Страница 10 из 29
– Похоже, Татьяна, этот петух принял тебя за местную курицу, – смеясь, сказала одна из женщин.
– Сама ты мокрая курица, – урезонила я ее.
– Вы на петуха не обращайте внимания, – вмешался в разговор Иван Степанович, – это местный колхозный пьяница. – Все повернули головы в сторону рассказчика. – Дело в том, – продолжил свой рассказ парторг, – что сюда приезжают на работы люди из многих организаций с весны до поздней осени. Трудящиеся в обеденный перерыв порой выпивают по стаканчику-другому. Так вот, этому петуху они обмакивают хлеб в водку и приглашают попробовать. Тот не отказывается. Таким образом, люди и сами не заметили, как приучили хозяина куриного гарема к спиртному.
Все громко засмеялись, а Роза Николаевна добавила:
– Теперь у этого петуха две дороги: или в наркологический диспансер, или в суп. Насколько я понимаю, от пьяного петуха, как и от пьяного мужика толку никакого, а если и появится потомство, то хилое и больное.
Оставив петуха крутиться возле копны сена, наш коллектив устремился за своими бригадирами на капустные грядки. Роза Николаевна расставила своих работников справа от себя, а Иван Степанович – слева. Мы молча приступили к работе.
Мне достался рядок справой стороны от Розы Николаевны, – продолжала свой рассказ Татьяна. – Слева полола капусту юрисконсульт, небольшого роста девушка с черными, коротко остриженными волосами. Рядом с ней трудился механик управления сорокалетний холостой парень.
– Сегодня будет жаркий день, – со знанием дела проговорила Роза Николаевна, подвязывая поясницу платком и прищуром глядя на солнце.
Пололи молча. Одни сразу вырвались вперед, другие заметно отстали. Профсоюзный лидер среди передовиков не значилась.
– Надо же, – проговорила она, вытирая со лба пот, – многие уже половину пропололи, а мы с тобой Татьяна заметно отстали. Наверно, у них рядки не такие сорные, как у нас с тобой.
Ничего не оставалось, как ускорить темп, чтобы догнать ушедших вперед. Было уже два часа дня, когда мы допололи свои рядки, – продолжала свой рассказ Татьяна Семеновна. – Когда мы обернулись, чтобы оценить свою работу, то увидели, что два рядка совершенно не прополотые. Роза Николаевна заволновалась и поспешила к Ивану Степановичу.
– Я давно заметил, что наши юрист и механик ушли к копне сена. Подумал, может, перчатки забыли или воды попить захотелось. – Он тревожным взглядом посмотрел на Розу Николаевну. – Вот что, ставь всех свободных людей на эти два рядка, а я пойду разберусь с этими лодырями.
Он положил на плечо тяпку и пошел к копне сена. Не доходя нескольких шагов, парторг увидел блестящую на солнце голую спину мужчины. «Вот негодяй, – подумал Иван Степанович, – бросил работу и загорает». Когда же он подошел совсем близко, то понял, что парочка занимается любовью. Парторг задумался: как бы поделикатнее прекратить это безобразие, происходящее на глазах пьяного петуха, который стоял рядом и с любопытством наблюдал за происходящим.
Ничего умного в голову Ивана Степановича не приходило. Тогда он отошел к дороге и тяпкой срубил длинную ветку с куста шиповника. Вернувшись к копне, он со всей силы огрел по голым ягодицам страстного любовника. Механик взвыл от боли, подскочил со своей партнерши и, схватив одежду, бросился в кусты. Юрист, которую звали Таисия, лежала на спине с раздвинутыми ногами и высоко задранной юбкой. И ей досталось пару хлестких ударов колючей хворостиной.
– Ты что это себе позволяешь, стриженая курва? – закричал на нее парторг. – Ты зачем позоришь коллектив?
Женщина даже не шелохнулась. Она какое-то время продолжала лежать в той же позе и нагло смотрела на Ивана Степановича. Затем медленно поднялась и с задранной юбкой подошла к мужчине.
– Ты чего это, старый козел, раскричался, да еще и руки распускаешь. Завидно стало, да? А может, тебе тоже хочется? Так пойдем, сделаю исключение для ветерана.
Только теперь парторг заметил, что девица была сильно пьяной.
