Принуждение к Игре

Но ни того, ни другого не случилось. Порция презрительных улыбок и оба грузовика пошли в отрыв. И пошли с выпендрежам, не разрывая дистанцию между собой начали выписывать змейку так, что на земле оставалась проекция структуры ДНК. Я опять дернул Гатлинг и уже собрался нажать на спуск: «Не стреляй!» – окрик Дениса сбил мне прицел.

– Почему?

– Это кто‑то из старших.

– Из каких старых? – скорость, удерживая Денисам, позволяла идти нам на дистанции от странных паровозок, не отставая и не приближаясь.

– Из старших, – поправил он, – говорят ветераны Камаза в играх развлекаются. И потом они же не атаковали.

– И что? чуть позже будут бить. Это им сейчас понты важнее.

– Все равно, не стреляй. Пока в нас не начнут, – и он, переключив песню, прибавил газу.

– Держитесь! – своевременная команда, ничего не скажешь, мы с гоблином и так, не смотря на пристегнутые ремни, вцепились в скобы. Ибо то, как Денис вел машину до этого, были цветочки.

Не знаю, случайно так получилось или Ден специально подгадывал момент включения форсажа, но, когда мы во второй раз вклинились между лидерами, из серьго‑колонок неслось «Я король дороги, я король от бога…». Он еще притормозил между ними, это у профи такая форма вызова? Не успел припев закончится, как Денис нажал на газ. Но и оба соперника сделали тоже самое.

Метров триста дорога шла прямо, а потом она упившимся удавом завиляла между исполинскими секвойями, уходящими на сотни метров ввысь. «Горел асфальт, от солнца и от звезд…» орал солись из динамиков, закрепленных на панели «… горел асфальт под шум колес» вторила гитара, «…горел асфальт, ты чувствовал тепло…» зло шипел Денис.

Никто не уступал, но никто не идеален. То красный, то синий, то мы, желтым метеором, улетали с грунтовки, чтобы через секунду вернуться на дорогу. «Кричал асфальт, ты был его герой…», не знаю, что там кричал асфальт, но я кричал матом.

«… тысчеглавый убийца‑дракон…» сменил крики асфальта, и дорога вылетела из секвойной рощи на простор. Тут Денис допустил ошибку, и оба грузовика вышли вперед. В этот момент что‑то зловеще свистнуло, перекрывая голос солиста, и взрыв накрыл все три паровозки.

Я очнулся, голова кружилась. Это что было, оглушение? У меня же к нему иммунитет, или это что‑то другое было. Оглянулся, увиденное не радовало. Оба грузовика куда‑то исчезли, а мой паромобиль лежал перевернутый, да и моих парней нигде не было видно. На браслете, выданном всем перед стартом, мигал оранжевый огонек, предлагая рестарнутся.

Как объяснили на инструктаже, цвет камня показывает состояние команды участницы, причем учитывается как состояние машины, так и состояние экипажа. Если камень становится черным, то перезагрузка на последнюю точку происходит автоматически. В моем же случае, еще не все потеряно.

Паровозка лежала между двух деревьев, хотя я точно помню, что из рощи мы выехали. Это какой же силы должен был быть взрыв, если ее так далеко отбросило. Метрах в двадцати от линии деревьев находились четыре воронки, переходящие друг в друга, и у каждой диаметр метров семь не меньше.

Вид этих воронок натолкнул на ответ, что же все‑таки случилось. На выходе из рощи устроила засаду позабытая танкетка, но как она вышла вперед? Как‑то значит вышла, а мне что делать? Рука сама потянулась к пульсирующему камню, случайно его активировать нельзя. После нажатия должно появиться меню выхода, подтверждающее принудительную перезагрузку.

Стоп! Рестарнутся всегда успею. Оранжевый цвет… Если предположить что оба грузовика накрылись тазом, а расположение воронок именно об этом и говорит, то впереди только танкетка. Танкетка, либо они что‑то знают об этом участке, либо у них проходимость на порядок выше, чем можно было предположить. Судя по карте кругом овраги да болота, вот мы обжегшись на первом этапе и не стали лисьими тропами пробираться, а они видимо смогли.

Выбив обоих лидеров, танкетка стала первой, а мы вторыми. И если паровозка на ходу шансы выполнить условие Игнессы весьма велики.

Беглый осмотр перевернутой машины повреждений не выявил, ну не считать же за такие покореженную противотаранную юбку. Как же ее перевернуть в одиночку, вопрос. А если… лебедки работали, должно получиться.

Подбежал к заду машины, схватил крюк и запрыгнул на днище. Протянув трос над паровозкой, закрепил его на стволе дерева. С передней лебедкой было сложнее, так как протягивать трос нужно было под паровозкой. Но я справился, и через пару минут машина с грохотом встала на колеса.

Губы пересохли, либо я сейчас терял время, либо… А! пан или пропал, и я нажал кнопку запуска. Двигатель секунду подумал, чихнул и заурчал ласковым котенком. Ути‑пути моя лапочка! Теперь главное не тупить, впереди одна танкетка, к ней не приближаться, и все будет путем. С такими мыслями принялся собирать рассыпавшиеся гранаты, просто чудо, что они не сдетонировали, магия, мать ее налево.

Не успел я пристроить ящик с собранными гранатами на пассажирском сиденье, хоть какое‑то оружие, как мимо просвистел самоходный дуб, а на хвосте у него висел транспортер, копия немецкой машины времен второй мировой войны. Ходовка гусеничная, а рулежка колесная, да и вооружен огнеметом. Огненные струи летели в след убегающему дереву, кора местами была в подпалинах, а несколько ветвей вовсю горели.

Вот я и четвертый, а где кунг потерялся? Но дожидаться ответа на этот риторический вопрос смысла нет, я пристроился в след огнеметателю.

Огнеметчики так увлеклись погоней за растопкой, что не заметели моего появления. Зато заметили отстреливающиеся друид и человек‑паук, и стали махать руками. Что за знаки таки, у них что, есть раки? Хотя у них есть рыба, а в одиночку с огнеметом мне не совладать. Мелькнула подленькая мыслишка, а за ней подлая, хотя… это всего лишь игра, и каждый преследует свои интересы.

Приготовив гранаты, я надавил акселератор и вызвал вторые руки. Две гранаты полетели в кузов огнемета и еще парочка под гусеницу. Ускорение, надо уйти от взрывной волны. Есть контакт! – мало того, что вражеская паровозка потеряла ход, так еще сдетанировали баллоны в кузове и его окутал огненный смерч.

На самоходном дереве радостно замахали. Ну да, ну да. На вторых руках откат еще не наступил и пристроившись к борту «дуба» швырнул пару гранат им под катки.

– Глушись рыбка! Большая и маленькая! – дуб дернулся влево – право и ушел в кювет, – я же обещал, за щекотку посчитаться!

И пока мне не ответили, включил электропривод. Вновь вторая строчка моя, а до финиша пара десятков километров. Главное не тупить.

Следующие полтора часа ехал спокойно, даже скучно. Ни соперников, ни засад, видимо далеко не все смогли добраться досюда. Даже для охотников на паровозки это не простой путь. Тяжелый, изматывающий день приближался к закату.

Впереди замаячили городские шпили – на центральной площади этого города финиш. Уже как‑то и не верится, что гонка заканчивается. Шпили города, на них, в лучах заходящего солнца, веют флаги, кувыркаюсь играют в догонялки птицы. Птицы?

Я напряг зрение. Птицы мать их. Это не птицы и они не кувыркаются. Смешанная стая из грифонов и виверн атаковала кого на земле. Вот что это за кульбиты, а не игра безобидных птах. Атаковали они, видимо, танкетку, больше некого.

Притормозив, я на малых парах покатил вперед. И постепенно ход схватки, шедшей в низине, предстал во всей красе.

То, что было очень эффективно на земле, плохо работало по воздушным целям. Гигантский арбалет не успевал поворачиваться за летунами. Выпускаемые им жерди, способные при подрыве ополовинить стаю, улетали, никого не зацепив, в неизвестность.

Нет идеального оружия, против танкетки вооружение моей паровозки было бессильно, но вот стая летающих охотников, нам на один зуб, если бы я ехал не один. К сожалению Гатлинг глупо смотрел в небо, и разогнать этих воронов не мог.

Пользуясь тем, что пока не обнаружен огляделся. Параллельно основной дороге шла еще одна ложбинка, не такая удобная и широкая, но по ней можно проехать, и это давало шанс.