Королева-беглянка

Мария отложила птичье перо и, прежде чем сложить письмо, задумалась. Еще день, еще письмо, и ничего. Осталось так мало времени. Когда же они начнут осуществлять ее план?

Он должен сработать. Ее собственная грусть — ничто перед тем, что ожидает несчастного короля после заключения этого проклятого брака. Шотландия покорится власти и силе императора Карла. Сейчас их последний и единственный шанс.

Мария встречалась с Элизабет каждый день и знала от нее, что ее письмо благополучно попало в руки Джеймса. Охрана, поставленная Ангусом вокруг дворца в Фолклэнде, привыкла к переписке молодого короля с внешним миром. Услышав об этом, Мария вздохнула с облегчением. Она отчаянно надеялась, что они ничего не заподозрят в том, что во дворец регулярно поступают от нее послания.

Мария подержала воск над лампой и, сняв висящее на шее на цепи кольцо, запечатала им письмо.

— Зайди, — приказала она. Дверь в комнату приоткрылась.

Королева взглянула на другое письмо на краю стола. Она почти закончила его. Она писала и без конца переписывала… письмо к Джону. Вряд ли она найдет в себе мужество когда-либо отправить его. А даже если он его и получит, прочтет ли?

Закутавшись поплотней в шаль и взяв запечатанное письмо, она повернулась к слуге.

— Пожалуйста, поблагодарите от моего имени гонцов. — Она вдруг остановилась, понимая, что в комнату вошел кто-то другой. Лицо вошедшего скрывал капюшон плаща.

Сердце командующего отчаянно забилось, когда он увидел ее. Он хотел ненавидеть Марию, помнить лишь ее коварство, предательство. Но, увидев ее, такую одинокую и хрупкую, почувствовал вопреки всему желание защитить ее.

После того, как эта женщина, обманув, покинула его, она стала в его глазах королевой тьмы, искусной интриганкой, злом. Но сейчас, в нескольких шагах от него — белая вуаль покрывала ее дивные волосы, простое голубое платье скрывало ее чудную фигуру, — она опять показалась ему символом чистоты.

Джон опустил взор, не решаясь более смотреть на нее. «Она будет твоей королевой», — напомнил он себе. Его задача попытаться спасти короля. Он уже однажды пожертвовал ей свое сердце. Еще раз утонув в ее изумрудных глазах, он сердцем не рискнет.

— Да, Ваше Величество, — сказал он низким хриплым голосом, стараясь, чтобы она его не узнала, и протянул за письмом руку.

Мария сделала по направлению к нему один неуверенный шаг, и сердце чуть не выпрыгнуло у нее из груди. Эти руки, большие, мозолистые. «Руки моряка», — говорил он про них. Тело ее затрепетало. Эти грубые пальцы нежно гладили и ласкали ее тело. Она подняла глаза на его лицо, скрытое капюшоном. Ее грудь пронзила острая боль, вытеснив все эмоции, кроме страха.

— Почему? Почему именно ты? — прошептала она. — Ведь дворец полон солдат, а несколько человек пытаются сделать то, что не удалось многотысячной армии. Почему они не могли послать кого-то еще?

Проклиная себя в душе, Джон шагнул к двери. Конечно, за письмом следовало прийти другому, но его подвело присущее упрямство. Он хотел еще раз взглянуть ей в лицо. Он хотел напомнить себе. Но он не ждал, что на него опять произведет такое впечатление ее невинная красота. И как он глуп, понадеявшись, что его не узнают.

— Пожалуйста, Джон. Умоляю тебя, пусть присылают кого-нибудь другого, — она была в панике.

Ее испуг оскорбил его. Сверкнув глазами, он вошел в комнату.

— Я могу заверить Ваше Величество, что в моем приезде — лишь исполнение долга по отношению к королю. — Он старался избежать ее увлажнившегося взгляда. — Я глубоко похоронил происшедшее между нами. Поэтому не беспокойтесь: я не выдам ваш секрет.

Ее голос задрожал от возмущения:

— Ты думаешь, что я опасаюсь лишь за свою безопасность?

— А что же еще может чувствовать змея или… блудница?

— Блудница? — с трудом повторила она.

— Мои извинения, Ваше Величество, — холодно ответил Джон сквозь сжатые зубы. — Я употребил это слово, чтобы дать понять, что мне ясно, сколь низко котировалось мое ложе по сравнению с теми, к которым вы привыкли. Но это дурное слово. Может, лучше «девка» или совсем красиво — «куртизанка»! Вам наверняка знакомы эти термины! В Шотландии мы говорим так. А в Венгрии, Ваше Величество? Как говорят в этих случаях в Венгрии?

