Гастроль в Вентспилсе

– А Яункалн? Он же не какой-нибудь молокосос.

– Кончай трепаться! Мы должны выследить Эмиля Мендериса, ну, этого противного старикашку из комиссионки. И так, чтобы он ничего не заподозрил. Нельзя его ни на минуту упускать из виду. Я уже посмотрела, когда отходят первые автобусы и поезда. На старте надо быть ровно в шесть.

– Все равно как по грибы! – ехидно заметил Рудис. Ему вдруг очень захотелось изумить Кобру. – Да пускай его едет ко всем чертям! Хоть поездом, хоть автобусом – мне все равно. А деньжата Жандармами пригодятся нам для хорошего кайфа.

– Для чего? Что ты сказал? – не поняла девочка.

– Ладно, не притворяйся, будто никогда не причащалась, – зевая, протянул Янка.

– Но мы же дали клятву, никогда не связываться с наркотиками, – до Кобры, наконец, дошло, к чему они клонят. – И героин, и ЛСД продают только за валюту…

– Ничего, обойдемся домашними средствами. Плати сорок копеек и балдей на здоровье.

Глаза у Кобры вспыхнули, щеки покраснели. Но оказалось, что это было выражением протеста, а не вожделением.

– Ну, я уж эту отраву в рот не возьму! Все нутро можно сжечь.

– Пить вовсе не обязательно, – поучительно заметил Рудис. – Лучше нагреть и вдыхать пар. Через час тебе собственная бабушка покажется самой красивой девочкой на свете. Я один раз пробовал, помнишь, зимой, когда сыпанулся на истории, потом ляпнул, что закон Ома открыл Андрей Упит, и еще четыре дня ходил с аллергической сыпью.

– Спасибо тебе! – Кобра замотала головой, словно щенок, глотнувший табачного дыма. – Пошли, мальчики!

…Эмиль Мендерис привел их прямиком на вокзал. Он шагал медленно, словно портфель его был тяжело нагружен, в конце моста даже остановился для перекура.

– Чего он еле тащится, дохляк, – нервничала Кобра. – Еще опоздает на рижский поезд, что тогда делать?

– Беги вперед и купи билеты, если тебе так охота покататься. – В такую рань у Янки всегда бывало дурное расположение духа. – Наше задание – следить за Мендерисом неотступно как тень. По мне, так пусть он хоть целый день сидит в парке и ловит мух.

Паровозный гудок подтвердил опасения девочки. У нее даже начало подергиваться от волнения правое веко. Но Мендерис, похоже, ничуть не встревожился. Взглянув на свои часы, удовлетворенно кивнул и направился дальше неспешным прогулочным шагом. Однако сомнений больше не было – он шел к видневшемуся в конце улицы вокзалу, над кирпичным зданием которого прощально клубился пар ушедшего поезда.

Янке второй раз поручили наблюдать за приемщиком из комиссионки, и, наверно, опять придется возвращаться с пустыми руками. Ну, собрался человек в свой выходной съездить в деревню – за грибами сходить или с бреднем пошарить по речушке… Маловероятно, что в портфеле у него полдюжины поддельных «Сикур» для продажи колхозным свиноводам… Можно было спокойно поспать еще часок, потом отвести сестренку в садик, а самому завалиться на пляж, хотя пасмурное утро не очень-то располагало к подобному времяпрепровождению. Отплыви в такую погоду подальше в море – и берега больше не увидишь! Не раз приходилось поплутать в тумане и прозябнуть так, что зуб на зуб не попадал. Недаром в кинокартинах все несчастья происходят как раз в такие серые дни…

Янка резко остановился. Как это он раньше не додумался?! Кто сказал, что Мендерис собирается сбывать товар? Скорей всего большой портфель его пуст, и он отправился за ящиками от «Сикур». Расположится на пустынном берегу и будет поджидать, когда контрабандисты высадятся. Впрочем, возможно, ящики уже привезены и где-то ждут заказчика, например, в камере хранения на вокзале, – разве мало слышали о таких фокусах? Может быть, их привозят на поезде или на специальной дрезине?

Янка прибавил шагу, чтобы сообщить друзьям о своих соображениях, но они уже были в дверях кассового зала. Они тоже отстали от Мендериса – тот в данный момент брал у окошка билет.

– Точно! – воскликнула Кобра. – Ведь скоро отходит поезд на Лиепаю. Но как узнать, где он будет выходить?

– Возьмем билеты до конца. Растратим казну, – предложил Рудис.

