Страница 45 из 74
Наверное, самое сложное место работы, для официантов. Посудите сами – каждый посетитель, это совладелец. А с другой стороны, строили для себя, и не за ради прибыли. Буйных нет, привычки каждого известны, за полночь редко кто засиживается. И то если матч какой‑то или партия в преферанс затянется. Так и отпустить могут, сами хозяева и закроют. Да и охрана к тому же.
Помимо пятерых крепких мужиков, бывших военных, чуть ли не в каждом доме собаки есть. Только у моего деда три нюфа живут. Сейчас они уже старенькие, а вот лет пятнадцать назад я их в санки запрягал, тогда еще пятеро нюфок было. И давай по поселку рассекать. Днем сестру катал, а вечером соседскую девчонку. Помню, как‑то перевернулись мы с ней, прямо в сугроб…
Что‑то меня опять не туда понесло. Надо куда‑то уже с этой крыши валить. Так, судя по карте до моей каморки в пансионате «Три звезды» два километра по прямой. Но мне туда пока не надо. Есть срочное дело, а именно повязка для Греты. С утра к Октаму, не могу же я Греточку, да маленькая, да, до обеда замотанной в простыню таскать. Наверное, и у Ментиша и у Йогиля найдется что‑то подходящее. До Ментиша ближе, но пойдем к мастеру. Может он мне еще на один возникший вопрос ответит.
– Кто там ломится, на ночь глядя?!
– Это я, ваш скромный ученик, мастер Йогиль!
– Скромные утром под дверью стоят, а не ночью в дом ломятся! Заходи, с чем пожаловал?
– Да вот, – начал я переступая порог, – видите какая оказия приключилась. Греточка моя повязку потеряла, а без повязки совсем труба. Ни из дому выйти, ни по улице пройти.
– А от меня что надо?
– Может у вас найдется повязка для окаянной кувалды?
– Деда! Кто там пришел? – со второго этажа спускалась Ирнель, младшая внучка мастера.
– Да вот внучка, мой нескромный ученик пожаловал.
– Ой! Какая прелесть! – для того чтобы назвать Грету прелестью надо иметь специфическое чувство вкуса. На внучку упала картина, – еще и вредничает!
– Да, Ирнель, – улыбаюсь потирающей голову гремлинше, – она не только вредничает, если ее лиловый глаз не прикрыть – беды не оберешься, за тем и пожаловал.
– Ой! Бедненькая, а у меня, кажется, есть кое‑что подходящее. Не уходи, я быстро.
– Да куда уж я уйду.
– Вот и славно, вы пока с дедушкой чай попейте, а я быстро, кое‑что поправлю и принесу, думаю ей понравиться. – Ирнель зарделась и убежала наверх, оставив меня в недоумении.
– Что встал как конь ретивый? Пошли чаем попотчую, заодно и расскажешь, в какую переделку угодил.
– Да с чего вы взяли, мастер?
– С чего? Да с того что у твоей кувалды бедовость повысилась. А это так просто не происходит. Для этого многим насолить нужно.
– Вот как‑то так, еще и печать эта, – я распахнул рубаху, чтобы продемонстрировать печать Тьмы на своей груди, – и что с ней делать ума не приложу.
– А зачем что‑то делать?
– В смысле?
– Ну, если хочется поманьячить, так она тебе только поможет, правда отмываться, потом устанешь. Но повеселиться успеешь.
– И вы так спокойно об этом говорите? – реакция Йогиля была для меня полной неожиданностью.
– А что тут такого? да на мне этих меток, – мастер распахнул рубаху – на его груди не было свободного места от всевозможных значков, – на спине и то их шесть! Ты же гремлин! Тебе все эти метки и печати до одного места. Плюнуть и забыть. Бонусы давать могут, а наказание – извини, подвинься. Мы Гремлины! Мы не признаем богов, боги для нас только союзники или враги, но не повелители.
– А это что за метка? – я ткнул в странный значок на плече мастера.
– А это не метка, – Йогиль улыбнулся, – это меня жена укусила.
Дверь открылась и на кухню вошла Ирнель, увидев нас голыми по пояс, она опять зарделась.
– Вот, это для твоей Греты, – не смотря на меня внучка мастера протянула мне кусок материи, и не дожидаясь ответа вышла. Мое «спасибо» разбилось о дверной косяк.
