Страница 46 из 94
И тут же вспомнил блудницу, ее лукавые глаза, мощные бедра, высокую грудь, руки, умеющие быть то нежными, то страстными. Воспоминание о ней вошло в него незаметно, с каждой минутой становясь все явственнее и подробнее. Он уже не думал о разговоре с отцом, не стыдился того, что совершил, он словно бы опять входил в ярко освещенную комнату, наполненную запахом горелого масла, видел Помпею, лежавшую обнаженной на ложе — влекущую, соблазнительную. И, закрыв глаза, Ирод снова погрузился в любовный чад и в любовное беспамятство. О Дориде в тот вечер он не вспомнил ни разу.
На следующий день иудейское войско под командованием Антипатра выступило из Иерусалима на соединение с легионами Авла Габиния, следовавшими к крепости Александрион, где, по его сведениям, расположился лагерем Александр. Вместе с войском ехал и Гиркан. Антипатр уговорил его не оставаться в Иерусалиме. Жители были ненадежны, сторонники первосвященника в одну минуту могли стать его злейшими врагами, могли захватить первосвященника и выдать его Александру. А Антипатр не допускал потери Гиркана. Гиркан был главным камнем в фундаменте здания власти, возводимого Антипатром. Убери этот камень, и все здание, еще не достроенное, рухнет в течение каких-нибудь нескольких дней.
Иудейское войско сделало в направлении Александриона всего один переход, когда к Антипатру прискакал гонец от Авла Габиния. Его конь, покрытый хлопьями пены, тяжело поводил вздувшимися боками и едва держался на ногах. Гонец был не в лучшем состоянии. Он передал приказ сирийского прокуратора — развернуть войско и прикрыть Иерусалим с запада. Габиний получил известие, что Александр со своей армией быстро продвигается к Иерусалиму. Антипатру предписывалось разбить лагерь в районе Цоры, маленького городка на западе от столицы, и ждать подхода двух римских легионов под командованием Марка Антония[22]. Сам же Габиний с четырьмя легионами направится к Александриону, чтобы отрезать Александру возможные пути к отступлению.
Совершив два стремительных перехода, Антипатр встал у Цоры, разослав по всем дорогам отряды всадников, чтобы обнаружить путь продвижения Александра. На следующий день ему доложили, что Александр стоит лагерем всего в четырех милях, — по-видимому, он давал войску отдых перед последним броском на Иерусалим. А ведь от Цоры до столицы было всего десять миль.
Антипатр собрал военный совет. Командиры корпусов, Пифолай и Малих, горячо высказались за то, чтобы сняться с лагеря и идти навстречу Александру. Их горячность вызвала подозрения Антипатра — он и прежде не доверял им, а сейчас, вблизи армии Александра, сына свергнутого иудейского царя, тем более. Он ответил своим командирам, что лучше оставаться на месте и здесь встретить противника. Эта позиция удобна для иудейского войска и неудобна для войска Александра. Пифолай и Малих возразили, что в этом случае Александр может уклониться от сражения, просто обойти их и выйти к Иерусалиму с другой стороны.
Антипатр, знавший о приближении Марка Антония с двумя легионами (начальников корпусов он не поставил об этом в известность), добродушно усмехнулся:
— Успокойтесь, я не позволю ему обойти нас.
И тот и другой смотрели на Антипатра с нескрываемой враждебностью, особенно Пифолай. Низкорослый, с кривыми ногами, с густой растительностью на лице и руках — из-под сросшихся бровей его маленькие глазки сверлили Антипатра, — он напоминал зверя, готового броситься на добычу. Другой, Малих, высокий, сутулый, рыжеватый, с шишковатым, выступающим лбом, опустил голову и смотрел под ноги. Но Антипатр все равно чувствовал его взгляд — взгляд Малиха скрещивался со взглядом Антипатра, как бы отражаясь от земли.
Антипатр отошел в глубину палатки, повернулся, встал к ним спиной. Стоял так неподвижно, пока Пифолай и Малих не ушли.
Ирод присутствовал на совещании. Теперь он смотрел в неподвижную спину отца и думал, что Пифолай с Малихом правы, настаивая на быстром выступлении навстречу Александру. Ведь иудейское войско насчитывало до тридцати тысяч человек, тогда как в армии Александра было не больше десяти. Стремительным броском и мощным натиском его можно было быстро обратить в бегство и рассеять.
— Отец! — тихо позвал Ирод.
Антипатр, словно очнувшись, медленно повернулся.