Глядя в его гневные синие глаза, Мария почувствовала, что внутри ее все умирает. У нее вырвались рыдания, которые, казалось, задушат ее.

— У меня… у меня… никогда не было возлюбленных. До тех пор, пока в моей жизни… не появился ты. И ты… ты был единственным. — Она глотнула воздуха. — Называй меня обманщицей… лгуньей… трусихой, но только не тем, кем я не была…

Джон отвернулся. Ему нужно уходить. Закрыть глаза и уши. Она околдовала его. Глядя в пол, он протянул руку.

— Письмо, Ваше Величество. Оно ведь готово.

Мария сделала шаг назад, прижимая письмо к груди.

— Выслушай меня, умоляю. Может быть, мы видимся в последний раз.

— Нам больше не о чем говорить. — Джон все еще протягивал руку. «Хочет очистить совесть, — думал он. — Черт бы ее побрал». В нем боль не утихала ни днем, ни ночью. Пусть она тоже помучается. — Я не хочу никаких объяснений. Письмо!

Не обращая внимания на его слова, Мария повернулась к столу, за которым она писала ему. Его брови гневно сдвинулись, когда она вложила листы в его руку.

Он взглянул на строчки. Письмо адресовалось ему.

— Джон, я хочу сказать тебе о любви… Я не надеюсь вернуть твою любовь или хотя бы уважение, но я должна рассказать тебе всю правду.

Прочитав первые строки, Джон скомкал письмо в руке.

— Ты никогда не говорила правды.

— Я убегала от тебя, когда ты нашел меня в море, — спокойно сказала она. — Как я могла сказать тебе правду, когда спасалась от императорского приказа, пытаясь сбежать именно от тех, кто подобрал меня в море.

— Ты направлялась к своей матери.

— Это всего лишь версия, придуманная Карлом во избежание лишних вопросов. Для того, чтобы спасти честь семьи и выровнять дорогу к этой свадьбе.

— Вполне, кстати, удобная, чтобы скрыть правду. Ты дала ему прекрасный повод отточить его мастерство лгуна и обманщика.

— Убей меня, если хочешь, — прошептала Мария. — Но сначала выслушай.

— Меня ждут внизу, — сказал Джон.

— Думаю, они подождут, — ответила она. — Ты помнишь, как нерешительны и смущены мы были, когда нас подняли на борт судна? Если Карл сказал бы правду, какой был бы смысл скрывать, кто мы такие?

— Может, защитить любовника, к которому ты бежала? — Джон тяжело прислонился к дверному косяку. Он не знал, сколько минут еще может выдержать эту пытку. — Представляю, сколь ужасным было разочарование.

Она проглотила комок в горле. «Лучше уж слышать его оскорбления, — подумала Мария, — чем позволить ему уйти».

— Да, разочарование было ужасным, но не потому, что меня где-то ждал любовник. А потому, что опять у меня отбирали свободу, волю, возможность решать и дышать самой. — Ее руки, держащие письмо к королю, дрожали. — Тебе не понять, что значит быть всю жизнь запертой в клетке — никогда не взлететь, а только лишь видеть небо.

Джон отвернулся, когда она обратила к нему свои нефритовые глаза.

— Джон, за меня решили мою жизнь еще до моего рождения. Когда мне исполнилось три года, я была обещана двухлетнему мальчику. Знаешь ли ты, что такое жить сиротой, что такое жить, когда каждый твой день продиктован параграфом?

— Это цена за королевскую кровь.

— Да, цена, — грустно прошептала она. — Но я надеялась, что уже заплатила ее. Я вышла замуж за Луиса, когда мне было семнадцать, а он был шестнадцатилетним подростком.

Джон видел, как на лице ее появилась горькая улыбка, как узкая рука смахнула слезу.

— Ты первый, кто открыл мне блаженство любви, Джон, — сказала она печально. — Мой муж овладел мной. По долгу службы он пришел ко мне в постель. Я думаю, он считал это — как ты сказал — ценой за королевскую кровь. Я ничего, кроме боли, в эту брачную ночь не испытала. Он тоже. Несколько минут, проведенных в моей постели, стали для него одним из ритуалов, которые мы оба должны были исполнять. Думаю, он хотел наследника, но я не могла ему его дать.