Самоубийство

— Это тот самый Иллмэн?

— Да. Вы его знаете?

— Лично не знаком. Но кое-что читал о нем в газетах. Он настоящий Казанова, не так ли?

— Эдвард ужасный человек. И зачем только Этель вышла за него замуж... Конечно, ей хотелось на кого-то опереться, иметь возможность послать меня учиться в колледж и все такое. Но я с удовольствием пошла бы работать, если бы могла предотвратить этот брак. Я понимала, каким он будет мужем. У него хватило нахальства ухаживать за мной прямо на свадьбе, — она с возмущением скривила рот.

— А сейчас вы полагаете, что он каким-то образом замешан в исчезновении вашей сестры?

— Или это, или она убежала с... Нет, я уверена, что виноват Эдвард. Вчера по телефону он разговаривал со мной таким сладким голосом, как кот, только что проглотивший канарейку. Поверьте мне, этот человек способен на все. Если с Этель что-то случилось, я знаю, кто виновен в этом.

— Возможно, с ней ничего не случилось. Она просто могла ненадолго уехать.

— Вы не знаете Этель. Мы постоянно с ней перезванивались, и она регулярно посылала мне деньги. Она никогда не уехала бы, оставив меня совершенно без денег. Я держалась сколько могла, надеясь, что она свяжется со мной. Когда у меня осталось меньше двадцати долларов, я решила ехать домой.

— В дом Этель в западном Голливуде?

— Да. Это единственный дом, который у меня остался с тех пор, как умер папа. Этель — моя семья. Я не могу ее потерять. — На глазах у нее появились слезы.

— У вас есть деньги на такси?

Она смутилась и отрицательно покачала головой.

— Я довезу вас. Мой дом недалеко от вашего, а машина стоит в гараже на вокзале.

— Вы так добры ко мне. — Она протянула через стол свою руку и положила ее на мою. — Извините меня за то, что я так глупо вела себя, когда сказала, что Эдвард нанял вас.

Я ответил ей, что все в порядке.

Вечерело. Заходящее солнце вспыхивало в окнах домов на холмах.

Клер забилась в угол машины и сидела там как на иголках. Она не разговаривала со мной. Только показывала, как проехать к дому сестры.

Дом с плоской крышей стоял высоко на холме. Построен, вероятно, недавно, так как стены из красного дерева и стекла еще не успели приобрести налета — патины времени. Я остановил машину на лужайке возле дома и вышел. Гараж на два автомобиля под домом был пуст. Окна, выходящие в сторону долины, плотно закрыты шторами.

Я постучал. Никакого ответа. Тогда я попытался открыть дверь. Она оказалась запертой. Задняя дверь тоже заперта.

Я повернулся к Клер. Она обеими руками держала свою дорожную сумку, лицо ее выглядело расстроенным. И я подумал, что прием, оказанный ей в этом ее единственном родном доме, был довольно холодным.

— Никого нет дома.

— Этого я и боялась. Что же мне теперь делать?

— Вы живете в этом доме вместе с вашей сестрой?

— Да, когда приезжаю на каникулы.

— А дом принадлежит ей?

— Да, после развода.

— Значит, вы имеете право разрешить мне выбить дверь.

— Хорошо. Но, пожалуйста, постарайтесь ничего не ломать, если возможно. Этель очень любит этот дом.

Задняя дверь была закрыта на английский замок. Я достал из бумажника кусочек квадратного пластика и довольно легко открыл дверь.

— Вы действуете, как хороший грабитель, — попыталась она пошутить.

Я ничего не ответил и вошел в дом. Кухня блестела чистотой, но воздух был довольно спертый. Чувствовалось, что комната не проветривалась. Хлеб в хлебнице засох. Холодильник давно не оттаивали. В нем лежала заветрившаяся ветчина и полупустая бутылка скисшего молока.

— Ее не было дома довольно долго, — сказал я. — По меньшей мере неделю. Давайте проверим ее вещи.

— Зачем?

— Она должна была взять с собой какие-то вещи, если собиралась надолго уехать.

Клер провела меня через гостиную, просто и дорого обставленную, в спальню. Огромная квадратная кровать аккуратно застелена и покрыта розовым шелковым покрывалом. Клер старалась не смотреть на кровать, как если бы присутствие мужчины в спальне вызывало у нее чувство вины. Пока она смотрела, какая одежда висит в стенном шкафу, я решил проверить предметы на туалетном столике и в комоде.

