Самозванцы. Дилогия

– Прорыв блокады Петербурга, – пояснил Алексеев. – Забегая вперед, скажу, что Черчиллю было очень сложно выдворить советские войска за пределы подконтрольных британцам территорий, но в конце концов ему это удалось. Кстати, по окончании войны англичане заставили Финляндию отдать Петербургу Карельский перешеек, включая Выборг и Вуоксу, в качестве репараций за участие в блокаде. Так что карта Финляндии окончательно приобрела знакомые нам очертания.

– А погоны‑то Троцкий тоже ввел, – заметил Крапивин, разглядывая форму советских солдат.

– От перманентной революции устают и ее отцы, – усмехнулся Басов. – Я же говорю, он встал на путь Сталина. Все дальнейшее вполне предсказуемо.

Теперь собравшиеся увидели военно‑морской десант крымчан на побережье.

– Летом сорок третьего, когда советско‑германский фронт покатился на запад, Корсаков решился высадить десант в Турции, – прокомментировал Алексеев. – Палестинский фронт тоже ушел достаточно далеко на восток и получил поддержку курдов.

На экране появилось изображение турецких генералов, подписывающих какие‑то соглашения с русскими военными.

– К весне сорок четвертого Турция выдохлась, – прокомментировал Алексеев. – Стамбул был вынужден подписать мирный договор, по которому Босфор и Дарданеллы переходили в аренду крымчанам на девяносто девять лет, а на территории Турции размещались русские военные базы. Там было еще немало неприятных для турок пунктов.

Теперь перед собравшимися шел встречный бой крымской армии и немецких частей.

– Проведя свои войска через Турцию, крымчане атаковали немцев в Болгарии и Греции, – сказал Алексеев. – Троцкий был против, но Черчилль настоял на вступлении Республики Юга России в войну против Германии. Здесь, конечно, крымчанам пришлось непросто, но немцы не могли уже оказывать такого сопротивления. В итоге Болгарию и Грецию освободили крымчане. По мирному договору они оставили там свои военные базы и сохранили политическое влияние. Кстати, в Болгарии остались монархия и рыночная экономика.

На экране американские транспортные самолеты приземлялись на степных аэродромах и выгружали какие‑то товары.

– Естественно, экономика Крыма пошатнулась, – пояснил Алексеев. – Сказалось еще и крымская инициатива принять всех перемещенных лиц, вывезенных немцами из СССР. Корсаков вынужден был согласиться на помощь по плану Маршалла. Естественно, Крыму после этого пришлось идти в фарватере американской политики. Республика Юга России вступила в НАТО с первого дня его образования. Экономически она, правда, стала подниматься, создав единое экономическое пространство с Болгарией и Грецией. Ну а СССР сформировал Варшавский договор и СЭВ, как и в нашем мире. Только без Болгарии, разумеется. Германия была разделена на ГДР и ФРГ.

На экране появилось изображение многолюдного митинга на Дворцовой площади.

– В Петербурге после войны возникло мощное движение за независимость от Англии, – сообщил Алексеев. – Это один из самых многолюдных митингов сорок восьмого года.

– К сожалению, чтобы очиститься, иногда надо пройти через тяжелые испытания, – подал голос Басов. – В годы блокады Петербург очистился от всякой накипи. В городе начали работать, появилось гражданское самосознание, и это сразу сказалось. Экономический бум начала пятидесятых охватил Петербург. Здесь были очень квалифицированные кадры и, самое главное, – желание работать.

Теперь на экране появился Колонный зал Дома союзов. В гробу, украшенном многочисленными цветами и траурными венками, лежал Троцкий.

– Так, в почетном карауле Молотов, Маленков… – начал перечислять Чигирев. – Господи, Хрущев! А этот, толстенький в костюме, кто?

– Яков Берман, – пояснил Басов. – Он при Троцком выполнял работу Берии.

– А когда умер Троцкий? – спросил Чигирев.

– Пятого марта пятьдесят третьего, – ответил Алексеев.

– Что‑то многовато совпадений, – заметил Чигирев.

