Со скоростью "Хикари"

Стоим около «радиотелевизионной иглы», устремившейся в небо. Башня словно соткана из белых и розовых кружев. Отсюда бегут радиоволны, уходят в миллионы домов телевизионные изображения. Телевидение широко распространено в стране. По статистике недавнего времени, 80 % жителей столицы имеют цветные телевизоры.

Как и гору Фудзи, Токийскую башню можно увидеть изображенной на почтовых открытках, обложках журналов, путеводителей по городу. Она воспроизводится множеством сувениров, детскими игрушками. Она — гвоздь многих реклам.

— Красота башни немного теряется из-за ее неприглядного окружения, — говорит Марет. — Сколько к ней прижалось разрозненных деревянных домов. Разве нельзя было их снести?

Ёсида-сан качает головой. Иногда хозяин такого ветхого дома ни за какие деньги не соглашается продать принадлежащий ему участок земли. От частной собственности на землю нередко проигрывает архитектурная застройка отдельных районов.

Прощаемся с Токийской башней. У нас еще будет время навестить ее. Теперь поедем в Маруноути — «самый европейский» район столицы и самый далекий. Он пустеет в вечерние часы, когда прекращается работа, и очень оживлен днем. Жители Токио называют Маруноути «сердцем деловых связей». Здесь много небоскребов, концернов, важнейших банков, фирм. Когда-то на этом месте был пустырь. В 1890 г. землю приобрел Яносука Ивасаки, владелец и основатель одной из крупнейших в стране торговых фирм — «Мицубиси сёдзи». Тогда-то и появилась на заброшенном пустыре первая торговая улица, оформленная уже в западном стиле, появились трехэтажные дома.

Японцы говорят полушутя: «Никто так в мире не засекречен, как мы. У нас анонимные улицы». И действительно, улицы Токио не имеют названий. Все постройки относятся к определенному району. Районы Сибуя, Асакуса, Синдзюку, Аракава, Акасака. И еще Западная Гиндза, Восточная Гиндза, Гиндза — первый квартал и т. д. У каждого городского района свое лицо, свои жители, свои почитатели.

Нет в Токио и упорядоченной нумерации домов. С домом под номером пять может соседствовать дом под номером тринадцать, с домом под номером три — дом под номером сто. Виноваты в этом землетрясения, пожары и скученность построек. Во время катастроф уничтожаются иногда не только отдельные строения, но и целые кварталы улиц.

— Каждый раз менять номера домов сложно, — говорит Ёсида-сан. — Поэтому так и живем.

Гиндза. Самый оживленный и самый известный район столицы. Занимает сравнительно небольшое пространство между императорским дворцом и Токийской бухтой.

По Гиндзе идем пешком: так передвигаться быстрее, поскольку на перекрестках огромное скопление машин.

— Вот оно — «уличное стояние», — комментирует, вздыхая Ёсида-сан. — Такие частые «пробки», увы, неизбежны.

Гиндза — торговый пульс города. Рестораны, кафе, театры, магазины.

— Хотите, зайдем в универмаг, — предлагает Ёсида-сан.

Поднимаемся на эскалаторе на самый верхний этаж. Покупателей много. Люди идут со свертками, коробками, корзинками, пакетами. Многие покупатели пришли сюда с детьми. Часто встречаются женщины с малышами за спиной. Некоторые несут маленьких детей в удобных для транспортировки «детских корзинках». На каждом этаже на площадке около лифта стоят девушки. Они могут дать справку о наличии товаров, на каком этаже можно их найти. Поклоном провожают тех, кто сделал в универмаге покупку.

Могучим двигателем торговли всегда была продуманная реклама. Вечерний Токио особенно богат ею. Многоцветные неоновые иероглифы, сбегая по стенам с крыш небоскребов и многоэтажных зданий, не переставая информируют прохожих о возможной выгодной покупке. Фирмы соперничают между собой, и в этом споре большую роль играет реклама.

«Ваши зубы будут белыми как жемчуг, если вы систематически будете пользоваться только нашей фирменной высококачественной зубной пастой!», «Наш пикантный фирменный соус на весь день обеспечивает хорошее настроение!», «Что может быть лучше автомобилей фирм „Тоёта“ и „Ниссан“? Покрышки для них можно купить в районе Западной Гиндзы!».

И с ослепительной улыбкой на вас радостно смотрит юноша — обладатель «жемчужной» пасты для зубов. Из гигантской декоративной бутыли на огромную тарелку, напоминающую по своей форме неопознанный летающий объект, льется коричневого цвета соус, обеспечивающий на весь день хорошее настроение. На дорожках вертикального щита, занимающего целую стену, обгоняя друг друга, бегут маленькие «Тоёты» и «Ниссаны». Покрышки окрашены в яркие цвета. Но основная реклама все же посвящена электронике.

— Это не случайно, — говорит Харин. — Основную долю японского экспорта составляют машины, оборудование, оптовая электроника. А еще автомобили, суда, мотоциклы, текстиль…

Идем по Гиндзе. В витринах выставлены образцы блюд японской, китайской и европейской кухни. Указана стоимость каждого из них. Аппетитно выглядят муляжи фальшивой снеди. И так нестандартно украшены «сладкими» зданиями, цветами, пароходами и даже храмами воздушные торты. Они тоже «фирменные».

Замедляем шаг около магазинов с игрушками. Какой выбор! Механические, мягкие. Звери, зверюшки и поющие экзотические птицы. И шагающие вдоль витрин игрушечные роботы.

— Это «Томи», — показывает Сергей Петрович на маленького белоснежного робота, энергично размахивающего при ходьбе своими выкрашенными в красный цвет руками и поворачивающего то влево, то вправо свою квадратную голову с кружочками вместо глаз. — Последний крик игрушечной «роботомании»!

Но для того чтобы купить «робота Томи», приобрести модное платье, купить транзистор и магнитофон, нужны деньги. Их очень немного в бюджете большинства японских семей. И далеко не часто открывает входные двери в магазин тот, кто стоит сейчас около витрины. Люди просто стоят и смотрят. Ведь за это денег платить не надо.

Наше внимание привлекает уличный аквариум. За толстым стеклом в голубовато-зеленой воде среди причудливых водорослей плавают декоративные рыбки. Здесь и гуппи, и жемчужные гурами.

— Какие красавицы! — тихонько проводит по стеклу пальцем Марет. — От головы до хвоста черная полоска, а из жабр тянутся оранжевые усики.

Две маленькие японские девочки, стоящие рядом с нами, смотрят с любопытством. Но не на рыбок, а на нас.

Идем по Гиндзе.

— Вы спрашивали о деловых связях Японии и Советского Союза, — говорит Сергей Петрович. — Они год от года крепнут и подчас проявляются в самых неожиданных формах.

И далее он рассказывает, что губернатор префектуры Аомори г-н Сюнкити Такэути побывал в начале 60-х годов на Байкале. Там он впервые отведал байкальского омуля.

— С тех пор губернатор буквально потерял покой, — продолжил рассказ Харин. — После посещения озера он стал уделять большое внимание решению народнохозяйственных проблем, представляющих для наших стран обоюдовыгодный интерес. С весны 1969 г. Байкальский лимнологический институт начал ежегодно присылать для японского местного рыбопитомника по сто тысяч икринок байкальского омуля. Первые опыты по выращиванию омуля в холодных водах озера префектуры Аомори прошли успешно. Думаю, что господин Сюнкити Такэути искренне радовался, узнав, что в водах рыбопитомника и в садке на озере Дзюнико нагуливают жир омули длиной в тридцать и даже сорок сантиметров.

— И эти омули дали потомство?

— Да. Из икринок байкальско-японского омуля потом пошли второе, третье и последующие поколения.

Районы Асакуса и Синдзюку считаются в японской столице центрами развлечений. Здесь много двухэтажных деревянных домов, небольших лавок и мастерских традиционных ремесел. Много старинных храмов. В числе их известный буддийский храм Сэнсодзи, посвященный столь популярной среди верующих богине милосердия Каннон. В нем как святыня хранится небольшая статуэтка богини. Когда-то она попала в сети трех братьев, ловивших рыбу в реке Сумида, протекающей неподалеку от того места, где сооружен этот храм.

Район Асакуса славится трудом умельцев-ремесленников. Делают здесь циновки — татами, шьют кимоно, изготовляют игрушки, зонты, веера. В одной из мастерских — выставка оригинальных фарфоровых подставок для хаси — палочек для еды.