О, Мари!

Примерно месяц я наслаждался своей новой ролью, продолжал каждый день тренироваться в спортзале, готовиться к занятиям, в общем, жить нормальной жизнью советского студента тех лет.

Дежурили мы с удовольствием – для нас это было приятным времяпрепровождением, возможностью покрасоваться перед девушками, завоевать авторитет среди друзей, наконец, самоутвердиться. В штабе оперотряда играли в шахматы, говорили о девушках, спорте, музыке, иногда выходили на прогулку или в рейд.

Студенческую стипендию в двадцать семь рублей (по покупательной способности она равнялась примерно трем-четырем тысячам российских рублей) я поначалу не получал, так как жил с родителями, а у папы по тогдашним меркам была высокая зарплата. Однако половина моих соучеников на такую стипендию умудрялась жить весь месяц, и притом очень неплохо учиться. Со второго семестра за высокую успеваемость и общественную деятельность мне тоже назначили стипендию, чему я был очень рад – у меня появились интересы, требующие расходов.

В университете, особенно в нашем корпусе, я постепенно стал узнаваемым персонажем. Конечно, мне это льстило, и я с удовольствием красовался в своих твидовых пиджаках, узких темных брюках и мокасинах, а на переменах иногда гулял по коридору без пиджака в сорочке с коротким рукавом, чтобы показать натренированные руки и плечи. Рельефные мускулы были особым предметом моей гордости – ведь какой труд вкладывался каждодневно ради достижения физической мощи! В общем, для парня моих лет такое поведение было нормальным – так же поступали и другие ребята.

Однажды на перемене дежурный из оперотряда позвал меня, чтобы решить, как поступить с группой молодых людей, явившихся в университет без студенческих удостоверений. После короткого совещания ребятам все же разрешили пройти – мы знали их в лицо, – но предупредили, что в следующий раз из-за своей забывчивости они могут не попасть на занятия, тем более что у нас было строгое указание не пускать людей без соответствующих документов.

В стороне с подчеркнуто независимым видом стояла девушка, совершенно не похожая на других. Высокая блондинка, ростом не ниже ста семидесяти пяти, спортивная, она напомнила мне зарубежную киноактрису. Такой чуждой, абсолютно отличной от местных канонов красоты я еще ни разу не видел. Сформировавшаяся фигура, маленькая, почти незаметная грудь, длинные ноги и высокая шея, русые, с белесым оттенком, волосы до плеч… Я подумал: «Русская или полячка, а может, француженка… Интересно, кто она и что здесь делает?»

– Девушка, что вы хотели? – обратился я к ней на русском.

– Давид, это Мари, она учится на втором курсе факультета иностранных языков, – сказал один из студентов.

Мари гордо, не глядя в мою сторону, прошла мимо меня.

– Простите, девушка, как вас зовут?

– Вам уже сказали, но я могу повторить – Мари…

Глава 2

Прошло несколько дней. Образ Мари не выходил у меня из головы. Мысленно я строил различные сценарии знакомства. Может, пригласить ее в кино? Нет, лучше в кафе… нет, в кино, и там незаметно взять за руку… Да что ж такое! Как школьник, в самом деле! Я же начальник оперотряда, у меня первый взрослый разряд по борьбе… Взглядом я везде искал Мари и вот, наконец, увидел в буфете на перемене.

Единственный буфет находился на первом этаже и обслуживал студентов всего корпуса. В помещении было несколько стоячих рядов и немного сидячих мест. Естественно, при таком количестве посетителей суматохи и очередей было не избежать. Но кто на это обращал внимание? Ведь в стране не хватало буквально всего: спичек и туалетной бумаги, качественной одежды и обуви, даже газированной воды и газет. Везде надо было стоять в очереди, толкаться, потеть, унижаться, спорить, а желанный товар мог и не достаться. Бедный буфетчик дядя Аво вызывал на помощь жену, дочь, еще кого-нибудь, чтобы на коротких переменах успеть продать хоть что-то из своего нехитрого ассортимента: сосиски, бутерброды, булки, колбасу.

Увидев толпу, Мари смутилась и хотела пойти обратно, но я окликнул ее:

– Мари! Идите сюда, этот парень уже как раз закончил есть!

