Страница 3 из 10
В свои двадцать три года я уже жестоко разочарован во всем земном; я познал, как ничтожен мир и я сам, ибо не видел в жизни ничего, кроме печали, а в сердце человеческом — ничего, кроме горечи. Придя в этот мир, мы взираем на все, что окружает нас, еще невинными глазами; сердце наше полно беспредельной любви, и мы готовы жадно заключить в свои объятия все живое. В нас столько силы, что нам кажется, будто мы способны вдохнуть жизнь в целый мир, а не замечаем того, что сами мы — увы! — живем в мире мертвецов, безрассудно тратя быстротекущие дни и расточая всем любовь свою. Но вот мы начинаем наблюдать, постигать, судить. Постепенно воображение наше тускнеет, мечты увядают, круг наших помыслов становится все уже, смыкается все теснее. И наступает час, когда пред нами, подобно факелу, освещающему могилы, уже брезжит печальный опыт жизни, и мы убеждаемся, что мы бессильны. И человек видит вокруг себя одни лишь глухие, неверные души — друзья забывают, любовь обманывает, общество изгоняет; он чувствует, как непрочны нити, связывавшие его с ними, и они рвутся, эти нити, и счастлив тот, кто сам делает первый шаг, разрывая прежние связи. Пережив все это, я уже не вижу вокруг себя никого, кроме эгоистов, иссушивших свое сердце, да энтузиастов, истощающих его в несбыточных мечтах.
Непрерывно кружимся мы в бесконечном водовороте забот и страданий, а едва лишь наступит час, когда мы можем наконец отдохнуть от всех треволнений, едва лишь иллюзии наши сменятся трезвым опытом жизни, как приходит смерть — всем знакомая и для всех нежданная, и, сжимая нас в неумолимых объятиях, успокаивает в безмолвии могилы…
6 сентября
Еще одно горестное воспоминание! Нынче вечером, бродя по берегу реки, я внезапно оказался возле того полуразрушенного бастиона, где у подножия стены мы не раз, бывало, отдыхали после наших прогулок в те чудесные летние вечера… Зеленый ковер мха, на котором мы тогда часто сиживали, все так же прохладен и свеж, а страшная каменная стена, нависавшая над нами, все еще не обрушилась. Мне порою приходило в голову, что когда-нибудь мы можем оказаться погребенными под ней, — а она стоит по-прежнему, пережив и вечную любовь, в которой клялась мне Элали, и вечное блаженство, в которое я верил… Вот с этого места незадолго до нашей разлуки я следил взглядом за бегущей волной, переносясь мыслью в те далекие моря, куда мне предстояло вскоре последовать за ней; вот здесь, пронзенный внезапно душевной болью при мысли о безвозвратной, быть может, разлуке, я припал к руке Элали, обливая ее слезами. А она, не менее взволнованная, старалась отвлечь меня от этих тягостных дум и запела одну из тех баллад, которые не раз уже радовали меня во время наших прогулок. Это была… Да разве могу я это забыть? Каждый звук ее голоса еще и сейчас звучит в моем сердце:
Полэн и Клэр друг к другу нежной Любви полны И юным чувством безмятежно Упоены. Они мечтают о свершенье Надежд младых, — Ах, скоро ль день соединенья Наступит их? Кто разорвет сей неизменный Союз сердец? Но вот зовет к себе Полэна Его отец: — Ты едешь завтра. Речь о службе Пора вести, А юной Клэр и детской дружбе Скажи: «Прости!» Спешит Полэн к подруге милой: — О, как нам быть? Сколь горестно душе унылой В разлуке жить! Отец велел — с ним еду вместе, Но я клянусь: К тебе, возлюбленной невесте, Я возвращусь! А коль начнет тебя в супруги Другой просить, Ответишь ты: «О верном друге Могу ль забыть? Настанет день, и скажет милый: — Я здесь, проснись! Конец пришел поре постылой: Клэр, улыбнись!» Да не утратит клятва силы И в смертный час. И коль сойдет под сень могилы Один из нас, Пусть он, покинув брег тоскливый Страны иной, Являться станет молчаливо Душе родной. И он уехал; но не вечен Любовный пыл!.. Полэн так молод, так беспечен В ту пору был. Клэр далеко!.. А глазки Розы Волнуют кровь… Забыл Полэн обеты, слезы, Забыл любовь. О том прослышав, дева другу Велит сказать: — Ты клятву дал свою подругу Не забывать. Теперь другую любишь, знаю! Как боль снести? Тебя прощаю, умирая, И ты прости!.. Сражен Полэн: в тоске, в смятенье Он слезы льет. Но Роза радость утешенья Ему несет: — Ах, полно, кто ж цены не знает Таким словам? Ведь от любви не умирают — Ты знаешь сам! Миг счастья краток, и желанья Пройдут, как сон, — Неужто на одно страданье Ты обречен? Сегодня — вечер маскарада, Знай наперед: Коли придешь — любви награда Тебя там ждет. И он спешит на зов заветный, Забыв обет. В толпе гостей он бродит тщетно — Все Розы нет… Ее он ищет… Нетерпенья Душа полна. Но вот… о дивное мгновенье! — Да, то она. Хоть маска плотно прикрывает Ее лицо, Но на руке ее сверкает Его кольцо… — О Роза! Жду твоей я ласки — Что ж медлишь ты? Дай, дай увидеть мне без маски Твои черты!.. Срывает маску дерзновенно — О, страшный вид! Пред ним бледна, окровавленна, Тень Клэр стоит. Ее рука кинжал сжимает, Уста молчат, И рана на груди зияет… Блуждает взгляд. Покорна страшному призванью, Пришла она, И чудится ему стенанье: «Тебе верна…» Взошла заря и озарила И лес и луг. Тень на Полэна обратила Взор, полный мук.. Тогда на землю он, сраженный, Пал недвижим И тут же умер, непрощенный, Тоской томим. И с каждым, кто предаст забвенью Любви обет, Да будет так — ему прощенья Вовеки нет!