Страница 8 из 13
Третий раз дворец подвергся разорению во время Великой Отечественной войны. Если верить фольклору, фашистские солдаты, оккупировавшие город Пушкин, однажды попытались снять даже позолоту с кровли дворца. Однако попытка провалилась. Каждый раз, едва на крыше дворца появлялись подозрительные фигуры, в дело вмешивались советские снайперы и точными выстрелами сбивали мародеров. Но сам дворец был разрушен и подвергнут варварскому разграблению. Возрождение дворца началось сразу по окончании войны и продолжается до сих пор.
Однако вернемся в XVIII век. Одновременно с Екатерининским дворцом возник, а затем рос и развивался Екатерининский парк. За долгие столетия дворец и парк слились настолько, что уже давно врозь не мыслятся. В 1720-х годах это единство было подчеркнуто прокладкой Эрмитажной аллеи, которая протянулась от центра паркового фасада дворца в глубину так называемого Старого сада, разбитого в голландском вкусе, и известного в обиходной речи как «Голландка». Старый сад делится надвое Рыбным каналом, прорытым в то же время. До Великой Отечественной войны по берегам Рыбного канала росли огромные ели и пихты, посаженные, если верить старым преданиям, самим Петром I. Во время фашистской оккупации их вырубили.
В центре парка был вырыт Большой пруд, в нем жили прекрасные белые лебеди. По осени лебеди не покидали Екатерининский парк. У них были подрезаны крылья. Рассказывают, что Александру I это так не понравилось, что он будто бы однажды пожурил садовника. «Когда им хорошо, — сказал император, — они сами здесь жить будут, а дурно — пусть летят куда хотят». Говорят, после этого на глади Большого пруда появились новые лебеди, с неподрезанными крыльями. Вскоре почти все они разлетелись. Их можно было увидеть в Павловске, Гатчине, в других местах. Но затем, ко всеобщему удивлению, лебеди вновь вернулись в Царское Село.
Екатерининский парк со своими строго расчерченными и бережно ухоженными дорожками и аллеями в представлении Екатерины II олицетворял государственный порядок, которым так гордилась императрица. Она подчеркивала это при каждом удобном случае. Рассказывают о курьезе, происшедшем с известным любителем музыки бароном А. И. Черкасовым. В Екатерининском дворце ему выделили комнаты, куда он мог приезжать в любое время. Однажды ему почему-то помешали ветви деревьев перед его окнами. Он приказал их срубить. Екатерине это не понравилось, и она решила найти способ досадить барону. Придя однажды в отсутствие барона в его покои, она разбросала и перемешала все ноты, которые у Черкасова всегда находились в порядке. А затем, увидев раздосадованного и разгневанного Черкасова, как можно мягче проговорила: «Теперь вы понимаете, что досадно видеть беспорядок в любимых вещах, и научитесь быть осмотрительнее».
Сохранилась еще одна легенда о болезненной любви Екатерины к порядку. Недалеко от Большого пруда находится так называемое Розовое поле. Это обширный зеленый луг, обрамленный роскошными кустами роз. Как-то прогуливаясь по парку, императрица обратила внимание на великолепную белую розу и решила подарить ее своему любимому внуку Александру. Но было уже поздно, и, чтобы за ночь розу не срезали, она приказала выставить у куста часового. А наутро совсем забыла о своем вчерашнем намерении. А часовой стоял. Затем его сменил другой, третий… четвертый гвардеец. Не зная о планах императрицы и боясь совершить непоправимую ошибку, командир караула учредил у розового куста постоянный караульный пост. Говорят, этот пост просуществовал вплоть до воцарения императора Николая I, который и отменил его за ненадобностью. По другим легендам, узнав о происхождении поста, Николай перевел его в другое место, к Орловским воротам, и повелел, «чтобы часовой по-прежнему, в память Великой бабки его, основоположницы лихих лейб-гусар, всегда назначался от этого полка».
Екатерининский парк богато украшен беломраморными скульптурами, особенно впечатляюще выглядящими на фоне темно-зеленых древесных крон. Традиционно бережное отношение к ним по инерции сохранялось и после Октябрьского переворота. Правда, иногда это принимало самые невероятные формы. Одна из легенд послереволюционного Петрограда повествует о том, как в 1918 году Петроградский губисполком получил телеграмму из Царского Села, из которой следовало, что после бегства белогвардейцев в одном из прудов Екатерининского парка нашли сброшенный с пьедестала обезображенный бюст Карла Маркса. В Царское Село спешно направили комиссию во главе со скульптором Синайским, автором памятника основателю марксизма, созданного в рамках ленинского плана монументальной пропаганды. К приезду высокой комиссии бюст уже установили на постамент и укрыли белоснежным покрывалом. Предстояло его вторичное торжественное открытие. Под звуки революционного марша покрывало упало, и Синайский в ужасе отшатнулся. Перед ним хитро и сладострастно улыбался, склонив едва заметные мраморные рожки, эллинский сатир — одна из парковых скульптур Царского Села. Синайский, рассказывает легенда, осторожно оглянулся вокруг, но ничего, кроме неподдельного революционного восторга на лицах присутствовавших, не заметил. «Памятник» великому основателю марксизма открыли.
При Екатерине II Царское Село превращается в загородную императорскую резиденцию. Вместо «Деревни царя», как называли его при Петре I, Царское стали называть «Дворцовым городом», «Петербургом в миниатюре» или «Русским Версалем». В непосредственной близости с Царским Селом Екатерина II решила построить новый городок и жить там со своим двором, устроив там, как она говорила, «Русский Версаль». Теперь этот городок известен как один из районов города Пушкина — София.
А. А. Тон. Царское Село. Лицей. 1822 г.
Сразу после открытия в Царском Селе Александровского лицея в аристократических салонах питерские остроумцы заговорили о «Городе Лицее на 59 градусе северной широты». От Lykeion — названия знаменитой древнегреческой философской школы на окраине Афин.
Но одно из самых распространенных названий современного города Пушкина — это «Город муз». В самом деле, на протяжении нескольких столетий в Царском Селе, а затем в Пушкине жили и работали многие выдающиеся представители русской литературы. Не говоря уже о самом Пушкине, заметный след в истории города оставили историк Николай Карамзин и философ Петр Чаадаев, писатели Алексей Толстой и Вячеслав Шишков, поэты Анна Ахматова, Сергей Есенин, Иннокентий Анненский, Николай Гумилев, Татьяна Гнедич и многие другие известные поэты и писатели.
Но мы опять отвлеклись.
Царскосельский, или Александровский, лицей, предназначенный для подготовки высших государственных чиновников различных ведомств, открылся в 1811 году. Это было необычное для России учебное заведение. Оно представляло из себя нечто среднее между существовавшими тогда гимназиями, кадетскими корпусами и университетом. По мнению его основателей, образование в нем должно быть не столько универсальным, сколько энциклопедическим. В этом виделся особый смысл. Иван Пущин в своих воспоминаниях вкладывает в уста Милорадовича, приветствовавшего выпускников Лицея, назначенных в гвардию, такие слова: «Да это не то, что университет, не то, что кадетский корпус, не гимназия, не семинария — это… лицей!»
Выбор Царского Села, а точнее одного из флигелей Екатерининского дворца, для размещения Лицея не был случайным. Он обусловился желанием царствующего императора Александра I дать европейское образование своим младшим братьям, великим князьям Николаю и Михаилу Павловичам. До этого они получали, если можно так выразиться, домашнее образование. Но их мать, вдова императора Павла I, Мария Федоровна собиралась отправить детей для продолжения учебы в Европу. Александр I будто бы узнал об этом и, памятуя о сложных отношениях с Европой накануне войны 1812 года, якобы, не желая отправки братьев в Европу, повелел основать свое учебное заведение в Царском Селе. Так это или нет, доподлинно не известно. Впрочем, великие князья в Лицее так и не учились. Однако, как впоследствии вспоминал лицеист пушкинского выпуска Модест Корф, и император Николай I, и великий князь Михаил Павлович не раз обращались к нему по-французски: «mon camarade mangue», то есть «мой несостоявшийся однокашник».