Путешествие Сократа

— Чего вылупился? — с едва сдерживаемой злостью прошипел он. — Не стой как истукан, берись за дело. Нужно его поскорее освежевать, понятно?

И, вытащив нож, он принялся вспарывать оленю живот.

Почти все внутренности они бросили на месте, на съедение зверям, а сами, вытесав шест, подвесили  на  него тушу оленя и потащили ее в лагерь. Весь остаток дня ушел на то, чтобы снять шкуру и приготовить полоски мяса — с такого крупного оленя его получилось столько, что с лихвой должно было хватить на все оставшееся в лесу время. А ведь еще у них была обувь, которую они смастерили из шкур животных, в основном пойманных Сергеем, а кожи оленя им вполне должно было хватить на штаны и куртки. У Сергея также была и шапка, сделанная из меха енота.

Вечером, уже перед самым закатом, Сергей пошел к ручью и смыл засохшую кровь со своего тела, ног и рук. Затем направился в лес  и распутал все  еще остававшиеся там силки. Больше убивать животных было ни к чему.

Два последних дня у них почти целиком ушли на то, чтобы смастерить пару штанов и рубашек из жесткой оленьей кожи. Им пришлось вымачивать шкуру несколько часов, прежде чем удалось соскрести с нее шерсть и остатки мяса, и потом еще и еще раз отмывать ее, чтобы полностью удалить все остатки жира. Им не удалось как следует выдубить ее, потому что у них не было ни соли, ни извести. Но они  натерли шкуру  мозгами оленя, потом и пеплом костра — так, как их учили.

Наконец, нарезав кожаных полос, которые потом следовало увязать одну с другой узкими ремнями, чтобы получились кожаные куртки и штаны, они оказались одеты, как заправские лесовики. За этим занятием незаметно пролетел и последний день. Закольев обращался к Сергею только тогда, когда без этого совсем нельзя было обойтись, не забывая приправить свои слова едкой или обидной репликой. Наконец старший кадет убрался из лагеря, оставив Сергея в покое.

До заката оставался уже какой-то час, когда Сергею показалось, что он услышал вдали какой-то звук, словно крик животного. Он вышел из шалаша, прислушался, затем подошел к костру и подбросил еще дров. И снова этот крик. Теперь было ясно, что это Закольев, звавший его по имени. Бросившись на звук, Сергей явственно услышал крик:

— Иванов!

Сергей увидел Закольева, стоявшего по щиколотку в воде почти у самого берега ручья. На каменистом берегу было так скользко от мха, что Сергей и сам едва не поскользнулся на нем. В заходящем солнце он четко видел Закольева, который изо всех сил старался освободить свою лодыжку, зажатую между двух камней.

Вне себя от злости, словно в том, что он оказался в таком положении, была вина Сергея, Закольев завопил: — Да не стой же ты, идиот! Тащи сюда ветку, скорее!

У Сергея был при себе нож, но он не догадался прихватить с собой лопатку, которой также можно было пользоваться как топором.

— Я сейчас, — крикнул он и со всех ног бросился за лопаткой в лагерь.

На обратном пути он с ходу заметил прямую и крепкую ветку, которая вполне могла сгодиться на рычаг. Он со всей мочи рубанул по ветке, раз, еще, пока она не отвалилась.

К тому моменту когда Сергей наконец вернулся, Закольев был так зол, что едва мог говорить. Принять помощь от Сергея в такой нелепой ситуации было для него верхом унижения, и Сергей не мог не понимать этого. Он не только превзошел Закольева в охотничьем мастерстве, поймав в свои ловушки больше зверей, убил оленя-самца, теперь «добренький Сережа» еще и выручает его из беды — из смертельной, вполне могло оказаться.

Но вот он вызволил Закольева, и что будет дальше — не известно. Но едва ли его ждет смущенная благодарность или рукопожатие. На какой-то миг ему захотелось просто повернуться и уйти, бросив Закольева. Но Сергей быстро подавил в себе это желание.

После того как Сергей вставил тяжелую ветку под один из камней, уже было делом нескольких секунд сдвинуть его настолько, чтобы Закольев смог освободить свою лодыжку. Она порядком распухла, но не была сломана, это было ясно. О том, чтобы помочь Закольеву доковылять до лагеря, не могло быть и речи. Сергей только молча оставил ему палку и один пошел в сторону лагеря.