Новая повязка была из черного шелка с металлическими нитями внутри. С внешней стороны на ней были вышиты цветочки, а с внутренней был маленький гремлин с молотом в руках. И когда успела? Или это у нее какая‑то заготовка была. Стоп, гремлин с молотом, это что же? Ирнель меня вышивала? А зачем? И куда, позвольте спросить, помещают маленьких гремлинов на черном шелке?
– Дайка глянуть, – Йогиль протянул руку к повязке.
– Повязка, как повязка, с цветочками, – почему‑то показывать внутреннюю сторону мастеру не хотелось.
– Понятно, – протянул старый гремлин, – ты кстати мое поручение выполнять собираешься? – очень к месту спросил, тут мне только что чуть ли не в любви признались, а он со своим меркантильным интересом, – уговор был на всех трех, или ты думаешь одной Игнессой отделаться?
– Мастер! Да когда! То одно, то другое! То танцы, то маньяки! Времени совсем нет!
– Кого?
– Времени!
– Кого?
– Времени, говорю нет!
– Кого?
– Что кого?
– Волнуют кого? Учти я не боги, так обижусь, что живого места не останется.
– Мастер все понял, на вашем дне рождения займусь Йоннелой, – за дверью что‑то упало, бли‑и‑ин.
– Иди уже, – мастер заулыбался, ах ты старая вредина. Знал же старый, что Ирнель подслушивает, – тебе утром на службу. И постарайся прийти на отборы танцоров, должно быть весело. Мы с Ирнель там будем, а остальные не знаю, – ну старый… старый…. гремлин, одним словом. А еще учитель называется.
Шестой сигнал будильника смог таки поднять меня с постели. Утренний моцион, надо бы в парикмахерскую сходить, закончился завтраком за монитором. Поиск подтвердил слова Йогиля. Не признание гремлинами богов было как слово волка – захотел дал, захотел взял. В том смысле, что гремлины могли служить на взаимовыгодной основе любому божеству получая от них сильно урезанный бонус, но так же легко могли отвернуться, и перейти под крыло к другому, в отличии от представителей других рас. Штрафа за смену покровителя или за невыполнения требований печати – перехода ее в состояние метки, на гремлинов не накладывалось. Вот такая анархическая раса. Кстати, пресловутая Матушка Тьма относится одновременно к пантеону хауса и тьмы, странно вроде хаос через «о» пишется или тут что‑то другое имеется в виду.
На форуме какого‑то клана нашлась достаточно большая таблица по божественным взаимоотношениям на вчерашний полдень. У эльфов был свой пантеон, которому они могли поклоняться оптом. Гномы выбирали себе одного покровителя‑гнома и могли без штрафов служить кому‑то еще, например Аресу. Марсис и Торвард конфликтовали, их печати взаимоуничтожались. Почему‑то Гермион не переносил Велкаса. А Сварт был дружен с Аполарсисом, их печати усиливали друг друга. Ургукатель был в соре с Урватетелем и при этом оба дружили с Двуликим Янусом. Откуда‑то в небесные чертоги пролезли Черноокая Гайза и Луноликая Зуйнаб, причем одна покровительствовала магам воды, а другая магам дождя. Троллям советовали выбирать Ыыргуха, а оркам Ыыргыха, в чем между ними разница я не совсем понял. И при всем этом разнообразии гремлинам никого не советовали. Толи действительно так сильно резался бонус, толи никто из игроков‑гремлинов информацию не раскрывал.
Плохо, что нет хорошего покровителя, хорошо, что на всех могу плевать. Осталось подождать четыре дня и про печать тьмы можно забыть. Метки для гремлина не более царапины, чего не скажешь о других расах.
Очередной перезвон будильника – пора в капсулу, меня ждут учебники анатомии. Если так и дальше пойдет смогу бездомным кошкам аборты делать.
Первый делом, по загрузке игры, меня настигло письмо от главы Колобков. Этот Полосатый Слон, в миру АнклПронин, подтверждал обещание Августино покрыть все расходы, причиненные в ходе операции по отлову маньяка, но впредь все переговоры с моей персоной будет вести лично он. Дабы некоторые не сознательные личности не пользовались незрелостью его молодых, пусть и перспективных, соклановцев. Так же подтверждалось обещание по прокачке, но только после личной встречи.
И чем он недоволен? Я же специально проверил: Колобки занимают первую строчку в рейтинге среди кланов‑сыскарей. А ведь еще вчера были только пятыми, это сколько же им репутации отсыпалось, сколько висяков закрыли, и все благодаря одному бедному мне. А еще возмущается, да меня на руках носить должны! Ладно, будет и на моей улице праздник.