Косметические принадлежности отсутствовали. Но в верхнем ящике туалетного стола, среди чулок, я обнаружил сберегательную книжку, выданную отделением Южно-калифорнийского банка в Лас-Вегасе. 14 марта этого года на счету Этель Иллмэн находилось 30 тысяч долларов. 17 марта она сняла 5 тысяч, 20 марта — 6 тысяч, а 22 марта забрала деньги в сумме 18 тысяч 955 долларов. На ее счету, после снятия расходов за услуги, осталось всего 3 доллара 65 центов.

Клер между тем сказала из стенного шкафа приглушенным голосом:

— Здесь нет многих вещей. Нет норковой накидки, хороших костюмов и туфель. Не видно ее красивых летних платьев.

— Значит, она, наверное, уехала отдыхать. — Я старался говорить уверенно. Женщина, путешествующая с 30 тысячами долларов наличными, сильно рискует. Но я решил не волновать Клер и положил сберегательную книжку себе в карман.

— Не сказав ничего мне? Этель не могла так поступить. — Девушка вышла из стенного шкафа и отбросила свои прекрасные светлые волосы со лба. — Вы не можете себе представить, как мы были близки с ней. Мы были ближе, чем обычно бывают сестры. С тех пор, как умер папа...

— Она водит машину?

— Конечно. У нее «бьюик»-кабриолет прошлогоднего выпуска. Ярко-голубой.

— Я думаю, стоит обратиться в полицию.

— Нет, Этель была бы против этого. Она очень гордый и в то же время стеснительный человек. Я знаю, что сделаю. — И она посмотрела на меня своим непостижимым взглядом, где таились одновременно наивный вопрос и холодный расчет.

— Вы хотите втянуть меня в это дело?

— Вот именно. — Ее глаза в полумраке комнаты напоминали крупные бархатистые анютины глазки, фиолетовые или почти черные. — Вы — детектив и, по-видимому, хороший. И вы мужчина. Вы сможете поговорить с Эдвардом, заставить его ответить на все вопросы. Надо мной он просто смеется. Конечно, я не смогу заплатить вам вперед...

— Забудьте про деньги. Но почему вы так уверены, что Иллмэн замешан в этом?

— Просто знаю, что это так. Он угрожал ей у адвоката, когда они делили имущество. Она сама говорила мне об этом. Эдвард сказал, что он все равно возьмет у нее эти деньги обратно, даже если ему придется вывернуть ее наизнанку. И он не шутил. Он избивал ее, и не раз.

— А о какой сумме они договорились?

— Тридцать тысяч долларов, дом и машина. Она могла бы получить гораздо больше, если бы осталась в Калифорнии и подала на него в суд. Но ей очень хотелось избавиться от него. Поэтому она не стала с ним спорить и развелась с ним в штате Невада, где все это можно сделать значительно легче. И даже тогда он не был удовлетворен.

Она обвела глазами опустевшую спальню, пытаясь не плакать. Ее лицо было таким бледным, что, казалось, оно светится в темноте. Она вскрикнула, упала на кровать ничком и зарыдала. Я сказал ее вздрагивающей спине:

— Вы победили. Где я могу найти его?

Он жил в мотеле, состоявшем из отдельных коттеджей, в пригороде Бел-Эр. Территория мотеля была окружена забором, но ворота широко открыты, и я въехал на территорию. Несколько пар гуляли по дорожкам, усыпанным гравием, между коттеджами, прятавшимися в тени пальм. Они, видимо, пытались несколько отрезветь после принятых коктейлей или же нагулять аппетит перед обедом. Женщины, в основном блондинки, были дорого одеты. Их партнеры все были значительно старше, за исключением одного, совсем юного, гораздо моложе своей дамы. Они не обратили на меня никакого внимания.

Я прошел мимо овального бассейна для плавания и нашел коттедж Эдварда Иллмэна, номер двенадцать. Свет струился из открытых стеклянных дверей, выходивших на уложенную плитками террасу. В шезлонге, поблескивавшем на свету хромом, полулежала молодая женщина в черном вечернем платье. Плечи ее были обнажены, руки свободно свисали вниз. Она напоминала дорогую французскую куклу, которую кто-то нечаянно бросил на стул. Лицо ее было ухоженным и аккуратно накрашенным, но совершенно невыразительным. Настоящее лицо куклы. Однако, услышав мои шаги, она быстро раскрыла глаза.