Его мысли полнились ужасным предчувствием. Выручив Закольева, он нажил себе врага на всю жизнь.

Когда Закольев наконец тоже добрался до лагеря, Сергей сделал вид, что занят укреплением своего шалаша, стараясь ни словом, ни даже взглядом не спровоцировать его на взрыв. К тому же ему и в самом деле нужно было подбросить побольше лапника на крышу шалаша — тяжелые тучи обещали дождь, а ему хотелось получше выспаться в эту последнюю ночь в лесу.

Он еще не догадывался, что ему предстоит бессонная ночь. Глубокой ночью, когда Сергей уже успел заснуть, его разбудили далекие вспышки молнии, за которыми последовал раскатистый удар грома. Еще миг, и сна как не бывало — странное  предчувствие приближающейся беды волной прошло по его телу. Вот-вот должно случиться... и со следующей вспышкой молнии он увидел, или ему показалось, что он увидел, голые  ноги и тело прямо у входа в свое укрытие. Сергей неслышно, не привлекая внимания, повернул голову и обмер от ужаса. Молния взорвалась снова и в это мгновение он увидел силуэт Закольева. Тот присел у входа в его убежище с ножом в руке и настороженно всматривался в темень шалаша. Сергей понял, что пришел его смертный час.

Молния потухла так же внезапно, как и вспыхнула. Не в силах шелохнуться, не в силах даже дышать, Сергей вглядывался в ночную черноту. Новая вспышка, и Сергей увидел, что силуэт исчез.

Может, это все приснилось? Померещилось? Сергей даже не знал, что и думать. Он неподвижно лежал и, прерывисто дыша, прислушивался к шуму дождя и к далеким грозовым раскатам, которые уже начинали затихать. Весь остаток ночи он так и пролежал без сна, тревожно прислушиваясь к каждому шороху, который раздавался на фоне мерного стука дождя...

Он вздрогнул и проснулся. Уже начинало светать. Он выжил и в эту ночь. Сергей поскорей выбрался из шалаша, чтобы взглянуть, где сейчас может быть Закольев, но тот, как ни в чем не бывало, продолжал спать в своем укрытии.

Но когда Сергей принялся разбрасывать свой шатер и затаптывать тлеющие угли, Закольев встал, и не произнеся ни слова, взял нож и лопату и пошел прочь от лагеря.

Чуть позже, уже на обратном пути в школу, который пролегал через каменистую, поросшую леском равнину, Сергей все продолжал размышлять о том, что ему пришлось испытать в эти последние семь дней. Теперь он знал, что способен выжить и в условиях дикой природы, как Алексей - Казак, и не хуже тех, кто прошел это испытание перед ним.

Сходиться нужно было к условленному месту, как было приказано Казаком. К середине дня вернулись все тридцать два кадета. Еще издали Сергей приметил Закольева, вокруг которого успела собраться кучка полуголых ребят помладше. Закольев тоже его заметил. Показав на него рукой, он что-то сказал своим дружкам, и Сергей заметил, что его замечание было встречено дружным хохотом.

Не обращая внимания, Сергей постарался отыскать в толпе Андрея, сгорая от любопытства расспросить друга о его семи днях. Но Андрея не было видно, очевидно, он еще не вернулся. Когда Сергей повернулся спиной к Закольеву и его дружкам, он услышал за своей спиной ехидное хихиканье. Один из них, понахальнее остальных, очевидно стараясь угодить своему кумиру, язвительно бросил:

— Что, Сережа, явился не запылился?

— Тебе еще повезло, что Дмитрий поделился с тобой шкурой, — иначе ходил бы голый, как те бестолочи, — подхалимским тоном подхватил еще один.

Сергей смерил его взглядом. Можно было только догадываться, что Закольев тут успел насочинять.

Тем временем показался уже и Андрей, со своим старшим напарником, усталый, но счастливый. На них были грубого вида самодельные куртки из перевязанных между собой шкур. Но штанов не было, а к ступням твердыми шнурами были привязаны куски кожи наподобие подошв. Сергей, улыбаясь, разглядывал их пестрые наряды, сделанные из шкур кролика, енота, лисы, белки, и неведомое прежде ощущение собственной силы переполняло его.