Страница 14 из 18
Влияние Эда Торпа в финансовых кругах росло как на дрожжах. В MIT появилась команда специалистов по подсчету карт в блэкджек. Впоследствии эта компания вдохновит Бена Мезрича на создание бестселлера «Удар по казино». Одним из первых участников команды был юный математический гений по имени Блэр Халл, который прочел «Обыграй дилера» в начале 1970-х. К концу десятилетия он выиграл 25 000 долларов и смог резво начать карьеру трейдера на чикагских опционных торгах, предварительно прочтя и «Обыграй рынок». В 1985 году он основал компанию Hull Trading, использовавшую количественные модели и компьютеры для оценки опционов с рекордной скоростью. Впоследствии она стала одной из самых продвинутых трейдинговых компаний в мире — квантовой Меккой, которая изменила мир опционов. В 1999 году банк Goldman Sachs купил Hull за 531 миллион долларов и позже превратил в жемчужину высокочастотного автоматического трейдинга на Уолл-стрит.
А у Торпа и Рейгана тем временем дела шли отлично. Фонд демонстрировал солидные прибыли в 1986 году и в начале 1987 года был на гребне успеха благодаря удачам BOSS. А потом курс акций начал колебаться. К началу октября рынок затрещал по швам. И началось мощнейшее землетрясение. В эпицентре катастрофы оказались кванты и формула оценки опционов Блэка — Шоулза.
Глава 4
Улыбка волатильности
Было около полуночи[33] 19 октября 1987 года. Лео Меламед сидел в своем офисе на 20-м этаже в здании Чикагской товарной биржи. Он взял трубку телефона липкой от пота рукой и набрал номер Алана Гринспена. Гринспен, недавно назначенный председателем Федерального резерва, был в Далласе, в фешенебельном отеле Adolphus. На следующий день он собирался выступить с речью на собрании Ассоциации американских банкиров. Это должно было стать его первым серьезным выступлением в должности председателя Центрального банка.
Но выступление так и не состоялось. Индекс Доу-Джонса рухнул, потеряв 23% за один день. На других биржах, включая Merc, царил хаос. Многие из рыночных игроков обанкротились и не могли расплатиться по счетам. Гринспену уже позвонили главы почти всех крупных банков и бирж страны. Он хотел только быть уверенным, что во вторник утром рынки откроются и заработают. Гринспен желал знать, справится ли Merc. Меламед, президент биржи, не был в этом уверен. Merc стала трейдинговым хабом для нового финансового продукта — фьючерсных контрактов, привязанных к индексу S&P 500. В конце операционного дня трейдеры, потерявшие на каких-либо контрактах, переводят деньги в расчетную палату Merc, который, в свою очередь, внесет средства на счета победителей. Обычно каждый день из рук в руки переходило около 120 миллионов долларов. Но в тот понедельник покупатели фьючерсов S&P задолжали продавцам 2–3 миллиарда. И некоторые из них не могли расплатиться. Если Merc не сможет открыть свои двери, паника усилится. Тогда вся система может рухнуть.
В ту ночь Меламед лихорадочно звонил в финансовые учреждения по всей стране в надежде покрыть задолженности. К утру были проведены 2,1 миллиарда, но остался клиент, который все еще был должен 400 миллионов долларов Continental Illinois, финансовому агенту Merc.
Меламед не был уверен, что Merc справится. Около 7 утра он решил позвонить Уилме Смелсер, CFO[34] Continental, которая отвечала за счет банка в Merc. Если она не поможет, то придется звонить Гринспену… с весьма неутешительными новостями.
Смелсер не была уверена, что сможет закрыть глаза на недостающие 400 миллионов. Дело пахло керосином.
— Уилма, я уверен, клиент того стоит, — взмолился Меламед. — Ты же не позволишь Мerc пойти под откос из-за какой-то пары миллионов долларов?
— Лео, у меня связаны руки.
— Пожалуйста, послушай меня, Уилма. Тебе придется обеспечить баланс, потому что в противном случае я буду вынужден позвонить Алану Гринспену и мы устроим новую депрессию.