– Ничего удивительного, – усмехнулся Басов. – Троцкого убили, когда он собирался провести новую чистку и уничтожить тех, кто сейчас стоит в почетном карауле. Мы просматривали материалы. Смертельную инъекцию Льву Давыдовичу сделал его собственный охранник – Хрусталев. Что было дальше – рассказывать?

– Сильно подозреваю, что вскоре главой государства стал Хрущев, а те, кто стоят с ним сейчас рядом, отправились в могилу или в отставку, – предположил Чигирев.

– Совершенно верно. А в пятьдесят шестом Никита Сергеевич на двадцатом съезде КПСС развенчал культ личности Троцкого. Дальше в стране все пошло в полном соответствии с событиями нашего мира.

– Поразительно, – буркнул Чигирев. – Я вообще‑то считал, что гибель Сталина приведет к большим изменениям.

– А я уже не удивляюсь, – подал голос Янек.

– И правильно делаешь, – улыбнулся Басов. – Замена личностей в корне ничего не меняет. Настоящие изменения происходят со сменой вектора развития. А здесь этого не произошло. Так что не переживай, Сергей, что не застрелил Ленина. Вот реформы, которые ты предложил, могли бы оказать свое влияние. Только я боюсь, что в сентябре и октябре семнадцатого предлагать их было уже поздно.

На экране появилось изображение многолюдного митинга перед храмом Христа Спасителя в Симферополе.

– А это первые свободные выборы президента в Крыму в пятьдесят пятом году – объявил Алексеев.

– Значит, они все же пришли к демократии! – воскликнул Чигирев.

– К либерализации, скажем так, – заметил Басов. – Здесь впервые была отстранена военная хунта, и у власти оказалась гражданская администрация. По‑настоящему демократический режим появился там только к концу шестидесятых. Здесь тоже своя логика. Нельзя быть наполовину свободным, а наполовину холопом. Если еще Врангель начал движение к рыночной экономике, значит, страна неизбежно должна была прийти к либерализации общественной жизни. Точно так же в СССР было с нэпом. При сохранении диктатуры он неизбежно должен был исчезнуть. При сохранении нэпа диктатура вынуждена была бы дать населению гражданские и политические свободы.

– А вот интересно, – проговорил Алексеев. – Визит московского цирка в Санкт‑Петербург в шестьдесят первом. Хрущев подписал с Британией соглашение о культурном обмене, под которое подпадал и Санкт‑Петербург. С этого момента начался активный обмен делегациями, а к концу шестидесятых – и туристами. Правда, советскими идеологами Петербург все равно рассматривался как плацдарм международного империализма, что, в общем, было правдой. Здесь размещались британские военные базы, работал советский канал радио "Свобода".

– А с Крымом подобного обмена не было? – спросил Чигирев.

– Что вы! – усмехнулся Алексеев. – С Крымом было полное взаимное непризнание. Все общение только через международных посредников. Даже на международных спортивных состязаниях советские делегации всегда отказывались состязаться с крымчанами.

Собравшиеся увидели изображение строящейся в южной степи многополосной скоростной дороги.

– В шестидесятых экономический бум добрался и до Крыма, – сказал Алексеев. – В ЕЭС[38] Крым вступать не стал, хотя его звали: ждал воссоединения с Россией после свержения там советской власти. Зато наладилось очень хорошее экономическое сотрудничество с балканскими странами. Конечно, до уровня западных стран крымской экономике было еще далеко, но если раньше Крым шел за Испанией и Португалией, то теперь существенно обогнал их. Кроме того, в Крыму очень быстро развивалась наука. Во времена хунты она работала в основном на задачи обороны, а в шестидесятых началась конверсия. Кстати, с конца пятидесятых годов Крым окончательно перешел на контрактное формирование армии. Его вооруженные силы считались самыми профессиональными и хорошо экипированными. Подготовка резервистов велась на базе Добровольческой армии.

На экране снова появилось изображение многолюдного митинга на Дворцовой площади. Было заметно, что настроение у людей приподнятое. Над толпой развевались флаги с гербом Санкт‑Петербурга. Люди были возбуждены и что‑то активно обсуждали.