Страница 171 из 225
В записках Роберта появляется термин «гетто». Он употреблял это слово не в подлинном, традиционном его значении как части города, в котором селятся дискриминируемые национальные меньшинства. Гетто в его понимании представляло собой заброшенный отсталый район проживания бедноты или даже, может быть, бывшей бедноты — тех людей, которые прекратили вести нищенское существование благодаря социальной помощи, но сохранили психологию людей, не надеющихся на собственные силы, а ожидающих поддержки извне. Такие настроения и в целом образ существования Роберт называл «патологией гетто». Он пытался рассмотреть его в более широком плане, считая порождением кризиса либерального индивидуализма XIX века{1174}.
Все эти рассуждения свидетельствовали об интеллектуальном развитии, о способности воспринимать новые знания, развивать существующие идеи, придавать им оригинальность и собственное видение. Беда, однако, состояла в том, что Роберт был политиком до мозга костей, и социологические рассуждения сами по себе его не удовлетворяли. Их необходимо было переводить в практические действия. А для этого нужен был реальный объект, то есть какая-то община или несколько общин со своей инфраструктурой, общностью интересов, осознанных или хотя бы таких, которые надо было воспитать, общей церковью, дружескими или просто соседскими интересами и т. д.
Такую общину Роберт Кеннеди обнаружил чуть ли не в центре Нью-Йорка, в Бруклине. Этот небольшой район под названием Бедфорд-Стайвисент стал заселяться неграми в 1920-е годы, по мере того как традиционный негритянский район города Гарлем (на острове Манхэттен) всё больше переполнялся неимущими жителями. В бруклинский район переселялись самые бедные люди, отчаявшиеся найти применение своим силам на рынке труда. Роберт Кеннеди, ставший частым гостем Бедфорд-Стайвесанта, с ужасом познавал то, с чем он ранее был знаком только по литературе, причем не всегда, по его мнению, заслуживавшей доверия. Он писал в проекте речи по вопросу о городской нищете, что это «загнивающий, умирающий город», «наихудшие трущобы в Америке», что треть всех жилых помещений района находится в катастрофическом состоянии, что здесь процветают алкоголизм, венерические болезни, преступность, что для района характерна высокая детская смертность{1175}.
Вдобавок к сказанному, в начале 1960-х годов в районе возникла подлинная война между хулиганствующими группами молодежи, а вслед за этим вспыхнул бунт черного населения против расизма, который сопровождался «расизмом наоборот», в частности вспышками злобного антисемитизма{1176}.
Роберт Кеннеди решил заняться «войной против бедности» в конкретном районе, причем на базе тех идей самоорганизации и самодостаточности населения, которые он стал развивать. По его инициативе была образована группа активистов, которую вместе с ним возглавил нью-йоркский судья Томас Джонс.
Ценой огромных усилий, первоначальных разочарований, которые были заранее очевидны активистам, среди населения загнивающего преступного района была подобрана группа местных жителей, которая взяла на себя инициативу своим примером повести борьбу против тех, которые одновременно были «организаторами и жертвами бездушия, жестокости и насилия»{1177}. В результате предпринятых усилий в декабре 1966 года была образована Корпорация восстановления Бедфорд-Стайвесанта. Кеннеди добился, что в уставной капитал корпорации внесли средства такие известные учреждения, как фонд Рокфеллера, фонд Форда, фонд Каплана, Таконик-фонд и др.
Но корпорация опиралась прежде всего на инициативу местного населения. На учредительном ее собрании Кеннеди говорил: «Программа развития Бедфорд-Стайвесанта будет сочетать лучшее, что существует в деятельности общины, с лучшим, что создала система частного предпринимательства. Ни то ни другое недостаточны сами по себе, но в их объединении мы видим надежду на будущее»{1178}.
В соответствии с планом, разработанным Робертом и его советниками, жители общины в лице своих избранных представителей постепенно приучались контролировать корпорацию и ее расходы. В свою очередь корпорация стремилась заинтересовать работодателей в найме жителей Бедфорд-Стайвесанта на работу, главным образом по восстановлению жилых домов и других построек района.
Роберт полагал, что именно таким образом у жителей будут восстанавливаться чувства гордости и личной ответственности, в полной мере сочетавшиеся с частной инициативой. Кеннеди повторял: «Мы надеемся, что нам удастся соединить всё лучшее, что существует в деятельности общины, с лучшим в системе частного предпринимательства»{1179}. Роберт надеялся, что как только проект продемонстрирует свою жизнеспособность, частный капитал если не польется рекой, то во всяком случае проявит к нему интерес, что обеспечит дальнейшее развитие общины на основе сочетания местной инициативы с интересами бизнеса. При этом внимание обращалось на капиталовложения не непосредственно в строительство и переоборудование помещений, а в обучение местных жителей тому, как совместными усилиями перестроить дома, вернуть их обитателям чувство уверенности или, как говорил Роберт, подвергнуть их «производственной терапии»{1180}.
Проект стал осуществляться, но темпами, несравненно более медленными, чем рассчитывал Кеннеди. Лишь незначительная часть безработных жителей района, получавших разного рода пособия, соблазнилась, и то после долгих уговоров, призывами к восстановлению самодостаточности и индивидуальной гордости, к работе на основе взаимопомощи и отказу от велфера. Большая же часть населения сочла, что Кеннеди и его помощники просто обманщики, стремящиеся лишить людей государственной помощи.
Район всё же постепенно стал приобретать чуть более благопристойный вид, сократилась преступность. Однако работы в Бедфорд-Стайвесанте тормозились как пассивностью или даже враждебностью значительной части местного населения, так и противодействием нью-йоркского профсоюза строителей, лидеры которого усмотрели в местной инициативе конкуренцию своей монополии на соответствующие виды работы. Об этом говорилось в меморандуме, направленном сенатору Кеннеди в мае 1967 года{1181}.
Постепенно интерес Роберта Кеннеди к проекту войны против нищеты с опорой не на одностороннюю помощь государства и частную благотворительность, а путем сочетания этих компонентов с инициативой населения, к проекту, предусмотревшему восстановление чувств гордости и самодостаточности в масштабе одного района, стал угасать. Хотя опыт Бедфорд-Стайвесанта был использован в некоторых других крупных городах (Чикаго, Лос-Анджелесе), он не получил широкого распространения. Критика «государства велфера», которую с таким энтузиазмом начал Роберт Кеннеди, повисла в воздухе, не будучи подкрепленной реальными масштабными усилиями по всей стране. Сам Роберт лишь отчасти возвратился к ней во время избирательной кампании 1968 года. При этом в центре внимания находилось стремление если не полностью, то хотя бы в основном избавиться от административно-бюрократической опеки, что, как вскоре выяснилось, хорошо звучало на словах, но на деле оказывалось непрактичным. Бюрократическая система распределения помощи нуждавшемуся населению продолжала расти, поглощая значительную часть этой самой помощи. Административный Левиафан современной Америки пожирал всё больше средств, сохраняя тот замкнутый круг, который критиковал Роберт Кеннеди, но не был в состоянии найти из него выход.