Джек и Фасолька

— Видите, в это дело втянуто гораздо больше народа, чем вы сказали вначале, не так ли?

— Не вижу.

— Вы сказали, что есть мать и сестра.

— Да, но они никоим образом не могут нести ответственность по обязательствам Мак-Кинни. Имущество означает платежеспособность, а как я уже сказал, по существу, имущества нет.

— Кроме наличности, которую предположительно имел Мак-Кинни, — сказал Харли, или Холли, черт его знает.

— Мы не можем утверждать этого, — вмешался Блум. — Должен сказать вам также, что и у матери и у сестры железное алиби на ту ночь, когда был убит Мак-Кинни.

— Я читал об этом? — спросил капитан.

— Я послал его, сэр, а читали вы его или нет, не знаю.

— Напомните мне, в чем там дело, — сказал капитан, — мне приходится просматривать массу отчетов.

Это означало, что он его в глаза не видел.

— Мать была дома и смотрела телевизор вместе с ветеринаром, который пришел в тот день на обед…

— Какой войны? — полюбопытствовал капитан.

— Что?

— Этот ветеран?

— Это ветеринар, сэр, — объяснил Блум. — Она разводит скот, он осматривал больных коров, и она пригласила его остаться на обед, а потом они смотрели телевизор.

— Вы проверили ветеринара?

— Да, сэр.

— И он подтвердил?

— Да, сэр.

— А что сестра? Где была она?

— В постели с приятелем.

— Подтверждается?

— Да, сэр.

— Как зовут приятеля?

— Джеки Кроуэл. Это восемнадцатилетний юнец, работает в продовольственном отделе в супермаркете Калузы.

— И он сказал, что спал с ней в ту ночь?

— Да, сэр. В его квартире.

— В момент убийства?

— Мы установили, что смерть наступила около девяти, сэр. Она отправилась пообедать с ним…

— Куда?

— В «Макдональдс».

— Это обед? — сказал капитан.

Блум пожал плечами.

— Пообедали в семь, вернулись к нему и всю ночь провели там.

— Все подтверждается, да?

— Да, сэр.

— Он может покрывать ее?

— Возможно, но в «Макдональдсе» есть парень, который знает их обоих, и он подтвердил, что подавал им гамбургеры в половине восьмого.

— Больше никто не может подтвердить, что она провела с Кроуэлом всю ночь, правильно?

— Правильно.

— Займитесь этим, Блум. Побольше подробностей.

— Да, сэр, мы уже занимаемся. Мы опрашивали соседей Кроуэла, чтобы найти кого-нибудь, кто видел, как он или девушка входили или выходили.

— Какого черта вы так долго тянете?

— Много соседей, капитан. Он живет в новом жилом районе в Ньютауне.

— Он ниггер? — спросил капитан. — Она спит с ниггером?

— Он белый, — сказал Блум. — Там живут и белые. Это район малоэтажной застройки.

— Я считал, что в Ньютауне живут только ниггеры, — кивнул головой капитан.

— Нет, сэр.

— Вы говорите, Мак-Кинни был убит в девять часов?

— Так считает следователь, сэр.

— Хорошо, пусть так.

— Капитан Хопер! — позвал кто-то.

Капитан подошел к телефону, которым я недавно пользовался, взял что-то из рук стоявшего там сотрудника и стал рассматривать.

— Ну и грязь здесь, — сказал Блум, оглядываясь вокруг. — Мак-Кинни хотел заплатить за это сорок тысяч, а?

— Здесь пятнадцать акров земли, — уточнил я.

— Должна быть земля, — сказал Блум, — должна быть нефть в ней.

— Взгляните на это, — сказал Хопер, протягивая мне листок бумаги. На нем от руки были записаны мое имя и номер телефона. — Это вы?

— Да, сэр.

— Вы недавно разговаривали с Бериллом?

— Он звонил мне на следующий день после убийства Мак-Кинни, — ответил я.

— Что он хотел?

— Он услышал об убийстве и хотел знать, что будет дальше.

— Как он вам показался?

— Стремился закончить дело.

— Вы с ним говорили с тех пор?

— Только с его адвокатом.

— Как вы сюда попали? — неожиданно спросил Хопер.

— Пешком, — ответил я.

— Из Калузы?

— Мой автомобиль остался на дороге, сел аккумулятор.

— Подходящий ответ, — сказал Хопер и отошел посмотреть меловую линию на полу.

