Страница 8 из 8
— Не обращайте внимания! Как известно, испанский король Филипп, чтобы предотвратить эпидемию, велел вынести из Мадрида все нечистоты. И вся столица возмутилась против этого, на что король сказал: «Это младенцы, которые плачут, когда их купают. Но зато после они спят крепким здоровым сном», — ответил Суворов.
Однажды Суворова уже в преклонном возрасте молодые офицеры, смотря на него влюбленными глазами, спросили:
— Александр Васильевич, скажите, могли бы вы еще раз взять Измаил?
Старый воин, при жизни ставший легендой русской славы, ответил с легкой грустью:
— Измаил берут раз в жизни. Это как первая любовь.
Удалившись к себе в деревню, Суворов в досужее время охотно играл с мальчишками в лодыжки. Людям, которые дивились, видя его за этим занятием, он говорил:
— Теперь в России столько фельдмаршалов, что им только и дела что в бабки играть!
Один иностранный генерал за обедом у Суворова без умолку восхвалял его, так что даже надоел и ему, и присутствовавшим. Подали прежалкий, подгоревший пирог, от которого все отказались, только Суворов взял себе кусок.
— Знаете ли, господа, — сказал он, — что ремесло льстеца не так-то легко. Лесть походит на этот пирог: надобно умеючи испечь, всем нужным начинить в меру, не пересолить и не перепечь. Люблю моего Мишку-повара: он худой льстец.
Елагин Иван Перфильевич, известный трудом «Опыт повествования о России до 1389 года», главный придворной музыки и театра директор, про которого Екатерина II говорила: «Он хорош без пристрастия», имел при всех достоинствах слабую сторону — любовь к прекрасному полу. В престарелых уже летах Иван Перфильевич, посетив любимую артистку, вздумал делать пируэты перед зеркалом и вывихнул себе ногу, так что стал прихрамывать. Событие это было доведено до сведения государыни. Она позволила Елагину приезжать во дворец с тростью и при первой встрече с ним не только не объявила, что знает настоящую причину постигшего его несчастья, но приказала даже ему сидеть в ее присутствии.
Елагин воспользовался этим правом, и в 1795 году, когда покоритель Варшавы Суворов имел торжественный прием во дворце, все стояли, исключая Елагина, желавшего выказать свое значение. Суворов бросил на него любопытствующий взгляд, который не ускользнул от проницательной императрицы.
— Не удивляйтесь, — сказала Екатерина II победителю, — что Иван Перфильевич встречает вас сидя: он ранен, только не на войне, а у актрисы, делая прыжки!
Во время одного из походов чиновники, ведавшие армейской казной, проиграли в карты большую сумму казенных денег. Узнав об этом, Суворов пришел в ярость, стал метаться с криками:
— Караул! Воры!!
Он отдал караульному офицеру свою шпагу и отправил в Петербург донесение: «Суворов арестован за хищение казенных денег!» В донесении он просил, чтобы его имение было продано, а деньги за него внесены в казну, так как он считает себя главным виновником происшедшего. Екатерина II приказала восстановить армейскую казну и написала Суворову: «Казна в сохранности». И только тогда он вновь вступил в командование вверенными ему войсками.
При Екатерине II все командующие армиями в мирное время по традиции получали должности генерал-губернаторов. Однажды императрица спросила Суворова, какую губернию он хотел бы получить.
— Матушка царица слишком любит своих подданных, чтобы мною наказать какую-либо губернию, — ответил он.
Однажды, приехав в гусарский полк, Суворов наткнулся на молодого гусара, задумчиво пускавшего затейливые кольца дыма из трубки, не заметив присутствия командующего. Его хотели одернуть, но Суворов тихо произнес:
— Не трогайте его. Он видит свой полк в пушечном дыму и себя, скачущим в атаку.
Однажды к Суворову прибыл на службу подполковник, щегольски одетый, обильно надушенный и в модном парике. Суворов прочитал рекомендательные письма и произнес:
— Очень рад, что вы знакомы со всеми моими близкими. Хорошо! Мы тоже постараемся сблизиться с вами.
И Суворов предложил ему прогуляться верхом. Они проездили около двух суток, посещая форпосты и редуты. После этой поездки подполковник понял, что придворный наряд не для полевой службы.
Один генерал, желая выслужиться перед Суворовым, высказал мнение, что следует уменьшить число музыкантов и пополнить ими ряды солдат.
— Нет, — ответил фельдмаршал, — музыка нужна и полезна. Она веселит сердце воина, ровняет его шаг. Бывалые воины под музыку бесстрашно бросаются в атаку, а молодые, увлекаемые их порывом, смело идут в бой за ним. Музыка удваивает, утраивает боевой дух армии! С музыкой я взял Измаил.
Суворов имел обыкновение на официальные приемы появляться при всех орденах, которых у него было великое множество. Как-то в царском дворце к нему подошли несколько дам, жен придворных сановников.
— Ах, Александр Васильевич, вы такой хрупкий, а на вашей груди столько тяжести! Ведь вам тяжело?
— Помилуй бог, тяжело! Ох, как тяжело! — сказал Суворов. — Вашим мужьям не снесть.
Однажды Суворов выбежал навстречу важному гостю, кланялся ему чуть не в ноги и бегал по комнате крича:
— Куда мне посадить такого великого, такого знатного человека! Прошка! Стул, другой, третий.
И Прошка стал ставить стулья — один на другой, кланяясь и прося гостя садиться выше других.
— Туда, туда, батюшка, а уж свалишься — не моя вина, — говорил, улыбаясь, Суворов.
Во время аудиенции императрица спросила Суворова:
— Александр Васильевич! Все ли по заслугам награждены?
— Виноват, матушка! Просмотрел одного молодца майора, а он теперь лежит раненый.
— Эту вину легко исправить. Садитесь и пишите ему достойную награду.
Через некоторое время Суворов подал бумагу, и императрица прочитала:
«Господин секунд-майор! Всемилостивейшая государыня наша матушка царица всемилостивейше пожаловала вам за Мачин — чин, за Брест — крест, за Прагу — золотую шпагу, а за долгое терпенье — сто душ в вознагражденье».
Екатерина с особенным благоволением подписала эту бумагу.
В кругу штабных офицеров Суворову подали записку от придворного вельможи. Хозяин ее не умел грамотно писать по-русски. Все были возмущены.
— Стыдно, конечно, но пусть он пишет и по-французски, лишь бы думал по-русски, — сказал им полководец.
Суворов не любил, если кто-то тщательно старался подражать французам в выговоре их языка и в манерах. Он спрашивал такого франта:
— Давно ли изволили получать письма от родных из Парижа?
Александр Васильевич любил выражаться коротко и ясно, без излишней размазни и словоизвержений. Отцу своему он писал, еще будучи солдатом: «Я здоров, служу и учусь. Суворов».
Однажды у Потемкина Суворов встретился с механиком-самоучкой Иваном Петровичем Кулибиным.
— Вашей милости! — сказал ему Суворов с низким поклоном и сделал шаг вперед. — Вашей чести! — И сделал второй шаг. — Вашей премудрости! — сказал опять Суворов, поклоняясь в пояс; затем, взяв за руку Кулибина, проговорил: — Помилуй бог, сколько ума! Много ума! Он изобретет ковер-самолет.
Перед самым отъездом фельдмаршала в Италию его навестил любимец императора Павла I П.Х. Обольянов и застал прыгающим через чемодан, узлы и другие дорожные вещи.
— Что это вы изволите делать, ваше сиятельство? — спросил гость.
Конец ознакомительного фрагмента. Полная версия книги есть на сайте