Страница 32 из 62
– Джейк, ты встанешь у руля «Королевы смерти», а «Тритон» пойдет следом. Держим курс на ближайший порт, – распорядился Морган. – «Тритон» нуждается в починке. А что делать с «Королевой», решим на месте.
Джейк хищно осклабился, обнажив два ряда крепких белоснежных зубов.
– Это как раз то, что мне нужно: славный пиратский корабль с командой, состоящей из опытных морских разбойников!
– Джейк, – с досадой произнес Морган, – не забывай, Черный Джек пал в поединке с Мародером. Кого ни спроси, всякий скажет тебе, что он давно уже покоится на дне морском.
Джейк ухмыльнулся:
– Тебе бы только мешать другим радоваться жизни.
– Послушай, это ведь не шутки! Только представь себе, что будет, стоит хоть кому-то довести до британского или американского правительства, что ты жив и здоров! – Морган повернулся к Барни и отрывисто приказал: – Готовьте корабль к отплытию, мистер Питкерн. Наши планы изменились: курс на остров Санта-Мария.
Отдав это распоряжение, он в упор посмотрел на Серенити, и сердце ее сжалось от страха. Она так надеялась, что он о ней забудет и ей удастся незаметно улизнуть в каюту.
– Нам надо поговорить.
– О чем? О способе, каким вы собираетесь убить меня? – Разумеется, этой дискуссии она предпочла бы избежать. Или по крайней мере отложить ее на… на несколько десятков лет.
Он не ответил.
– Честно говоря, я предпочла бы остаться здесь, на свежем воздухе… – Ей пришлось замолчать под его убийственным взглядом.
«Что ж, придется смириться с неизбежным», – подумала она. Но пусть только он попробует поднять на нее руку! Она заставит его пожалеть об этом. О, как горько он станет об этом сокрушаться!
Она сделает для этого все, что от нее зависит. Хотя, разумеется, эти мысленные угрозы – лишь пустая бравада. Ну что она может? Расцарапать ему лицо в кровь? Но для него это, судя по всему, не страшнее комариного укуса.
Морган прошел в каюту и оставил дверь открытой, чтобы она могла последовать за ним. Серенити старалась держаться невозмутимо, но это ей плохо удавалось: воображение рисовало картины одну ужаснее другой. Интересно все же, каким именно способом он решил расправиться с ней, чтобы заставить ее молчать?
Но вот дверь за ней захлопнулась. Путь назад был отрезан.
Он остановился у окна, у задернутых занавесок, которые она сшила накануне.
Проглотив комок в горле, она с деланным спокойствием спросила:
– Вы ведь уже не сердитесь на меня из-за этой злосчастной парусины, правда?
Взгляд, которым он ее окинул, способен был бы растопить айсберг.
– У меня столько куда более серьезных поводов злиться на вас, что… – Он не закончил фразы, выразительно махнув рукой, и стал задумчиво мерить шагами комнату.
Серенити на миг почудилось, что она уже умерла и ждет теперь, отворит ли ей святой Петр врата рая или велит отправляться в куда менее приятное место. Казалось, время остановилось. А он продолжал шагать, заложив руки за спину. Доски пола тихонько поскрипывали под его сапогами.
Окно было отворено, и легкий бриз колыхал тяжелые шторы. О, как она теперь жалела, что, не спросив позволения, извела на них последние драгоценные полотнища парусины!
Когда он в очередной раз повернулся к ней спиной, она придвинулась ближе к двери.
Кто знает, быть может, ей все же удастся улизнуть отсюда…
– Итак, мисс Джеймс, – наконец произнес он. Серенити при звуках его голоса едва не подскочила от ужаса. – Мне все же придется осуществить то, чего я прежде никогда еще не делал.
Серенити приготовилась к бегству.
– Насколько мне известно, капитан, на свете не существует злодейства, какого не совершил бы Мародер. Я слышала даже, что вы живьем поедали младенцев и малых детей.
Морган издал глухое рычание.
– Если вы не придержите язык, я прикажу коку зажарить вас на вертеле и подать экипажу на ужин. – С этими словами он сжал руки в кулаки и подошел к ней, заслонив собой дверь.
