Бальзак

Вотрен, бывший каторжник, фальшивомонетчик, циник, манипулятор, выкрутится удачно и закончит свой путь министром полиции. Его прототипом стал знаменитый Франсуа Видок, с которым Бальзак хотел когда-то познакомиться. В известном смысле Вотрен — фигура противоположная и симметричная будущему Жану Вальжану. Бальзаковский взгляд на мир, не то чтобы циничный, но глубоко пессимистический, радикально противоречит искупительным идеям Гюго.

В том же году в альманахе «Салон 1846» молодой Бодлер, у которого была с Бальзаком короткая встреча при посредничестве Теофиля Готье, отдал романисту должное в таких звучных строках: «Героям Илиады до вас далеко, о Вотрен, о Растиньяк, о Биротто». Наконец-то появился критик, оценивший Бальзака по достоинству!

Осенью Бальзак вновь поехал на Украину. Перед этим он оставил свой дом в Пасси и закончил обустройство будущего семейного гнездышка на улице Фортюне. При этом ему пришлось, надо сказать не без труда, избавиться от своей прислуги-любовницы «госпожи де Брюньоль», которая стала помехой в его брачных планах. К ней в руки попали письма Евы Ганской, в которых, в частности, шла речь о беременности и выкидыше. Обнародование таких сведений могло бы вызвать в Петербурге настоящий скандал. Пришлось их выкупать…

Зиму он провёл в Верховне. Там он, по крайней мере, отдохнул в спокойной обстановке с дворней в услужении. Ева, казалось, толком не знала, чего она хочет. Став хозяйкой имения, она только уясняла положение дел и едва с ними управлялась. При этом она была озабочена долгами Бальзака. В начале 1848 года он вернулся в Париж с планами пьес для театра. Пьеса, в отличие от романа, может быть написана за несколько дней, во всяком случае, таким автором, как он, а если она пойдёт с успехом — это немалый доход от сборов…

Но в дело снова вмешался рок. Париж кипел, на улицах появлялись баррикады, слышны были крики «Да здравствует Республика!». В ночь на 25 февраля Луи Филипп отрёкся от престола и тотчас покинул Париж. На следующий день дворец Тюильри был захвачен и разграблен толпой. Была провозглашена Республика. Вплоть до кровавых июльских репрессий столица жила под знаком рабочей революции. Бальзак был в ужасе: рабочие хотят трудиться меньше и получать больше. «Это же подорвёт всю коммерцию!» — писал он. Здесь встаёт вопрос о диапазоне размышлений Бальзака об обществе. Описывая его разные слои — от мелких лавочников и крестьян до господствующих классов, крупного банковского капитала и аристократии, — Бальзак показал себя проницательным и строгим художником. Но он не вывел на сцену рабочий класс. Французская литература в его время всё ещё ходила кругами вокруг этой новой силы, не зная толком, какой смысл и статус ей приписать. Позднее Гюго попытался это сделать с позиций просвещённого и душевно щедрого буржуа. «Пока на земле существуют невежество и нищета, книги, подобные этой, могут оказаться бесполезными», — писал он о своих «Отверженных». Образование и хлеб для всех — такова была его программа. Бальзак же так и остался со своими страхами перед «опасными классами» — страхами того самого свойства, что привели к самым диким репрессиям.

Всё происходящее не помешало ему в апреле выдвинуть свою кандидатуру в Учредительное собрание[7]. Разве обществу не нужны просвещённые умы, которые направляли бы народ и напоминали ему о необходимости сильной власти? Его не избрали.

Среди всей этой сумятицы его пьеса «Мачеха», поставленная в мае, не вызвала никакого интереса публики. Ирония судьбы: из всех его пьес критика впервые хорошо отозвалась именно об этой. Он работал над другой пьесой — «Мерка-де», которая была принята к постановке в «Комеди Франсез», но при жизни автора так и не увидела сцены. Между тем это единственная пьеса Бальзака, которая прошла с некоторым успехом.

В июле, когда буржуазная республика свирепо обрушилась на рабочих, Бальзак гостил в Саше у своих друзей Маргонов. В конце лета он вновь уехал на Украину. Он даже подумывал о том, чтобы поселиться там навсегда. Франция его больше не интересовала. Приехав на Украину, он ожил, задумывал один проект за другим, просматривал свои рукописи, но организм его уже не выдерживал. Мозг и сердце быстро уставали, кровообращение было нарушено, усиливалась одышка. Он провёл в России весь 1849 год, и за это время Французская академия дважды отклоняла его кандидатуру. За него было подано всего два голоса, хотя Виктор Гюго сделал всё что мог. Бальзак был удручён: он надеялся положить в свадебную корзину хотя бы своё избрание в это почтенное учреждение. Это было для него тем более важно, что его отношения с Евой были отравлены денежными проблемами. Обустройство дома на улице Фортюне обошлось очень дорого, и всякий раз, когда Бальзаку угрожал какой-нибудь особенно настойчивый кредитор, платила за него она. Всё это создавало гнетущую обстановку.

Тем не менее в марте 1850 года он наконец добился того, чего так долго ждал, — руки Эвелины Ганской. Бракосочетание состоялось в церкви Святой Варвары в Бердичеве. С того дня, когда он получил первое письмо от Иностранки, прошло 18 лет. Но этот столь долгожданный момент наступил слишком поздно. Мог ли он, мучимый всеми возможными болезнями, всё ещё верить в возможность счастья? И будет ли счастлива она с этим пятидесятилетним мужчиной, здоровье которого оставляет желать лучшего? Что касается принятого ею решения, то возникает печальная мысль, что после долгих колебаний она в итоге пошла за него замуж из жалости. Да, можно сказать с полной определённостью, что всё пришло к нему слишком поздно…

Через несколько недель они уехали в Париж. Это долгое путешествие обернулось настоящим кошмаром. До этого в течение нескольких месяцев Бальзак непрерывно ходил по врачам. Он тяжело дышал и опухал. От какой болезни он страдал? Это не совсем ясно. Его мучил бронхит, натруженное сердце давало сбои. Врачи говорили и о водянке. Ясно одно: долгое путешествие при таком состоянии стало для него пыткой. Ева де Бальзак с тревогой смотрела на своего супруга, который силился бодриться. С тревогой и с нежностью. Она не могла оставаться равнодушной к человеку, чьим гением восхищалась и который так долго и преданно её любил.

Они приехали в Париж поздним майским вечером, когда уже стемнело. Этот момент, о котором Бальзак так долго мечтал, он встретил изнеможённым и страждущим. Мать Бальзака, извещённая письмом о времени их приезда, всё приготовила к встрече, но она была испорчена неприятным случаем. Слуга, которому было доверено их встретить, неожиданно впал в безумие и отказывался открывать двери. Пришлось пойти к слесарю и будить его посреди ночи. В таких мрачных обстоятельствах Бальзак предъявил любимой дом, который сам купил и великолепно, как он думал, обставил. Ева де Бальзак от увиденного пришла в замешательство. Этот большой, некрасивый и неуютный барак он набил всевозможным старьём, достойным коллекций кузена Понса. Комнаты, отделанные с кричащей роскошью, были неуютны.

Иногда о госпоже Ганской судят довольно сурово. Говорили, что она не любила Бальзака и вышла за него неохотно. Возможно, так и было. Только надо себе представить, каково ей было оказаться в этом чужом городе, вдали от того мира, в котором она выросла и жила. Конечно, муж её человек знаменитый, но ей приходится платить за него огромные долги, а сам он, похоже, готовится сыграть в ящик. Очень трудно допустить, что от всего этого она была в большом восторге.

Было видно, что это страшное путешествие унесло остатки его сил. Он с трудом ходил, терял зрение. Врачи рекомендовали ему полный покой. В разных частях тела появлялись опухоли. Ему делали кровопускания, пункции. Из него выходило много воды. В начале лета его друг Теофиль Готье, уезжавший в Италию, решил навестить его и попрощаться. Он послал ему записку, в которой просил назначить время встречи. Ему ответила госпожа де Бальзак: муж не может принять гостя. В конце письма Бальзак написал нетвёрдой рукой: «Я больше не могу ни читать, ни писать».

7

Учредительное собрание — законодательный орган, созванный после свержения короля Луи Филиппа Орлеанского путём всеобщего голосования для выработки конституции. Действовал с 4 мая 1848-го по 27 мая 1849 года. Согласно принятой им конституции была учреждена Вторая республика, которая просуществовала до декабря 1852 года, когда её президент Луи Наполеон Бонапарт был провозглашён императором под именем Наполеона III.