На несколько секунд на том конце провода повисла напряженная тишина. Потом Смелсер сказала: «Минутку, Лео. Только что пришел Том Теобальд». Теобальд был председателем правления Continental.
Прошло несколько минут, и в трубке снова раздался голос Смелсер. «Лео, мы согласны. Том дал добро. Ты получишь свои деньги».
На часах было 7:17, до открытия валютных торгов на бирже Merc оставалось 3 минуты. Мир не имел ни малейшего представления о том, как близок был крах финансовой системы.
Истокикатастрофического Черного понедельника 19 октября 1987 года можно проследить, если вернуться к бессонной ночи одного неуемного профессора-финансиста десятью годами ранее. Ее результатом стало чудо финансовой инженерной мысли под названием «страхование портфеля». Эта основанная на формуле Блэка — Шоулза практика спутает все внутренние механизмы рынка ценных бумаг и подготовит почву для одного из самых мощных и стремительных обрушений рынка в истории человечества.
Поздним вечером 11 сентября 1976 года[35] Хэйн Лиленд, 35-летний профессор Калифорнийского университета в Беркли, никак не мог уснуть. На днях он вернулся из поездки во Францию. Из-за снижения курса доллара она обошлась ему слишком дорого. Царила стагфляция — уродливый гибрид высокой инфляции и слабого экономического роста. Экономика и рынок ценных бумаг рушились. Калифорнийский губернатор Рональд Рейган грозился урезать зарплаты в сфере высшего образования, и Лиленд опасался, что безоблачной жизни поколения его родителей пришел конец.
Размышляя об унылой действительности, Лиленд вспомнил разговор со своим братом Джоном, работавшим в Сан-Франциско в одной инвестиционной компании. В 1973 году акции резко упали, а пенсионные фонды массово вышли из игры, решив не рисковать и упуская прибыль, которую можно было бы получить на последующем скачке. «Вот если бы можно было застраховаться, — сказал Джон, — то удалось бы снова привлечь эти фонды на рынок».
Лиленд знал о формуле Блэка — Шоулза и понимал, что опционы во многом схожи со страховкой. Опцион пут, который становится прибыльным, когда акции падают в цене, — что-то вроде страхового полиса для акций. Он основательно продумал все шаг за шагом. «Предположим, у меня есть акции IBM по 50 долларов и я боюсь, что они начнут терять в цене. Я могу купить за 3 доллара опцион пут, который окупит себя, если акции IBM упадут до 45 долларов (опцион позволит мне продать их по 50 долларов). Таким образом я за 3 доллара эффективно страхую себя от падения».
Лиленд понял, что брат описывал опцион пут на целый портфель ценных бумаг. Он немедленно уселся за стол и судорожно принялся записывать все возможные следствия этого открытия. Если риск падения целого портфеля акций может быть измерен, а страховка способна его покрыть, то риск станет контролируемым и управляемым, даже если не удастся его полностью свести на нет. Так появилось страхование портфеля акций. Теперь нервные профессора могли спать спокойно.
За следующие несколько лет Лиленд и его команда финансовых инженеров, в которую входили Марк Рубинштейн и Джон О’Брайен, создали продукт, который обеспечивал страховку для крупных портфелей акций, опираясь на формулу Блэка — Шоулза. В 1981 году они создали компанию Leland O’Brien Rubinstein Associates, которая впоследствии прославилась под аббревиатурой LOR. К 1984 году бизнес процветал. Страховка стала еще популярнее после того, как Чикагская товарная биржа в апреле 1982 года стала торговать фьючерсами, привязанными к индексу S&P 500. Маги-финансисты LOR увеличивали свои продажи, играя на понижение фьючерсов индекса S&P. Если акции падали, можно было быстро продать больше фьючерсных контрактов. Так мило и легко! И невероятно прибыльно.
К осени 1987 года страховые полисы компании защищали более 50 миллиардов долларов активов, принадлежащих различным организациям (в основном пенсионным фондам). Добавьте сюда все те компании, которые начали подражать LOR, и получите в общей сложности около 100 миллиардов долларов, сделанных на портфельной страховке.