— Чмок, — выдохнул Блум шепотом, а вслух сказал: — Мистер Хоуп Может идти?

— Кто такой мистер Хоуп? — спросил Хопер, не оборачиваясь.

— Это я.

— Конечно, можете идти, — сказал он.

Блум покачал головой и вышел со мной вместе.

— Ты собираешься вернуться в город? — спросил он. — Я еще побуду здесь, но как только Королевский Чмок уедет, я возьму одну из полицейских машин и отвезу тебя.

— Буду признателен, — поблагодарил я.

Я не смог попасть в контору до четверги седьмого. Позвонив на станцию техобслуживания, с которой обычно имел дело, я рассказал им, что произошло и где находится автомобиль, и попросил, если кто-нибудь сможет, зайти взять у меня ключи. Они пообещали прислать человека в ближайшие полчаса. На моем столе лежало несколько разовых извещений, но было уже слишком поздно кому-либо звонить.

Там же лежала записка, написанная рукой Фрэнка. Она гласила:

«Дорогой компаньон!

Ты поменял адвокатскую практику на работу на ранчо? Было бы приятно иногда видеть тебя в конторе. Пожалуйста, вспомни, что у тебя завтра на одиннадцать утра назначено подписание документов в суде первой инстанции Калузы.

С наилучшими пожеланиями

Фрэнк.

P. S. Что ты думаешь о моих десяти заповедях?»

Буксировщик приехал через десять минут, я отдал механику ключи и спросил, когда смогу получить машину обратно, в ответ он пожал плечами. Оказывается, механики так же часто пожимают плечами, как и врачи. Когда я вышел из конторы, было, должно быть, около пятнадцати минут восьмого. Я уже запирал дверь, когда зазвонил телефон. Я колебался, стоит ли возвращаться, чтобы ответить, и решил не возвращаться. Пообедал в одиночестве в итальянском ресторане неподалеку от конторы — это не самый лучший итальянский ресторан в Калузе; большинство из них принадлежит грекам и обслуживается греками из Тапон-Спрингс, — а затем взял такси и поехал домой. Домой я добрался, когда было уже почти девять часов.

В моей подъездной аллее стоял красный «порше».

Я расплатился и отпустил машину, обошел дом, подошел к кухонной двери, отпер ее, вошел в дом и сразу же услышал, как кто-то плещется в моем бассейне. На этот раз я не стал включать свет, а прямо подошел к стеклянным дверям, раздвинул их и вышел на террасу.

Я ясно ощущал, что все это уже было.

Санни Мак-Кинни снова была в моем бассейне.

Санни Мак-Кинни плыла под водой.

Санни Мак-Кинни была голая.

Ее тело, загорелое, стройное и гибкое, двигалось грациозно и легко под освещенной луной поверхностью. Она плыла брассом, с силой разгребая воду руками и отталкиваясь по-лягушачьи ногами, светлые волосы излучали таинственный свет. Под водой она коснулась черепицы на дальнем краю бассейна, сделала быстрый поворот под водой и поплыла назад к мелкому краю. На половине пути между дальним концом бассейна и тем местом, где я стоял, она вынырнула, чтобы набрать воздух. Я увидел только мелькнувшие светлые волосы, прежде чем она снова погрузилась под воду, но этого было достаточно, чтобы мне стало ясно, что эта леди в моем бассейне вовсе не та, о которой я подумал.

Еще не подозревая о моем присутствии, она всплыла на поверхность возле лесенки, взялась за нижнюю ступеньку, встала на нее и стала подниматься выше. Она не была голая, как я подумал раньше. То, что я принял за треугольник незагорелой кожи, на самом деле оказалось белым бикини, сквозь мокрую ткань просвечивал более темный треугольник там, где сходились ноги. Ее волосы были коротко подстрижены клинышком, но тело было точно таким же, как у Санни, стройным, загорелым, гибким и сильным. Вероника Мак-Кинни все еще не знала, что я стою здесь. Этот момент принадлежал только мне. Она тряхнула короткими волосами, заткнула пальцем левое ухо и попрыгала на левой ноге, потом заткнула правое ухо и попрыгала на правой ноге, провела руками по груди, животу и бедрам, стряхивая воду, потом подошла к шезлонгу, на котором была аккуратно сложена ее одежда, порылась в сумке в поисках косметической салфетки и высморкалась.