Страница 23 из 31
Верховный суд подвел эту тонкую черту в 1928 году в деле «Олмстед против США», приняв судебное решение, за которое верховный судья Уильям Говард Тафт — бывший президент Соединенных Штатов отдал свой решающий голос. Рой Олмстед был торговцем спиртными напитками в Сиэтле во время сухого закона; агенты из министерства финансов США, отслеживавшие его исполнение, прослушивали его телефон. Его адвокаты доказали, что тайная установка подслушивающих устройств с целью сбора криминальных улик нарушает Четвертую поправку к Конституции, защищающую от незаконных посягательств, обысков и изъятий.
Большинство людей в «деле Олмстеда» сочли, что правительство действует в рамках своих прав: «Закон, который запретил бы принятие доказательств, полученных в обход этического поведения правительственных служащих, принес бы обществу страдания и дал бы преступникам большую неприкосновенность, чем раньше».
Меньшинство, возглавляемое судьей Луисом Брандейсом и давним начальником Гувера судьей Харланом Фиске Стоуном, выразило мощное несогласие. Брандейс предупредил: «Величайшие опасности для свободы кроются в коварных посягательствах энтузиастов, действующих из лучших побуждений, но без понимания»[126].
«Преступность заразительна, — писал Брандейс. — Если правительство становится нарушителем закона, оно порождает презрение к закону; оно искушает каждого человека стать законом для самого себя; оно способствует анархии. Заявлять, что при отправлении правосудия цель оправдывает средства, — значит провозглашать, что правительство может совершать преступления с целью признания виновным отдельного преступника, и это привело бы к ужасной расплате».
Брандейс сравнил прослушивание телефонных разговоров и ведение тайного наблюдения с «предписаниями оказывать содействие» и «ордерами общего характера», которые использовали англичане, чтобы обыскивать дома американских колонистов перед Войной за независимость, в результате которой образовались Соединенные Штаты: «В качестве средства шпионажа предписания оказывать содействие и ордера общего характера являются лишь незначительными орудиями тирании и угнетения по сравнению с прослушиванием телефонных разговоров». И он дальновидно указал, что прослушивание на самом деле бесконечно: «Прослушивание телефонных переговоров человека влечет прослушивание телефона каждого человека, которому он может позвонить или который может позвонить ему». Люди Гувера хорошо это знали.
Шесть лет спустя после «дела Олмстеда», в 1934 году, конгресс принял закон о связи, запрещающий перехват телефонных переговоров и раскрытие их содержания. Законодатели думали, что сделали прослушивание телефонных разговоров преступлением. Но они оставили Гуверу лазейку. Он истолковал слово «раскрытие» как юрист: прослушивание телефонных разговоров не было незаконным, если информацию не использовали как улику в суде. Поэтому, если прослушивание было тайным, оно было законным. С этого времени ФБР использовало прослушивающие устройства всякий раз, когда Гувер давал на это санкцию. Прослушивание телефонных разговоров, ведение тайного наблюдения и незаконные проникновения в помещения стали святой троицей для разведывательных операций ФБР начиная с 1930-х годов. Гувер полагал, что они неотъемлемые инструменты защиты Соединенных Штатов от шпионов и саботажников. Президент Рузвельт знал, что такие методы — обычная практика в государственной игре.
В высших кругах власти в Вашингтоне появилось осознание того, что Гувер может прослушивать частные разговоры. Ощущение, что ФБР вездесуще, было само по себе властью. В ходе расследования подозрения в утечке информации о решениях Верховного суда в 1936 году ФБР прослушивало домашний телефон судебного клерка. Председатель Верховного суда Чарльз Эванс Хьюз заподозрил, что Гувер поставил на прослушивание совещательную комнату, где судьи собирались, чтобы вынести вердикт. Если уже нужно было следить за тем, что говоришь в помещениях Верховного суда, то времена изменились.
«Как мы не подготовлены»
В 1937 году Гувер начал понимать, что его ФБР — неравный по силам противник опытной иностранной разведывательной службе. Он увидел — слишком поздно, к его огорчению, — что Советы, немцы и японцы уже годами следят за американскими судоверфями, заводами по производству самолетов, военными базами и маневрами в Атлантическом и Тихом океанах.