Один из моих однокурсников, быстро смекнув, в чем дело, взял свою тарелку с сосисками, положил туда кусок хлеба и освободил место за столиком.

– А, Дёвид…

Меня приятно удивило, что Мари знает мое имя. Произносила она его на французский лад – Дёвид.

– Ничего, Давид, я потом поем, после двух часов, когда уже никого не будет. У меня сегодня репетиция в театральном кружке, и я хотела что-нибудь перекусить… Спасибо, не беспокойтесь…

– Погоди, Мари! Садись, пожалуйста, и скажи, чего ты хочешь.

После минутного колебания она села.

– Ну, хорошо… ром-бабу и чай.

– Эй, ребят! Кто там стоит впереди, закажите Аво для меня две ром-бабы, плитку шоколада и чай, да поскорее! И еще салфетку!

– Давид, мне неудобно…

Мы впервые встретились взглядами. Раскосые, невероятно голубые глаза, прямой, правильный, как мне показалось – «капризный» нос, красивые чуть полные губы, нежный овал щек, высокий лоб, пышные блестящие светло-русые волосы до плеч… Такое незнакомое, но в то же время почему-то такое родное лицо…

Мне быстро принесли заказ.

– Аво, я потом заплачу. Ребята, а вы что уставились? У вас скоро занятия начнутся.

– Давид, а ты разве ничего не будешь есть? Возьми ром-бабу, мне одной достаточно. И шоколадку возьми.

– Нет, Мари, я уже поел сосиски и чаю попил. А шоколад я заказал для тебя.

Заметно было, что Мари стеснялась есть под пристальными любопытными взглядами ребят. Одну ром-бабу она лишь надкусила, другую завернула в салфетку, взяла плитку шоколада «Красный Октябрь», встала и поспешно вышла, поблагодарив меня на прощанье.

– Что, братан, в нокдауне? – послышался рядом голос Рафы.

– А ты что здесь делаешь? Пошли, Рафа, занятия начинаются.

– Нет, мы с Луизой идем в общежитие, ребята дали ключи от своей комнаты.

Луиза, тоже репатриантка из Франции, приземистая, большегрудая девушка, училась на факультете иностранных языков на французском отделении и знала всех и всё, что происходит вокруг.

– Рафа, – не удержался я, – спроси Луизу о Мари, встречается она с кем-нибудь? Да и вообще – кто она? В общем, мне нужно все, что имеет к ней отношение.

– Дав, я тебе сразу скажу – не советую связываться с этой куклой. Вокруг нее целый полк крутится, да еще несколько серьезных ребят. Измучаешься, будешь биться за нее, и я с тобой, конечно, а в конце получишь: «Прощай, парень, au revoir». Она не для тебя. Ей нужен взрослый интеллигентный парень с перспективой, а не студент-второкурсник, хоть и перворазрядник по вольной борьбе. С этим, друг мой, далеко не уедешь. Рядом столько девушек нормальных, а эта… знает себе цену.

* * *

На последней лекции я сидел, отрешенно глядя на доску и пропуская мимо ушей слова преподавателя. Все мысли были заняты Мари. Да, действительно, она уже взрослая девушка, и такая красивая! В городе таких больше нет. А я кто? Всего-то студент второго курса. Ну, еще спортсмен. Хотя – разве это всё? Я же начальник штаба дружины! И на улице, и в университете все меня знают, уважают, а многие даже боятся, хотят дружить.

– Давид, о чем задумался? Звонок уже давно прозвенел, – обратился ко мне мой хороший друг Георгий. Как-то мне сказали – а в Ереване люди многое знают друг о друге, – что его матерью была женщина-молоканка [4] , а потом мальчика усыновила семья судьи. Внешне Георгий действительно был похож на русского: светлая кожа, большие голубые глаза, русые волосы, плечистый, чуть полноватый. К слову, бабником он был ужасным: составлял списки девушек, куда заносил их телефонные номера и анкетные данные, на всех переменах общался только с ними, приглашал их куда-то, организовывал вечеринки и иногда предлагал познакомить с той или иной девушкой, если та была ему неинтересна или недоступна.