Путь к бегству оказался перекрыт. Ей ничего не оставалось, кроме как смотреть в его пылавшие яростью глаза цвета корицы и молиться про себя, чтобы он оставил ее в живых.
Когда он снова заговорил, его низкий, глубокий голос, казалось, заполонил собой все пространство каюты.
– Я догадываюсь, о чем вы сейчас думаете.
– Что вы пират, который собирается меня убить! – выпалила она и в следующий же миг пожалела о своих словах. Но исправить эту оплошность было невозможно: сказанного не воротишь.
Как ни странно, ее не слишком обдуманное заявление вызвало у него некое подобие улыбки. Уголки его красиво очерченных губ поднялись вверх, и взгляд сделался мягче.
– Хорошо. Допустим, мне теперь известна половина того, о чем вы думаете.
– Которая? – Она не знала, на что решиться: быть может, ей все же следовало сделать попытку прорваться к двери? Или угроза уже миновала, и тогда разумнее остаться, чтобы дать ему договорить…
– Не перебивайте меня.
У Серенити снова сжалось сердце. Не следовало его злить. Хотя, учитывая, как все обернулось, ей, пожалуй, нечего терять. К тому же она не из тех, кто станет молча, обреченно ожидать печальной участи.
Она имела право знать, что ей уготовано.
– Не перебивать? Но ведь мне любопытно, капитан пиратов-убийц, как вы намерены со мной поступить. Или это одна из любимых ваших пыток – держать жертвы в неведении до последней их минуты?
Черты его лица снова застыли, взгляд стал ледяным.
– Как я уже говорил, – сказал он, игнорируя ее вопрос, – мне понятно, что вас волнует и тяготит информация, которую вы получили в последнее время. Но вопрос в том, все ли вы правильно поняли.
– Я поняла одно. – Серенити тщетно пыталась унять дрожь в голосе. – Что человек, которого я принимала за героя, каким должна гордиться Америка, оказался разбойником, предводителем шайки убийц, злодеем. Человеческая жизнь для него пустяк.
Морган схватил ее за плечи. Серенити зажмурилась. Еще миг, и он встряхнет ее – да так, что дух из тела вытрясет. Но Морган неожиданно разжал ладони и сокрушенно произнес:
– Вы понятия не имеете, сколько невзгод мне довелось пережить на своем веку. Да, я в прошлом был пиратом. Я этого не отрицаю и не ищу оправданий. Молодость, злость, отчаяние – вот что стало тому причиной. Я жаждал мести. Крови британцев и моего смертельного врага.
– И ради мести готовы были на все.
– Да.
Ей стало невыносимо горько. Значит, он и в самом деле Мародер. А она, несмотря на страх, до последней минуты втайне надеялась, что произошло какое-то чудовищное недоразумение. В глубине души ей так хотелось верить в его невиновность…
Но возможно… Она готова была схватиться за соломинку. Даже когда ей предстояло расстаться с жизнью, она не испытывала такого тоскливого, щемящего чувства, как теперь, когда она лишалась иллюзий, той мечты о прекрасном герое, которая согревала ей душу, давала силы жить… Может быть, он поклянется, что никому не причинил вреда, кроме злейших своих врагов. Что он благороден и честен, как ее вымышленный герой. Что не способен на ложь и коварство, ему чужд холодный расчет и погоня за наживой…
– Но вы ведь не убивали невинных? – едва слышно спросила она.
– Приходилось. Если они стояли у меня на пути.
И одной этой фразой он уничтожил все ее надежды, все ее последние упования.
О, как прав был Дуглас! Она неисправимая мечтательница. На свете не существует людей, подобных выдуманному ею герою, о котором она грезила, чтобы хоть ненадолго отрешиться от беспросветного однообразия реальности.
И вот теперь ее мечта погибла безвозвратно. И Серенити ощутила такую боль, словно у нее из груди вырвали сердце.
– Боже мой, вы чудовище! – воскликнула она, пытаясь оттолкнуть его, но он проворно взял ее за руки и с силой их сжал.
– Нет. – Глаза его потемнели. Выражение их стало непередаваемо печальным, так что в душе у Серенити помимо ее воли шевельнулась жалость. – Я всего лишь человек, продавший душу за возможность мщения.