Страница 10 из 18
– Может, сразу огнем? – Ильяс ощутимо обрадовался, в глазах замелькали быстрые расчеты. – Сапоги не снимай, отмоют.
– А как же девочка? – Азамат благодарно кивнул симпатичной черноглазой девушке, незаметно поставившей перед ним большой ковш. В посудине что-то парило, вкусно и сладко пахло. Кружки приземлились на столешницу следом, чуть звякнув об бок сковороды с засохшим и остывшим мясом.
– Да жива ли она?
– Ты не просил помощи ни у кого, а меня позвал друг, я приехал. Друга сожрали на твоей земле и запросто оприходуют еще многих, если ничего не делать. Ты сам пока не можешь, время идет. Если я готов сделать это сам… – Пуля жадно глотнул теплого молока с медом из кружки, скребанув зубами по эмали, еще не сбитой до конца. – Так, может, мне решать – как и что делать? Ты говорил про плату, помнишь?
– Ты отказался.
– Я отказался от меха, мяса, патронов или еще чего-то. И не знал тогда, что точно жива.
– Хорошо. – Ильяс перестал хмуриться. – Пять человек?
– Да. Трое встанут по берегу, двое будут ждать меня у входа в гнездо навьи. Это сложно, на самом деле.
– Хорошо. Я сам пойду с тобой.
Азамат пожал плечами. Хозяину хочется искупить вину хотя бы так? Его дело.
– Еще мне нужен оружейник. В Чишмах ведь есть мастерская?
– Да. Я…
– Найду. Где мне остановиться?
– У меня. Комнату приготовили, баня стоит с паром, ужин, как стемнеет.
– Хорошо. Я вернусь позже, меня не надо ждать. Встаем не очень рано, мне надо отдохнуть как следует. А мутанты эти, водяные, вернутся с охоты рано, как раз к обеду лягут спать, а навья еще долго будет ленивой и спокойной.
Ильяс не ответил, лишь кивнул головой. Большего Азамату было и не нужно.
Лавку оружейника, совершенно сивого хрыча с пегой бородой веником, несколькими парами очков и люто дымящего трубкой, Пуля нашел быстро. Людей на улице прибавилось, косились так же часто, но без прежнего испуга (все-таки новый человек, и даром что с котом-живоглотом), если не считать давешнюю красотку с бидоном, вновь встреченную и теперь для разнообразия не шарахнувшуюся в сторону, а застывшую на месте. Азамат вздохнул, пожал плечами и пошел дальше, провожаемый тягучим взглядом. Глаза, к слову, оказались большими и красивыми, с дрожащими ресницами и влажной поволокою. Или ему это показалось, мало ли, давно не был среди людей, одичал.
Дед, если судить по грубой вывеске, звавшийся Палычем, задумчиво ковырялся в агрегате, отдаленно напоминавшем разобранный до последнего винтика АГС. Хотя с таким же успехом он мог оказаться невесть откуда взявшимся в Чишмах отбойным молотком. И тому и другому делать здесь было категорически нечего, и Азамат даже немного удивился, хотя дальше удивляться предстояло больше.
Пусть старый пень и не выглядел, как любой его коллега из Уфы, Стерлитамака или Челнов, наикрутейшим спецом в собственном деле, упакованным с головы до ног в лучший камуфляж и амуницию, лавка его оказалась чистым сокровищем. Сам хозяин, в своих вытертых до белизны брюках и застиранной рубахе защитного цвета, смотрелся неряхой. Рукава, закатанные до сбитых локтей, блестели пятнами масла, очки либо обмотаны изолентой, либо спаяны вместе из двух разных половинок. Борода нечесана, прокуренные усы не стрижены и полностью закрывали верхнюю губу. А вот большая комната и ее ассортимент…
Экипировка, редкие довоенные экземпляры, висели бок о бок с новыми экземплярами сбруи для патронов, гранат и прочего убийственного инвентаря. Камуфлированный «Тарзан» и пара «Пионеров», армейский жилет для «химиков», кем-то и когда-то найденные среди останков военных баз и руин городов, соседствовали с блестевшей от масла кожей подсумков и карманов, сделанных уже сейчас. Практически вечные синтетические ремни с застежками и пряжками из пластмассы – против брезента с медными и латунными деталями. Новодел явно преобладал.
Оружие, вновь ставшее главным и лучшим союзником человечества после одного дня пылающего неба, стояло, лежало и висело в достатке (в основном, правда, холодное). Отдельно от всего блестела хищными щучьми мордами и гравировкой по лезвиям пятерка настоящих злато-устовских ножей, соседствовавшая с куда более скромными, но куда более удобными боевыми армейскими экземплярами. Остро и зло бликовали граненые стрелы, становившиеся все более популярными, и рядом, широко расставив плечи из полиамида, металла и даже рога, висели арбалеты. В отдельной высокой пирамиде стояли рогатины, дротики, топоры и граненые шестоперы.
Азамат не удивился, понимая все больше возрастающую роль давно, казалось бы, забытых приспособлений. Острыми твердыми перьями пробить череп любому мутанту проще, чем старым и далеко не надежным патроном «макарова» (в случае, если для ближнего боя есть ПМ). Нож, несомненно, штука хорошая, но против дикой всеядной свиньи, становящейся все более многочисленной, тяжеленная дурында на палке – куда лучше.
Огнестрельного оружия висело и лежало меньше: три АК разных модификаций, один РПК с погнутым стволом, чуть блестевший чистыми накладками гранатомет и с десяток разнокалиберных ружей. За половину всего этого арсенальчика, практически не глядя, Азамат не отдал бы и собственный обрез. Видимо компенсируя бедность выбора заводского огнестрела, хватало самоделок, куда без этого. Одна здоровенная дура с откидным прикладом и здоровенным барабанным магазином даже глянулась Азамату. Очень уж грозно смотрелось это непотребство, калибра девятого на глазок. Вот только где к такой брать боеприпасы? Хотя и этого добра в лавке хватало.
Цинк, найденный в схронах, стоял открытым, показывая патроны в промасленных пачках. Рядом же лежали россыпью их менее везучие товарищи, на которых сразу бросались в глаза удаленные следы ржавчины, убранной маслом или соляром, рубчики от тисков, державших цилиндрики во время перезарядки кустарным порохом. Рисковать и приобретать такие Пуля не решался никогда, даже если его положение становилось совсем тяжелым. Но сегодня его интересовали их более крупные и безопасные родственники. Для обреза, с дробью, а лучше – даже с картечью на медведя или кого-то его габаритов – в последние годы встречались всякие твари. А для цели его завтрашней охоты нет ничего лучше хорошо и крупно нарубленной или отлитой металлической начинки обычного охотничьего патрона.
– Здравствуйте, абый.
– Ой, вот не надо, а?! – Палыч поднял голову, снял одни очки, слепленные из черной и красной оправ, и нацепил другие, склеенные вместе изолентой. – Я тебе, сынок, не абый, ты уж не обижайся. Хочешь дедом называть, так и называй.
– Как скажете. – Азамат пожал плечами.
– Это ты к другу приехал, а теперь вроде как, по души наших местных убивцев ночных собираешься?
– Все село уже знает?
– Все не все, а половина точно. – Палыч усмехнулся, не убрав трубки изо рта и окутавшись густым клубом дыма. – Думаю, ты ко мне не потрындеть о погоде зашел?
– Ваша правда. – Азамат улыбнулся в ответ. Оружейник ему нравился.
– Так ты садись вон там, пододвинь ящик. И говори, чего тебе, сталбыть, надо.
– Хорошо. Если по делу, так патронов бы к ружью, с картечью. И…
– Да погоди ты, милок, – дед бодро встал и тут же схватился за поясницу. – А, будь ты неладна, зараза проклятущая. Как стрельнет, так хоть вой. Так… сынок, а ну-ка, помоги. Давай сперва решим один вопрос, а там и дальше посмотрим, что к чему. Патроны, говоришь… Вон тот ящик давай сюда. Да нет, не тот, а деревянный, крашеный. Ага, молодец. Вот и спускай его сюда. Так…
Азамат осторожно спустился по шаткой стремянке, сняв с верха стеллажа ящик армейского образца, и поставил перед стариком. Внутри отыскалось необходимое.
– От, смотри, чего у меня есть. А?! Не, ты глянь, ручная работа, мастерская… – Палыч крутил в пальцах толстый цилиндр из латуни. – Сам делал, снаряжал, не, ты на-ка вот, посмотри!
Азамат взял патрон, провел пальцами по гладкому металлу, присмотрелся к донцу. Придраться оказалось не к чему, дело свое седой оружейник знал. В ящике насчиталось двадцать снаряженных «самоделок», осталось только определиться с ценой.