Понимание пришло к нему через работу военных дешифровальщиков. Служба военной радиотехнической разведки перехватывала радиосообщения из-за границы. Военно-морской флот пытался раскрыть японские военные шифры и коды, держа ухо востро в отношении потенциального нападения в Тихом океане; у них была тайная договоренность с Ар-си-эй — Радиокорпорацией Америки насчет получения копий японского радиотрафика.
Усилия военно-морского флота, периодически увенчивавшиеся успехом, привели к аресту сотрудниками ФБР первого американца, который был осужден за шпионаж со времен Первой мировой войны. Расследование началось, когда дешифровальщица военно-морского флота Эгги Дрисколл вглядывалась в странное слово в радиосообщении японцев — ТО-МИ-МУ-РА. Слово «мура» означает «город», но также может означать и «сын». Размышляя вслух, она услышала фамилию Томпсон. Ее догадка привела к аресту сотрудниками ФБР Гарри Томпсона, бывшего старшины флота и шпиона коммандера Тошио Миясаки — офицера императорского флота Японии, изучавшего английский язык в Калифорнии. Томпсон продавал Японии засекреченную информацию об оружии и тактико-технических характеристиках кораблей.
Взломанные коды также привели к признанию виновным Джона Фарнсворта — выпускника Военно-морской академии, бывшего лейтенанта-коммандера и законченного алкоголика, освобожденного от должности за недостойное поведение. Фарнсворт околачивался вокруг военно-морских баз на тихоокеанском побережье, хвастаясь пачками денег, примечая в барах петлицы на форме посетителей и расспрашивая старых сослуживцев о кодах, оружии и военных планах. Военно-морской флот передал это дело ФБР. В 1937 году Фарнсворт был арестован, предстал перед судом и признан виновным в продаже секретов Японии за 20 тысяч долларов.
Эти дела поблекли в сравнении с первым крупным расследованием о международном шпионаже, проведенном ФБР, — «делом Румриха».
«Нацистские шпионы в Америке»
В День святого Валентина 14 февраля 1938 года Гувер находился на отдыхе на Майами. Он оплакивал смерть матери, с которой прожил всю жизнь. Ему было 43 года, и он подыскивал себе новый дом. А также собирался опубликовать свою первую книгу «Люди в подполье» — переложение некоторых историй ФБР о гангстерах, написанное неизвестным автором. Когда из телефонного разговора со штаб-квартирой ФБР Гувер впервые узнал об аресте Гюнтера Румриха, он очень сомневался в фактах дела. История была гораздо более странная, чем его байки о борьбе с преступностью.
Старший офицер британской разведки Гай Лидделл предупредил американское посольство в Лондоне о звонке нацистского шпиона в Соединенные Штаты. Через несколько дней служащий паспортного бюро Государственного департамента в Нью-Йорке ответил на телефонный звонок. Звонивший сказал, что он госсекретарь Корделл Халл. Он приказал клерку доставить тридцать пять бланков паспортов в гостиницу «Макальпин» на Манхэттене.
Нью-йоркская полиция арестовала Гюнтера Румриха, когда он забирал сверток с паспортами. Полицейские обыскали его комнату и нашли записи, раскрывающие заговор с целью похищения американских военных планов обороны атлантического побережья.
Румрих — двадцатишестилетний болтливый сын австрийского дипломата — был гражданином США, он уклонялся от службы в американской армии и, как сам часто признавался, шпионил на немецкую военную разведку — абвер.
Гувер поручил расследование этого дела лучшему агенту ФБР Леону Турроу. У него была одна из самых лучших характеристик среди всех людей Гувера. Он дружил со всеми газетными репортерами в Нью-Йорке. В деле Румриха он видел путь к славе и богатству. В апреле 1938 года, в то время как Турроу должен был готовиться к представлению дела большой коллегии присяжных в Нью-Йорке, он ночью встречался с газетным репортером, занимавшимся подготовкой историй от первого лица для издания в «Нью-Йорк пост» и публикации в книге настоящих героических (наполовину выдуманных) приключений под названием «Нацистские шпионы в Америке».