– Вот что, сучка паршивая, – плюнул на землю парторг, – чтобы я тебя и твоего хахаля здесь больше не видел. И к автобусу чтобы даже близко не подходили, шпарьте домой пешком.
Тем временем брошенные грядки были прополоты и работники стали собираться к копне сена. Механик куда-то исчез, а Таисия, как ни в чем не бывало, достала из сумки еду и, присев рядом с молоденькой девушкой, принялась обедать.
– Этот старый хрен все тело мне колючей хворостиной поцарапал, – пожаловалась она соседке. – Наверно, думает, что я ему прощу такое хулиганство. Пусть даже не надеется. Я дипломированный юрист и знаю, куда направить жалобу и как правильно ее написать.
Роза Николаевна хорошо слышала этот разговор. Она повернулась к сидевшим сотрудникам и сказала:
– Это же надо так опуститься в моральном смысле этого слова, чтобы на глазах своих товарищей заниматься любовью. Даже животные, когда спариваются, и те стараются уединиться.
– Заткнись, старая выскочка, здесь тебе не профсоюзное собрание, – огрызнулась Таисия. – А если еще станешь вякать, так я и на тебя жалобу напишу.
– Пиши хоть самому Соломону мудрому, я тебя не боюсь. – Роза Николаевна поднялась и подошла к развалившейся на сене обидчице. – Не забудь к письму приложить фотографию своей потрепанной лоханки.
– Ты поплатишься еще за такие оскорбления, – Таисия подскочила и попыталась схватить женщину за блузку. Попытка не увенчалась успехом. Тогда она нагнулась, схватила кружку и плеснула на нее горячий чай.
Наблюдавший за этой сценой Иван Степанович взял сумку с провиантом Таисии, крепко схватил ее за руку и, подталкивая в спину, повел к дороге.
– Давай, дорогуша, шпарь домой пешком, в автобус я тебя не пущу, не заработала.
Обозленная девица схватила ногтями парторга за лицо и расцарапала ему щеку.
– Тебе, стервятник, твои выходки даром не пройдут. Обещаю, ты скоро вылетишь с работы, как пробка из бутылки.
Как вскоре выяснилось, это были не пустые угрозы. В понедельник утром Таисия прямиком направилась в кабинет к директору. Нахально уселась перед столом, поддернув повыше и без того короткую юбку, сказала:
– Я пришла к вам с жалобой на секретаря партийной организации, – проговорила она томным голосом и еще выше подняла юбку.
– Ты, Таисия, юбку не задирай и голые коленки мне не показывай, – строго сказал директор, снимая очки. – О твоих проделках в совхозе мне уже известно, и ты получишь за это выговор. А если не сделаешь правильных выводов, то будешь уволена по статье.
– Это мы еще посмотрим, кто из нас первым покинет стены этого хлебного предприятия, – зло, сверкнув глазами и стукнув кулаком по столу, выкрикнула Таисия.
– Шагом марш из моего кабинета, – поднялся из-за стола директор. – И чтобы глаза мои тебя больше не видели.
– Садись в свое кресло, не долго тебе осталось в нем нежиться.
Директор вызвал секретаршу и отчитал ее за то, что пропустила сотрудницу без его разрешения.
– Ее разве удержишь, – с обидой сказала девушка. – Она так меня оттолкнула, что я чуть лицо о стену не разбила.
Немного успокоившись, директор вызвал начальника отдела кадров и председателя профсоюза и поручил им вместе подумать. Как избавиться от строптивой сотрудницы.
В это самое время разгневанная Таисия у себя в кабинете писала жалобу, адресуя ее сразу в несколько инстанций: в райком и обком партии, в обком профсоюзов, в ЦК КПСС и даже в Москву в министерство. Свои послания она отправила заказными письмами с уведомлением. Вернувшись с почты на работу, пошла, гулять по кабинетам, рассказывая сотрудникам, как скоро она расправится с зажравшейся троицей.
Вскоре из райкома партии в управление прибыл инструктор, чтобы разобраться в происшедшем. Переговорив с сотрудниками, он составил справку о том, что изложенные в письме факты не подтвердились. Двумя днями позже прибыла целая комиссия из обкома профсоюзов. На разбирательство ушла почти неделя. Но и на этот раз факты, изложенные в жалобе, не нашли своего подтверждения.