– А потом пропьем старухину хибару! – лихо добавил Янка.

Ехать с Мендерисом в одном вагоне они не решились – к чему зря рисковать? Удобно расположиться в другом вагоне они тоже не могли: на остановке не успеешь оглянуться, как поезд почухает дальше. Лишь в Ме́стерах, где стоянка целых три минуты, они сообразили, что стоять и подпирать двери – полная бессмыслица: до Зуров еще девятнадцать минут езды, и можно преспокойно перекинуться в картишки.

Карт, к сожалению, никто не захватил, и они принялись, уже в который раз, обсуждать самые разнообразные варианты Янкиных версий. Быть может, следовало предупредить пограничников, а может, стоило разделиться и поручить Кобре дежурить на телефоне? В предположение тетушки Зандбург насчет того, что Мендерис едет проводить ревизию в каком-либо сельмаге, никому как-то не хотелось верить.

После Зуров в вагоне остались всего двое сонных рыбаков, которые дремали на коротковатых лавках, подложив под голову длинные резиновые сапоги; в Берзинях вошли новые пассажиры – участницы самодеятельности из Алсунги, выступавшие на свадьбе колхозного механизатора.

Первым человеком, которого тайные следопыты заметили на перроне станции Ужава, был Эмиль Мендерис. Соскочив с тормозившего поезда, он широким шагом направился к молодой рыжеволосой женщине; она была в ярко-желтом плаще, надетом поверх синего финского тренировочного костюма. В руке она держала складной японский зонтик. Каждое движение Мендериса подчеркивало, что он приехал отнюдь не на поезде, а, обгоняя его, бежал по шпалам, жаждая поскорее заключить в объятия эту импозантную особу.

Встречавшая сразу постаралась укротить бурное излияние чувств. Позволила себя поцеловать, затем ухватилась за галантно подставленный Мендерисом локоть и быстро повела его со станции. Покуда ребята обегали вокзальную площадь, элегантная пара уже шагала по единственной улочке поселка курсом на полосатый маяк, шпиль которого подпирал низкие тучи.

– А я что говорил! – торжествовал Янка.

– Эта бабенка, наверно, его здешний резидент.

– Слишком крикливый вид. Думаю, у нее совсем в другом сила притяжения. – Разумеется, девочка была более опытна, чем ее одноклассники. – Надо придумать, зачем мы сюда приехали, если вдруг кто спросит.

– За угрями – дело ясное. Говорят, тут их еще можно раздобыть, – сказал Рудис. – Если останется рублишко, я с удовольствием купил бы домой.

– К бабке подлизаться… – ухмыльнулся Янка. – Глядите-ка, они пошли в разные стороны!

В самом деле, Мендерис нырнул в продмаг, а его дама скрылась в аптеке, но вскоре вышла оттуда, зажав под мышкой завернутую в бумагу бутыль.

Мендерис тем временем успел купить хлеба, пачку масла, триста граммов голландского сыра и круг краковской колбасы. Все это отметил у себя в блокноте Янка. Воспользовавшись ситуацией, он как бы для маскировки купил себе и товарищам целый килограмм соевых конфет.

Дальше дорога повела к берегу моря, и преследователи были вынуждены увеличить дистанцию, поскольку поселок словно вымер. К счастью, Мендерис ни разу не оглянулся, иначе самодеятельные следопыты, кравшиеся вдоль дощатых заборчиков и плетней, определенно показались бы ему подозрительными. Но все внимание Мендериса было сосредоточено на ворковании рыжекудрой дамы, изливавшемся на него непрерывным водопадом и не дававшем даже толком перевести дух. Не привлекал его также и пейзаж. Складывалось впечатление, что дорога эта хожена им сотни раз…

«Все это можно будет рассказать Яункалну, – радовалась про себя Кобра. – Он, может, даже похвалит меня за наблюдательность. Мальчишкам в голову не пришло, что приемщик тут постоянный гость, а я поняла сразу, как увидела, что цепной пес хвостом завилял. И первая предложила не торчать возле дома, куда привела Мендериса рыжая, а поговорить с соседями».

Они подумали, что дом с недостроенным вторым этажом был последним в вытянутом полукругом поселке, но во впадине меж двумя дюнами, у подножия маяка, стоял еще один хуторок, в буквальном смысле слова выстроенный на песке. Рядом с домом был сарай, банька и будка домашней рыбокоптильни. Для начала обратились с обычной для горожан просьбой: