Страница 13 из 67
Сколько я так загорала, не знаю. Глаза, опережая сознание, распахнулись сами, едва моя левая рука, закинутая за борт плавсредства, ощутила близость воды. Наверное, таких широко открытых глаз у меня еще никогда не было, несмотря на то, что поводов в жизни хватало. Точно – не меньше автомобильных фар нашей «Нивы». Я поняла, что тону. Вместе с лодкой. Или она вместе со мной – не суть важно. Отчаянно сопротивлялась судьбе одна из кроссовок – она, покачиваясь, плавала в лодке, тогда как вторая камнем лежала на дне тонущего суденышка. Ноги автоматически слетели с ящика в воду.
Хорошо знающим меня людям известно – орать я не могу. От страха осмелюсь постучать зубами, но в основном цепенею. Хотя голова, спасибо ей, все-таки работает. Вот она-то и прикинула, что лодка меня дальше не повезет.
Это подтвердил и отчаянный крик какого-то мужика с берега нашего острова. Мало того, он еще и дико размахивал руками. Потом опрометью кинулся с холма куда-то вниз, к берегу.
Я попробовала осторожно подцепить рукой кроссовки. Одна, плавающая, сразу откликнулась на зов и устремилась ко мне. Со второй пришлось сложнее – она уже смирилась со своей судьбой. Не знаю, почему в этот момент все мои мысли были заняты именно обувью? Скорее всего, тут сыграла роль моя уверенность в том, что я умею плавать и в конце концов доберусь до берега. Вздохнув, я поднатужилась и ухватила вторую кроссовку, оказавшуюся невероятно тяжелой, как только вытащила ее из воды.
Мой рывок окончательно утвердил лодку в намерении покончить с собой. Она накренилась, зачерпнула бортом воды и пошла на дно, предложив мне составить ей компанию… Как бы не так! Мои детские годы прошли на Охотском море, а отец в свое время был начальником мореходной школы. Вот только вода оказалась жутко холодная – даже дыхание перехватило, но что делать, если я не «бегущая по волнам».
Совсем не элегантно бултыхаясь в воде, я ухитрилась связать кроссовки за шнурки, отметив, что они все-таки отличная пара. Мокрые джинсы упорно предлагали проведать лодку и на какое-то мгновение постарались разуверить меня в умении плавать. Отчаянно отплевываясь от воды, решительно отметила расстояние и направление заплыва до берега. И то и другое устроило – почти рядом. А если не брать во внимание «почти» – рукой подать.
Перевернувшись на спину, положила обувь на грудь и, работая ногами не хуже моторки «Петровна», поплыла к острову. По дороге до моего сознания дошло, что дно берега может быть илистым, и лучше утонуть, чем ступить на эту мерзопакость голыми ногами. Вот тут-то и посетила умная мысль – попытаться натянуть кроссовки. И только непонятные посторонние звуки отвлекли меня от виртуозного трюка, при исполнении которого могла бы нахлебаться чистой озерной воды до посинения. Я перевернулась, подхватив кроссовки. Отметила, что они, неблагодарные, собрались меня утопить, и попыталась выяснить причину раздражающего шлепанья.
Она была проста: в мою сторону плыл на лодке тот самый человек, который отвлекал меня с берега своими дикими криками и рукомаханиями.
– Держись за борт и постарайся подтянуться! Я тебя ухвачу, – решительно произнес он. – Только брось кроссовки.
– Д-д-дно ил-листое? – Холод давал себя знать, и я слегка заикалась.
– Гд-де? Зд-десь? – нервно спросил спасатель.
– Н-нет, – продолжая барабанную дробь зубами, ответила я и уцепилась рукой за весло. – У б-б-берега…
– Песчаное, – удивленно сказал бородатый мужик и тут же проорал: – Ты что, решила утопиться?! Залезай, говорю, в лодку, дура!
– Я н-не дура! – гордо ответила я, отпустила весло и почувствовала, что ухожу под воду: тянули за собой кроссовки вместе с джинсами.
– Я лучше знаю! Со стороны виднее! – хватая меня за футболку, прорычал спасатель. – Отпусти кроссовки!
