лично к нему. Но на заднем плане, далеко. Она все-таки собиралась думать, а не выпаливать что ни попадя.

«Кавказского пленника» он на этот раз постарался разглядеть повнимательней, уже с учетом того факта, что это Иркин муж, по которому она страдает, и ловкий проходимец-сердцеед. Но сколько Пушкин ни силился рассмотреть в нем что-нибудь примечательное, никак не мог. Человек без примет. Волосы русые, глаза невыразительные, вид заурядного гражданина, нервного и несколько побитого жизнью. Голос, пожалуй, приятный. Больше Авилов не обнаружил в нем достоинств, сколько ни искал…

Заурядная внешность человека без примет — так себе ресурс. Но если прибавить изворотливый ум и умение играть сразу на нескольких досках, то можно наворотить дел и без героической внешности. Чего ему не жилось с Ириной? Он перевел взгляд на домработницу и сравнил. Ну и ну.

«Пленник» бросил исподлобья взгляд на Иру, и Пушкин вдруг кое-что понял. Если сопоставлять людей со зверьем, то этот — волк. А волка, сколько ни корми… Поди, и сам не рад? Ведь это инстинкт, а значит, зависимость. Даже если это инстинкт свободы. Сколько ни пытайся такого засадить в клетку, пусть даже золотую, пусть вместе с райской птицей и чудными птенчиками, все равно утечет. Он, конечно, не верен никому. Но себе-то он верен и сочувствия не заслуживает. Сочувствия — нет, а уважения — да. Черт, а Ирка права, что за него держится… Бедолага, до нее все еще не доходит, почему он тут.

— Ты не позвонил, — вдруг сказала, не поднимая глаз, Ирина.

— Не смог, — отозвался «пленник».

— Передумал? — Она посмотрела ему в глаза.

— Нет, не передумал. Не смог. Получилось, что обманул.

— Надо было позвонить.

— Зачем? И так все ясно.

Авилову не понравилось, как они смотрели друг на друга. Ира так пристально ни на кого не смотрела. Этот договаривается с женщинами по-любому. При любых свидетелях, в любых обстоятельствах у него всегда есть выход. И сейчас тоже.

— Елена Ильинична, как Маруся? Выздоровела? — поинтересовался Авилов.

— Выходили. Больно маялась. Тяжело с этими ушами, когда они у маленьких болят.

— Обрадовалась отцу?

— Да, конечно. Как же, редко видятся, конечно, радости было.

— А кто ее отец? — спросила Ира, глядя на мужа. Он опустил глаза, ответа не последовало. Даже Елена Ильинична, что-то почувствовав, воздержалась. Хозяин вытер пальцы салфеткой и встал.

— Я наверх. А ты развлекай своих гостей, — он не взглянул на Юлю и поднялся по лестнице.

— Мне надо поговорить с хозяином дома, — быстро сказал Авилов.

— А тогда догоняйте, а то он спать ляжет. Рано ложится, — ответила Елена Ильинична и сама поднялась за чаем на кухню.

В гостиной установилась тишина, еле слышно звучала музыка по телевизору, на кухне прозвенели чашки. Во всем доме не было слышно ни звука. Юля напряженно вслушивалась, не обращая внимания на Иру, которая тоже сидела сама не своя, точно погрузившись во тьму, точно внутри у нее погас свет.

— Юля, кто этот человек? — наконец нарушила она молчание.

— Мой муж.

— Странно. Я почему-то считала, что это мой муж. У меня есть даже свидетельство о браке.

— Можете засунуть его в одно место, — занервничав, брякнула Юля.

— Это ты заперла меня в туалете?

— Даже и не думала. Очень надо. Я знала, что у него есть жена. Но, видите ли, как мне это рассказывали, она его разорила и присвоила его деньги. Я и думать не думала, что это вы. Если бы знала, что это вы, может быть, заперла бы. Так что нечего мне дело шить. И вообще, мне уж, честно говоря, не до вас. Если вы за мужем приехали, то забирайте. Кругом всех облапошил. Тетку Нюру помните? Это ее жених.

Ира начала заметно бледнеть.

— Я тоже надеялась, что прошлая встреча будет у нас последней… — Ира заметила, что Юля слушает не ее, а звуки голосов, доносившиеся сверху, и замолчала, тоже начав вслушиваться. Раздался стук оконной рамы. — Что там происходит?

— А вы как думаете? Один человек взял и помог жене другого разорить и выкинуть на улицу мужа, да и саму жену попытался увести, правда, не получилось. Тот, кого выкинули из жизни, в свою очередь, решив вернуть не жену, понятно, зачем такие жены нужны, а имущество или хотя бы его часть, стал следить за своим врагом и выяснил, что он не ангел, даже наоборот. И что его вполне можно посадить, потому как есть за что. Но его задача была вернуть свои деньги, и поэтому он собирал всякие порочащие того сведения, чтобы ему же их и продать. Это удалось, хотя наполовину. И вот, когда этот человек на полученные деньги купил дом и завел себе другую семью, являются, как ни в чем ни бывало, его жена и его враг. Как вы думаете, что им надо? И что может происходить там наверху. Я, например, не знаю.

— Хорошая история. Послушай теперь мою. Жила-была женщина с мужем и двумя детьми, обычная семья. Они восемь лет жили хорошо, можно сказать, счастливо. Потом вдруг жена узнает, что муж ей изменяет. Она устраивает ему сцену, после которой он исчезает. Есть только обломки его яхты. Затем она узнает, что дело, в которое он вложил деньги, рухнуло, и она оказывается кругом в долгах. Ей приходится продать дом и расплачиваться. Она разыскивает старого приятеля, от которого ждет помощи, а на него сваливаются одно несчастье за другим — наезд, шантаж, кража, так что он еле выживает. А тем временем выясняется, что дела мужа были не так плохи, как это казалось сначала. Во всяком случае, они поправимы. И как только выясняется, что они поправимы, муж восстает из мертвых и вначале требует свою долю, а потом и вовсе предлагает начать жить заново, а все происшедшее считать недействительным. Но приятель, от которого женщина ждала помощи и который в результате существенно пострадал, полагает, что так дела не делаются, и устраивает так, чтобы все участники событий наконец встретились. И они встречаются. И теперь я, естественно, тоже не знаю, что происходит там, наверху.

— Думаете, они поубивают друг друга?

— Это вряд ли.

— Лео нужны его деньги и досье. Но Павел не отдаст.

— Его зовут Алексей Разумовский.

— Знаю. Не такая я дура. Поняла. Но я зову его Павел. Он не отдаст, он их от меня спрятал. Я хотела вернуть Лео, чтобы он отвязался, но он их спрятал. Значит, собирается дальше мучиться дурью.

Ира встала и начала ходить по гостиной. Елена Ильинична принесла поднос с чаем, и он остывал, никем не замеченный.