— У нас тройной перевес, почему ты не хочешь наступать?
— Тройной перевес, — повторил Антипатр задумчиво, и снова: — Тройной перевес. — После продолжительной паузы он сказал: — Да будь у нас десятикратный перевес, я все равно не сдвинулся бы с места.
— Но почему, отец, почему?! — воскликнул Ирод. Ему так хотелось броситься в бой, по-настоящему проявить себя в сражении.
— Потому что в этой войне, — тихо проговорил Антипатр, — численность ничего не значит. -
Он внимательно посмотрел на Ирода, как бы решаясь, сказать или смолчать. Наконец сказал:
— Послушай меня, Ирод. Может так случиться, что уже завтра армия Александра будет насчитывать не десять, а сорок тысяч воинов.
Ирод понял, шагнул к отцу:
— Ты хочешь сказать…
Антипатр покачал головой:
— Да, ты правильно меня понял — наши воины уже завтра могут стать его воинами, — Антипатр поманил сына, — Встань ближе, нас не должны услышать.
Ирод встал вплотную к отцу. Напряженно глядя на сына, Антипатр прошептал:
— У меня есть план. Он рискованный, но от него зависит не столько успех дела, сколько наша собственная жизнь. Ведь если Марк Антоний не подоспеет, мы проиграем это сражение. Тебе известно, что наши идумейцы распределены по двум корпусам. Я уже распорядился: они тайно выйдут и соберутся в одном месте уже к утру. Это три тысячи идумейцев и около тысячи самарян. Знаю, это слишком мало, но у нас нет другого выхода. Правда, один мой ветеран стоит десятка иудейских воинов, тем более что по большей части это плохо обученные крестьяне. Я разделю эти четыре тысячи на три части. Двумя тысячами будешь командовать ты. Ты поставишь своих воинов в линию позади иудейского войска, остальных я расположу на флангах, по тысяче человек. Таким образом иудейское войско будет окружено нами.
— Но, отец, что смогут сделать четыре тысячи против двадцати шести? Если они бросятся разом, то сомнут нас.
— Конечно, если бросятся, то сомнут, но мы должны сделать так, чтобы этого не случилось. Позади тяжеловооруженных ты расположишь всадников, а впереди — лучников. По моему знаку, когда армия Александра выстроится для атаки, ты прикажешь лучникам пускать стрелы через головы иудейских воинов.
— Ты хочешь сказать, — лицо Ирода выражало недоумение, — пускать стрелы, когда Александр подойдет вплотную?
— Нет, нет, — нетерпеливо и с досадой на непонятливость сына сказал Антипатр, — я же говорю, по моему знаку. Противник тут ни при чем, с такого расстояния все равно невозможно поразить его. Задача состоит в том, чтобы удержать наше собственное войско от возможности соединиться с вражеским. Надеюсь, что тучи стрел, летящих сзади, охладят их желание перекинуться к врагу.
— А когда Александр подойдет вплотную?
— Когда они атакуют, наши вынуждены будут защищаться. Они будут биться плохо, но это не важно, главное, чтобы бились. Если разгорится сражение, а Марк Антоний все же не подойдет, мы отведем идумейцев и укроемся за стенами Иерусалима. Ты понял, что нужно делать?
— Да, отец, — твердо выговорил Ирод, — я сделаю все так, как ты сказал.
— Теперь иди, — Антипатр крепко обнял Ирода, — тебе нужно отдохнуть, завтра будет трудный день. А мне еще следует переговорить с Гирканом.
Уйдя в свою палатку, Ирод лег и закрыл глаза. Уже засыпая, вспомнил, что забыл о своей звезде. Шел сюда, глядя под ноги, когда всего-то нужно было — поднять голову и увидеть. Хотел встать, но только вздохнул и рывком перевернулся на другой бок.
Антипатру не составило большого труда убедить Гиркана в правильности принятого им плана. Как и год назад, когда они бежали в Петру, первосвященник выглядел испуганным и подавленным.
22
…под командованием Марка Антония. — Марк Антоний (ок. 83–30 до н. э.) — римский полководец, сторонник Цезаря. В 43 г. до н. э. вместе с Октавианом и Лепидом образовал 2-й триумвират, разбив войска Брута и Кассия. Получил в управление восточные области Римского государства и сблизился с египетской царицей Клеопатрой. После объявления сенатом войны Клеопатре и поражения египетского флота у мыса Акций покончил жизнь самоубийством.