Я окончательно разозлилась и схватилась за борт лодки, решив искупать хама. До берега недалеко. В крайнем случае пожертвую кроссовками и спасу этого придурка. Мой маневр оказался ошибочным. Так и не поняла, как очутилась в его лодке. В горячке попыталась прыгнуть назад, в воду, но мужичок пообещал «дать по башке веслом». Боюсь, что он имел в виду именно мою «башку». Утешало только то, что я все-таки не утопила кроссовки.
Спасатель, отчаянно ругаясь, поминал недобрыми словами таинственный остров, чью-то мать, еще мать какого-то Бусина и себя – кретина.
Поддерживать беседу я не могла – жутко тряслась от холода. Да и если бы могла – не стала. На фиг надо ругать всех его знакомых? Сидела на дне лодки в луже озерной воды, вцепившись в кроссовки, и, стуча зубами, тихо ненавидела эту бородатую морду, приставленную к клетчатой рубашке с порванным рукавом и линялым дырявым джинсам.
Сильным рывком подогнав лодку к берегу – так, что она носом въехала в песок, спасатель неожиданно сменил гнев на милость и сказал:
– Поднимайтесь вверх по склону, переоденетесь, а шмотки постараемся подсушить.
Можно было бы и не согласиться, но к тому моменту я замерзла окончательно, и сил возражать не осталось. Хотелось одного – оказаться в теплом доме в сухой одежде и с бокалом горячего чая. Можно просто кипятка. Забыв про возможную встречу со змеями, я, подскакивая, босиком понеслась по узкой тропке, намного обставив своего спасателя…
Сарай, к которому привела меня тропинка, никак не тянул на звание дома. Скорее, напоминал курятник, из которого второпях сбежали куры в поисках лучшего места для жилья. Я остановилась как вкопанная, неуверенно поглядывая на приближающегося мужика. Не обращая на меня никакого внимания, он пошел за угол курятника. Автоматически проследовала за ним: еще лучше! За курятником скрывалась большая туристическая палатка, в которой спасатель, по-видимому, и обитал. Через полминуты оттуда начали вылетать вещи, а в завершение шмоткопада вылез и сам хозяин с теплой курткой и полотенцем в руках:
– Быстро переоденьтесь и возвращайтесь. В термосе есть горячий чай.
Переодеваясь под прикрытием курятника, оказавшегося под замком, я несколько минут безуспешно пыталась попасть в рукава мужской рубашки – так меня трясло и колотило. Одновременно пыталась разобраться в вопросе – стоит ли считать, что меня спасли, если это спасение навязано силой? Да еще обозвали дурой? Откуда, скажите на милость, он мог это знать?
Раздражение заставило меня на короткое время перестать трястись, и я сумела одеться. Даже молнию на куртке застегнула до отказа. Накинув полотенце, как платок, на голову, решила, что не стоит сводить счеты со спасателем – как бы я в мокрой одежде и хлюпающих кроссовках вернулась в особняк? Ответ был ясен – только с воспалением легких.
Мой вид спасателю в основном понравился. Не удовлетворили его изысканный вкус только босые ноги, хотя ступни полностью прикрывались штанинами – ростом-то я была сантиметров на двадцать короче, подвертывать их не стала, ступала прямо по джинсам. Тем не менее меня одарили шерстяными носками и пригласили сесть на пенек.
– Меня зовут Дэн, или Денис, можете называть, как угодно, – буркнул спасатель, наливая мне водки в пластиковый стакан.
– Ир-рина. И я водку не пью, – в свою очередь пробурчала я. – У вас где-то термос завалялся…
– Я тоже не пью, – повысил голос Дэн и пропустил глоток. – Но в данный момент это лучшее лекарство.
Мне совсем не улыбалось сидеть вместе с пьяным мужиком. Но моя ответная реакция удивила меня несказанно. Тот самый случай, когда руки не дружат с головой. Я выхватила у спасателя стаканчик с водкой и сделала глоток, от которого мне стало хуже, чем в момент погружения в воду. Так передернуло от отвращения, что остатки выплеснулись на землю. Занюхивая полотенцем омерзительное воспоминание о своем неконтролируемом поступке, я пожалела всех алкоголиков мира и слегка всплакнула. Но не от души. Плакать не могу, слезы выступили непроизвольно.
Денис, скорчив рожу, от которой уголки губ брезгливо уехали вниз к подбородку, уставился на меня. Непонятно, то ли морщился от отвращения к спиртному напитку, то ли ко мне.